Право на месть (СИ) - Ледова Анна

Действительно, приволокли с собой пять или шесть сундуков и сейчас вынимали, раскладывали и развешивали их содержимое везде, где можно. На туалетном столике уже расположились многочисленные баночки, склянки, какие-то кисточки… Переливающиеся шелка устлали пол, выстроились рядком расшитые золотой нитью и камнями их смешные туфли с открытыми задниками и острыми носами.

Широкий подоконник примерил на себя роль ювелирного прилавка, сияя золотыми развалами на солнце. Не видела бы сама – ни за что бы не поверила, что всю эту многокилограммовую груду драгоценного металла может носить на себе одна женщина за раз.

Пока я силилась проморгаться он нестерпимого блеска и запаха терпких южных духов, наполнивших воздух, в комнату вплыла сама сиятельная Элмас и южанки моментально умолкли.

– Кезым, – расплылась шах-ханим в широкой улыбке.

– Шах-ханим-эфенди, – сдержанно ответствовала я. Выучила, спасибо Джаалю.

Сложно улыбаться в ответ, когда еще час назад ясноглазая Элмас чуть не ядом брызгала. Всем своим видом я дала понять, что жду объяснений этому базару в моих покоях.

– Ты, верно, растерялась от радости… Но как же иначе? Это моя прямая обязанность – позаботиться о новой дочери, и мне это только в радость, – растекалась липким медом она. – Моему сыну нужна достойная жена, а для этого тебе, мой бриллиант, нужна достойная оправа. В Лесу мало смыслят в красоте и изяществе, но это поправимо. К счастью, у моих девочек тот же размер… Я, конечно, и представить не могла, что мне выпадет такое счастье, но совершенно случайно распорядилась взять наряды и на такой случай…

Да как же, «случайно». Будто я не знаю, что дочери в шахской семье – та еще головная боль. Это сыновья наследуют трон или становятся наместниками в улусах, они всегда завидная партия. А вот дочерей выгодно пристроить редко получается. За своих местных князьков отдавать – так с них не поимеешь ничего, в Самаконе все богатства в руках шаха, это не наша имперская жирующая знать, подмявшая под себя половину земель. А в других государствах еще десять раз подумают, стоят ли экзотические красавицы того, чтобы связывать себя родством с Самаконой. Все ведь знают: дай им палец, по локоть руку откусят.

В Самаконе рано женятся, и у девиц от силы год-два в запасе, дальше уже будут считаться «засидевшимися». Это не шахины, которые в любом возрасте всем будут хороши – хоть в двадцать, хоть в сорок.

Конечно же, Элмас рассчитывала пристроить близняшек на дне Содружества в какую-нибудь не последнюю в Империи семью аристократов. А тут, надо же, все еще интереснее вышло. Кусает, поди, локти, что Хельме ускользнул в последний момент, так бы обе дочери сегодня вечером щеголяли в платьях невесты.

– Действительно, какое удачное совпадение, – пробормотала я вслух последние мысли.

– Ты что-то сказала, кезым?.. А, неважно. Севде́! – повелительно позвала она одну из женщин.

От почтительно склонившихся южанок отделилась одна, очень немолодая, с цепким взглядом.

– Севде, займись моей будущей любимой невесткой, – промурлыкала Элмас и вновь повернулась ко мне. – Возьми Севде за руку, кезым, она сделает все, что нужно.

Названная Севде протянула мне высохшую руку. Мне совершенно не хотелось прикасаться к ней, и когда рука потянулась мне навстречу, я невольно отпрянула.

– Кезым, дай ей руку, – прищурилась правительница с негаснущей улыбкой, снова став похожей на змею.

Тут что-то не то. Я уже чувствовала это буквально утром. На мгновение перешла на магическое зрение – так и есть. От руки этой Севде щупальцами ко мне тянулась слабенькая магия. Снова игры, Элмас? Так я подыграю.

Я с еле заметной усмешкой вложила свою ладонь в протянутую, и Севде отпрыгнула, зашипев и дуя на руку. Чем бы она ни собиралась на меня воздействовать, Тьме Изначальной все нипочем, та сожгла на корню чужие намерения. Ее даже прятать не пришлось, просто я выпустила кроху магии ровно в тот момент, как прикоснулась к магичке.

– Простите, ханим, это все моя нестабильная магия, – без капли раскаяния произнесла я и с вызовом уставилась на Элмас. – Я ведь не очень правильная невеста, верно?

Улыбка наконец сползла с ее тонких губ.

– Хорошо, кезым. Значит, начистоту. Либо ты добровольно позволишь Севде проверить тебя, либо – в случае отказа – признаешь себя опороченной. Просто скажи «нет» и распрощаемся здесь же. И поверь, я буду только рада, когда…

– Анхельма Эррано вы не получите. Это если начистоту. Так что зря надеетесь от меня избавиться. Проверяйте, мне скрывать нечего. Только если еще раз что-то будет проделано без моего ведома и согласия, тогда я за свою магию точно не ручаюсь. Вы будете проверять магией или мне, как это раньше было принято, раздвинуть ноги?

Сиятельная Элмас поморщилась от такой базарной грубости, но кивнула Севде. Та вцепилась мне в запястья, закрыв глаза. Видимо, совсем слабая магичка. У Элмас, наверно, за целительницу, хотя в Академию на первый курс и то студенты посильнее поступают. Держала она меня долго, что-то бормотала, но отцепилась наконец. Ну, что теперь? Соврет в угоду повелительнице или не посмеет?

– В ее голове мужчина и помыслы ее нечисты, – прокаркала Севде и ненадолго замолчала. – Но тело ее невинно.

Так и хотелось актерски развести руками перед Элмас – ну, извините! Либо отзывайте клятву Леса полностью, либо смиритесь с тем, что получили. Но хумрика вам лысого, а не Хельме.

– Приведите эту невоспитанную дикарку в подобающий вид, – процедила шах-ханим своей свите. – Считай, все эти шелка и драгоценности – мой подарок тебе на помолвку. Сын заберет тебя в шесть.

Я подождала, пока сиятельная скроется за дверью. Затем выждала еще пару минут, с безразличием глядя на груды золота и богатой одежды. Когда же отмершие женщины вновь загалдели и обступили меня со всех сторон, медленно и спокойно произнесла:

– А теперь – пошли все вон. И чтобы вашей правительнице ни слова. Иначе я прокляну всех вместе сразу и каждую по отдельности, а черный иблис ночью выпьет ваши души.

Незамеченный никем до этого «черный иблис» спокойно вылизывался на золотом парчовом платье, но на всякий случай поднял шипастую голову и коротко подтвердил: «грр-ретч».

Надо ли говорить, что спустя пять секунд я наслаждалась благословенной тишиной.

Нет, до чего же причудливы порой чужие нравы и традиции. В далеких туманных странах, например, рожают напоказ, строго при свидетелях, и не только повитухи в их число входят. А жены тамошних правителей – так вообще при всем дворе. Уж казалось бы, нет большего таинства природы, чем это, не терпящее лишних глаз…

В самых отдаленных и диких селениях Альтанских гор, говорят, до сих пор над новобрачными ночью свечку держат. Чтобы брачный договор был доведен до логического конца и подтвержден тем самым.

В Самаконе вот на девственности пунктик. Нет, я не хочу сказать, что в Империи все поголовно не блюдут себя до свадьбы, но и обязательным условием для брака это не является. По крайней мере, никто не полезет под юбку проверять, и уж, тем более, не станет забивать камнями при недобром исходе.

У магов и студентов Академии вольностей еще больше. Администрация Ровельхейм негласно поощряет и ночные перебежки из одного общежития в другое, и веселые студенческие кутежи в соседнем Ровеле в компании местных раскрепощенных дам. Потому что считается, что неудовлетворенность в этом плане мешает магии раскрыться полностью и, наоборот, неизведанные доселе чувства и ощущения помогают обнаружить скрытые резервы.

А про Дикий Лес говорить и вовсе не стоит. На то он и Дикий – так его люди назвали. Его жители не видят особой разницы между голодом, жаждой или желанием спариваться – для них все эти потребности естественны, а потому осуждению не подлежат.

Меня задели слова сиятельной Элмас о том, что в Лесу ничего не смыслят в красоте. Да, я сама не из Леса, но стало обидно за восхитительно прекрасную в своей воинственности Хельтинге, за немногословную Мексу с ее гордой осанкой. Это же только у вас в Самаконе – чем больше краски и золота на женщине, тем она красивей.