Счастливый удар - Ханна Коуэн

и заводит двигатель. Все раздражение улетучивается и сменяется радостным возбуждением.

– Ты же пойдешь с нами ужинать после игры, верно? Если нет, то я задохнусь от тестостерона.

Я мысленно стону.

– У меня домашка.

– Уже? Господи, они не могли подождать хотя бы второй недели учебы?

Я смотрю на нее, пока мы выезжаем на дорогу.

– Тебе еще не задавали?

– Не-а. Хотя у меня в этом семестре всего три предмета. Не хотела перегружать себя, как в прошлом году. Я говорила, что тебе следует сделать так же.

Специальность Морган – английская литература. Это логично, учитывая, что она настоящий книжный червь, хотя и скрывает свою истинную сущность.

– Просто я хочу закончить как можно скорее. В итоге это будет оправданно, – защищаюсь я. – К тому же пять предметов на семестр вполне нормально.

Она вздыхает:

– Я просто хочу, чтобы ты немножко жила, и все. Не поверю, что целыми днями слушать про ужасы социальной работы очень весело.

Я пожимаю плечами.

– Лучше уж так, чем быть в самой системе и переживать кошмары по-настоящему. Я всегда предпочту учебу, чем вернуться туда.

– Извини. Это было нетактично.

Я накрываю ладонью ее пальцы, сжимающие руль.

– Все хорошо. Я давно перестала обижаться на прошлое.

– Итак, – улыбается она, – значит ли это, что ты пойдешь со мной сегодня?

Я со смехом возвращаю руку на колено.

– Ты упорная.

– Пожалуйста-препожалуйста?

– Кто там будет?

Когда она начинает барабанить пальцами по рулю, я подаюсь вперед и прищуриваюсь.

– Морган?

– Мы и ребята, – пищит она.

– Подробнее.

Она начинает барабанить быстрее:

– Мэтт, Тайлер, Адам и Оукли Хаттон.

Что ж, не могу сказать, что не предвидела этого. Закрыв глаза, медленно выдыхаю.

Пресловутый Оукли Хаттон. Слухи про нового хоккейного бога ходят по городу с тех пор, как он переехал сюда несколько месяцев назад. Интересно, как нам повезло заполучить ужин в его обществе?

– Спасибо, но нет, – отвечаю я.

– Спасибо, но нет? – недоверчиво повторяет Морган.

– Ага, – киваю я. – Рада, что мы все прояснили.

– Ты даже не знакома с ним! – Ее голос звучит выше, чем обычно. – Брось. Он живет с Мэттом и Брейденом с тех пор, как переехал, и пока не было никаких проблем. Я видела его мельком, и он красавчик. Приехал из какого-то маленького городка в нескольких часах езды отсюда.

– Если Оукли хоть немного похож на остальных парней из команды, то мне не нужно знакомиться с ним, чтобы знать, что я не заинтересована.

– Это несправедливо, Ава. Ты прекрасно общаешься со многими парнями из команды.

– Да, общаюсь. Как друг. Я не стала бы встречаться ни с кем из них, и у меня есть ощущение, что именно это ты и задумала.

Она скрипит зубами и резко втягивает воздух.

– Ладно. Ты не обязана разговаривать с кем-то, кроме меня. Просто пойдем, пожалуйста.

Я смотрю ей в глаза.

– Хорошо. Но ненадолго.

Просияв, она восторженно хлопает по рулю.

– Спасибо, детка. Клянусь, будет весело.

Я устраиваюсь поудобнее и прогоняю из головы мысли об ужине. Вместо этого двадцать минут, которые занимает дорога до арены, я готовлюсь к тому, что увижу, когда мы войдем через главный вход.

Орущие толпы фанатов, внезапное падение температуры и группы девушек, толкущихся в коридорах в поисках игрока, который отвезет их домой и станет темой для разговоров завтрашним утром.

Несколько лет таскаясь с игры на игру, с турнира на турнир, учишься держаться подальше от раздевалок сразу после матча. Запаха похоти и облака дорогого парфюма достаточно, чтобы вынести мозг.

Стоит нам припарковаться и войти, я почти не слышу слов Морган за криками «„Сэйнтс“, вперед!» и прочими, которые пытаюсь игнорировать. С трудом поспевая за подругой, я в итоге просто опускаю голову и позволяю ей тянуть меня сквозь толпу к нашим местам.

Игра начинается медленно, но это быстро меняется после второго перерыва. До конца третьего периода остается десять минут, и «Сэйнтс» ведут три – два.

Сегодняшняя победа должна быть легкой, поскольку в составе «Иглз» отсутствует длинный список игроков, но наши небрежны. Легкомысленны и самонадеянны.

Возможно, сказывается нервозность начала сезона или ложная уверенность, рожденная переходом в команду потенциального игрока НХЛ, но что бы ни было, они должны подавить самоуверенность в зародыше, пока она не распространилась как вирус. Прошлый сезон закончился для «Сэйнтс» неприятно, и я знаю, как сильно они хотят принести домой награду в этом году.

Атмосфера ощутимо меняется, когда к Брейдену Лоури, одному из лучших защитников «Сэйнтс», применяют запрещенный силовой прием со спины. Массивное тело Брейдена падает на лед, и он несколько долгих секунд лежит, прежде чем неуверенно подняться с помощью других игроков.

Толпа взрывается сердитыми возгласами, а некоторые фанаты начинают размахивать этими идиотскими пластмассовыми трещотками. Я хмурю брови и только потом понимаю, на что – или кого – они кричат.

Игрок, отправивший немаленького Брейдена валяться на льду, теперь нарезает круги перед нашим звездным новичком Оукли Хаттоном.

Танцы продолжаются недолго, Оукли рвет вперед, как сбесившийся бык, и хватает соперника за грудки, притягивая его к себе. В мгновение ока Оукли скидывает перчатки и отправляет сильный хук справа прямо в лицо защитнику. Парень не успевает ответить, лишь раскрывает рот, произнося слова, которые я хотела бы услышать, и Оукли наносит еще один удар, на этот раз в живот.

Наш новый игрок продолжает жестокое избиение, его губы двигаются, когда он говорит что-то поверженному зачинщику. Оукли нависает над своим противником, и я невольно замечаю, насколько он высок. Хоккейное снаряжение мешает мне рассмотреть его получше, но, судя по силе ударов и тому, что игрока «Иглз» уводят со льда в сторону раздевалок, я догадываюсь, что с мускулами у него тоже все в порядке.

Пихнув меня в бок, Морган наклоняется к моему уху:

– Это Оукли. А он умеет драться.

Она смотрит на меня с игривым блеском в глазах, но, когда отворачивается, ее лицо застывает.

– О нет! Его удаляют!

Я резко поворачиваю голову вперед и сразу же встречаюсь с яростным взглядом зеленых глаз. Оукли идет в раздевалку. Вернее, к коридору, ведущему к раздевалкам. К тому самому коридору, возле которого, краснея, сижу я.

Его брови сведены вместе, губы сжаты в тонкую линию, он смотрит мне в глаза и не собирается их отводить. В ушах взрывается белый шум, я сжимаю пальцами коленки, как будто это каким-то образом вытащит меня из тумана в голове.

Мое сердце перестает биться, когда он подходит ближе. Достаточно близко, чтобы я заметила шрам над уголком его губ и глубину хвойно-зеленых глаз. Тех самых глаз, в