Опасная игра - Макс Брэнд

— Что будем делать, Лью? — спросил Милман.

— Да ничего, — сухо отрубил шериф. — У каждого из них только одна жизнь, которую можно отнять. Уж если они вознамерились это сделать, то почему бы не сегодня, в конце концов? Ты никогда не видел схватку между осой и шершнем? Так у тебя есть шанс, старина. Как ты думаешь, кто кого?

Похоже, то же самое волновало и остальных. На лицах зевак мелькали улыбки.

— Интересно, а ему известно, сколько человек засело в доме вместе с Шеем? — воскликнул кто-то.

Джорджия Милман вдруг заволновалась.

— Лью, их надо остановить! — заявила она.

— Это из-за его прекрасных синих глаз, не так ли, дорогая? — с угрюмой усмешкой полюбопытствовал шериф. — Нет уж, слуга покорный, мэм. Даже не подумаю лезть в это дело. Да пусть эти мерзавцы изрешетят друг друга, штат от этого только выиграет! Не надо будет двадцать лет кормить их на казенный счет или, что еще вернее, не придется тратиться на добрую пеньковую веревку, которая давно плачет по ним обоим!

В этот момент на веранде наступила тишина, потому что Кид как раз подошел к крыльцу дома Билли и уже занес ногу на первую ступеньку. Зрители замерли. Бандит быстро взбежал по лестнице, но, к удивлению всех, направился не к двери, а к широкому окну рядом с нею.

Там он какое-то время повозился.

Джорджии Милман вдруг показалось, что за темными стеклами окон дома поблескивают десятки глаз, с холодным змеиным коварством наблюдая за человеком на крыльце.

— Похоже, парень уже справился со щеколдой, — пробормотал шериф.

Как раз в эту минуту Малыш Кид приоткрыл оконную раму, причем проделал это так осторожно, что ни единого звука не донеслось до толпы зрителей, затаивших дыхание, чтобы не пропустить ничего из этого захватывающего спектакля.

— Что они там делают, внутри? — прошептал один из них.

— А то сам не знаешь? Небось, ставя силки, тоже ждешь, когда зверюшка залезет внутрь, и уж только потом тянешь за веревку! — буркнул другой.

В то же мгновение, когда приоткрылось окно, Кид, не колеблясь ни секунды, легким движением молниеносно скользнул внутрь. Затем рама так же бесшумно закрылась.

Единственное, что было видно с улицы, — это поднятая рука бандита.

— Он запирает окно на задвижку! — изумленно выдохнула Джорджия. — Это же сумасшествие какое-то! Что он задумал?

— Знаете, дорогая, — ответил шериф, — думаю, он сейчас счастлив, счастлив так же, как бываете счастливы и вы, когда останавливаетесь на пороге бального зала, а все эти юнцы не сводят с вас восхищенных глаз. Играет музыка, и вы видите, как все остальные девушки исходят завистью, потому что вам нет равных. Сейчас наш приятель Кид, если можно так выразиться, идет на абордаж!

Из дома не доносилось ни звука. Бандит, казалось, растворился в воздухе. Солнце палило нещадно. Его жаркие лучи раскалили близлежащие крыши, и над ними курился чуть заметный пар — последнее напоминание о недавней зиме. Дальше вниз по улице маленькие песчаные вихри вздымали пыль, казавшуюся на солнце совсем белой. Вдруг один из этих смерчей двинулся в сторону толпы, на мгновение накрыв ее плотной завесой. Люди вздрогнули, стали зябко поеживаться и нетерпеливо моргать, словно опасаясь, что упустят что-то важное.

Но все по-прежнему было тихо. Дом, угрюмый и молчаливый, будто могильный памятник, высился на другой стороне улицы, неприязненно сверкая стеклами окон. Те, на которые падали лучи солнца, казалось, горели мрачным огнем. Другие, погруженные в тень, выглядели будто пустые глазницы слепца. Стояла такая тишина, что звенело в ушах.

— Да это просто шутка, — вдруг разочарованно протянул чей-то голос. — Можно сваливать по домам. Ничего не будет.

— Заткнись, придурок! — зашипел кто-то сзади.

Многие согласно закивали. Никто больше не осмеливался нарушить молчания, по сравнению с которым даже тишина, обычно царящая в церкви, показалась бы шумом. Нервы людей трепетали, как натянутые струны. Джорджия судорожно вцепилась в отцовскую руку, ее лицо застыло, превратившись в безжизненную маску. Кожу немного пощипывало, и девушка догадывалась, что, должно быть, бледна как привидение. Машинально она потерла щеки и виновато взглянула на шерифа. В глазах ее застыл невысказанный упрек. Ведь он предсказывал, что она не сможет остаться равнодушной к этому Малышу Киду. Но то, насколько глубоким оказался этот интерес, заставило ее съежиться от стыда.

Она упрямо твердила про себя: «Ну что в нем хорошего? Ничего. Обычный бандит! И все это знают!» Но слова не действовали. Достаточно было лишь взглянуть на Дак Хок и залюбоваться ее яркой красотой, когда прелестная, как картинка, кобыла поднимала изящную голову, внимательно вслушиваясь в какие-то неясные шорохи, чтобы все эти мысли мигом вылетели из головы и развеялись, словно дым. Лошадь — а это по всему было видно — просто обожала своего хозяина. Значит, что-то хорошее в нем все-таки есть!

И вдруг могильная тишина в доме Шея взорвалась, причем именно так, как все и ожидали. Оглушительно рявкнули винтовки, эхо выстрелов раскатилось по всему дому, а вслед за ним раздался пронзительный вой. Кто-то вопил, совершенно потеряв голову то ли от боли, то ли от страха, а может, и от того и от другого.

— Гром и молния! — выдохнул шериф и принялся проталкиваться локтями сквозь плотную толпу, пока наконец не проложил себе дорогу на улицу.

Он уже ринулся было вперед, как Милман и еще кое-кто из зрителей схватили его за плечи и бесцеремонно втащили на веранду обратно.

— Ты тут говорил кое-что и, думается мне, был совершенно прав, — произнес Милман. — Какое кому дело, если эти крысы перегрызут друг другу глотки? И не думай, старина, что мы позволим, чтобы ты по-дурацки рисковал жизнью!

— Да ведь там убивают! — заорал Уолтере, безуспешно пытаясь вырваться из сжимавших его рук. — Пустите меня, остолопы, слышите? Я должен…

— Единственное, что ты должен, это оставаться здесь, сидеть тихо и не рыпаться, — буркнул один из тех мужчин, что держали его за руки. — Даже если там и прикончат кого, никто плакать не будет! Тот ли, другой, какая разница? Оба они убийцы, черт их побери, вот пусть и поубивают друг друга, нам же будет лучше. Вспомни, ты сам так же говорил!

Шериф не нашелся, что возразить. А кроме того, что было толку возражать, когда не меньше полудюжины крепких рук сжимали его точно тисками.

Перестрелка в доме Билли Шея не утихала ни на минуту, и зрители ловили каждый звук. Похоже, бой переместился. Вначале стрельба слышалась возле двери. Потом звуки выстрелов стали глуше, будто стрелявшие спустились в подвал. Затем грохот начал опять нарастать, будто противники оказались в прихожей.