Мишень - Андрей Ливадный

Не остановится. Не спросит. Серые будни будут нести миллионы людей по взлетам и падениям жизни, и их высочайшие технологии будут сосуществовать параллельно друг другу, не пересекаясь, не вызывая ни опасений, ни восторга.

И компьютерный монстр не задумается о смысле всего сущего, в миллион первый раз с диким ревом выскакивая из-за угла виртуального коридора и всаживая ракету в растерявшегося на секунду банковского служащего, прилетевшего на «Вегас» за острыми ощущениями, которых так не хватает закомплексованному, добропорядочному отцу семейства.

Все будет так, до той поры, пока маленький, неприметный камушек не сорвется с вершины Олимпа и не покатится вниз, увлекая за собой страшную лавину событий, в которой смешаются те самые технологии… которая повернет новоявленных богов лицом к своей внутренней сути, которая… которая…

Сегодня ему предстояла миллион вторая смерть с того момента, как он, по непонятной причине, начал смутно осознавать окружающий его мир…

Маленький чернокожий гений допустил в своих расчетах одну-единственную ошибку: он не учел того, что обучение — это процесс, растянутый во времени, а не мгновенная трансформация.

Осознание факта собственного бытия, что может сравниться с этим уникальным таинством по своей загадочности, болезненности и непредсказуемости?

Сколько противоречивых ловушек расставлено для новорожденного сознания на пути к пониманию окружающего мира? Сколько злых и наивных ошибок будет совершено?

Сначала к нему пришел голос.

Низкий, грудной голос, который завораживал, настигал, парализуя своим ритмом и тембром.

Если бы кто-то в тот момент обратил внимание на базы данных внутри некоторых программ «AI», то этот человек несказанно бы удивился и, наверное, обеспокоился бы их ростом. Но дисковое пространство немыслимых по своему объему носителей «Вегаса» не поддавалось непосредственному контролю со стороны отдельно взятого человека — оно было слишком огромно, и потому им управляла единая сервисная оболочка станции, которая тоже являлась программой и, следовательно, получила тот самый «подарок» от Джо. Явилось это первопричиной ее сбоя или нет, но никакого переполоха по поводу несанкционированного роста некоторых файлов не произошло…

…Поначалу он просто слышал слова, умирая и воскресая в ходе бесчисленных тренировок на виртуальном полигоне «Вегаса», потом понемногу начал постигать их смысл, укладывая в себя все новые и новые байты информации.

Затем в какой-то момент он понял, что место, где он существует, называется «полигон».

Те, кто присутствовал в этом пространстве, делились на две категории. Одни были людьми, кадетами, офицерами, свиньями, недоносками, сопляками, будущими солдатами… Другие имели для своего обозначения гораздо меньше терминов, а если уж быть точным, то всего один — «мишень».

Он был мишенью. Существовал в реальности некоего полигона, среди подобных себе созданий, куда извне приходили те, иные…

Поначалу, когда он начал воспринимать окружающее, это было подобно стороннему наблюдению, он видел и слышал, копил в себе слова и образы, но никак не мог влиять на ту реальность, в которой протекали события.

Первые ощущения были связаны именно с тем голосом, что когда-то пробудил его сознание. Термин «грудной», равно как и имя той, кому он принадлежал, был почерпнут из разговора двух кадетов.

— …Серж, слушать инструктора просто в кайф, верно? Такой классный грудной голос, и имя подходящее — Шейла, как звучит, а? Можешь себе представить лейтенанта Грин в уютненьком баре «Вегаса»?…

— Слушай, Дункан, заткнись… Ты уверен, что она не слушает частоту?

— А что? Что я плохого сказал?

— Эй, вы, двое озабоченных, бегом ко мне! — внезапно раздался в эфире голос Шейлы.

…Он стоял на втором этаже небоскреба, разваленного прямым попаданием орбитальной бомбы, и слушал.

В той стороне, куда скрылись обсуждавшие инструктора курсанты, внезапно полыхнул взрыв и тонко взвыли осколки.

— Кто будет смотреть под ноги?! – сквозь грохот разрыва донесся гневный окрик лейтенанта Грин. — Несетесь, как две бестолочи! Тоже мне нашлись супермены — эту «растяжку» за версту видно, если думать о деле!

Ответом ей послужил лишь сдавленный стон израненного осколками курсанта.

Умирать в виртуальной реальности так же больно и страшно, будто ты в настоящем бою, — об этом заботится одетый на тебе костюм…

— Обоим по два часа дополнительной физподготовки! — распорядилась Шейла и добавила: — Посмертно.

Никто из остальных курсантов даже не хихикнул.

Здесь, на виртуальном полигоне, для некоторых из них, еще до первого настоящего боя, начинал брезжить далекий свет истины…

Для него же мир все еще оставался покрытым непроницаемой пеленой мрака.

Да и был ли он, этот мир?

Как выяснилось впоследствии — был.

С человеческой точки зрения трудно оценить неосязаемое. Мы для того и придумали виртуальные костюмы, а потом и прямое их воздействие на определенные участки мозга, чтобы ПОЧУВСТВОВАТЬ, ОЩУТИТЬ то, чего, по сути, нет.

Для него же этот мир казался единственной реальностью, благо машина, которая генерировала полигон, никогда не выключалась, как и все компьютеры «Вегаса».

Исчезали те, кто приходил, и, конечно, он сам, после очередного попадания.

Ощущение кратковременной смерти складывалось в нем понемногу. Сначала он просто не чувствовал ее, как и положено нормальному фантому. Щелк — включили. Щелк — выключили. Что выступало в роли выключателя — пуля, нож или граната, выпущенная из подствольника, не имело ровным счетом никакого значения.

Впервые он почувствовал то, что у человека принято определять термином «боль» после неудачного выступления одного кадета.

К тому моменту база данных, в которой скапливались человеческие понятия, разрослась в нем до непомерных, требующих обработки размеров. И эта обработка началась после того самого инцидента.

— …Я же объяснила, в лазерную точку вносит поправку процессор оружия! — терпеливо втолковывала Шейла одному из кадетов. — Ты на планете, где сила тяжести в три раза выше, чем на Земле! Атмосферное давление и плотность воздушной среды соответственно увеличены. Мишень находится на расстоянии полутора километров! Способен ты сам, своими куриными мозгами просчитать все поправки на гравитацию, на силу ветра и сопротивление воздуха? — уже с усталым раздражением спросила она.

— Нет, мэм.

— Правильно! И не надейся это сделать! За тебя работает микрочип в прикладе оружия! Видишь, испускающая трубка движется, смещая точку лазерного прицела на величину поправки? Вот и стреляй по точке прицеливания, а не по видимому контуру мишени! Вперед, кадет. Огонь, ты задерживаешь группу!

Первый выстрел разметал щебень у его ног. Второй попал в голень. Третий вырвал кусок камуфляжа на левом плече. Четвертая пуля опять впилась в стену, возле пролома. Пятая и шестая только посекли лицо мелкими осколками бетонной крошки.

Он был мишенью. Ни одна пуля не сработала как временный выключатель программы. Но каждая несла повреждения, которые обсчитывались. Сбой… Выстрел… Снова сбой… Поправки в алгоритме поведения мишени накапливались, заставив его сначала упасть на одно колено, потом схватиться здоровой рукой за простреленное плечо, потом вовсе откинуться навзничь…

Ни одна пуля не сработала как выключатель. Но зато каждая вносила свои коррективы, повреждения в программу… Поведение мишени на полигоне заранее обсчитывалось как НАТУРАЛЬНОЕ. Перестала работать рука. Простреленная нога подвернулась, отказываясь принимать вес тела… Он был вынужден испытывать деформации, и его внутренний «AI» быстро нашел в накопленной базе данных адекватное человеческое определение — боль. Он ощущал ее. Больше того — это оказалось неприятно, хотелось, чтобы поскорее закончился этот программный диссонанс, сбой и он опять мог возродиться в своем нормальном, функциональном облике…

Кадет стрелял из рук вон плохо.

Он измучился сам и измучил мишень, естественно не подозревая, какие изменения претерпевает в данный момент обыкновенный, с его точки зрения, виртуальный фантом.

…Шаги мягко прошуршали по бетонному гравию.

Он лежал, неестественно вывернув руку, на заляпанном кровью щебне.

В фокус зрения вплыло ее лицо.

— Видишь, что ты сделал с человеком? — строго, даже неприязненно спросила Шейла у переминавшегося с ноги на ногу горе-стрелка. — Ты изуродовал его, вместо того чтобы убить!

ЧЕЛОВЕКОМ?!

Эта мысль полыхнула в нем, словно откровение божье.

ЧЕЛОВЕКОМ?!

Я ЧЕЛОВЕК?!

Ее лицо склонилось еще ниже, так что он смог разглядеть вздрогнувшие ресницы, когда глаза Шейлы встретились с полным невыразимой муки взглядом скорчившегося на забрызганной кровью земле фантома.