Тебе жить - Макс Касмалинский

то ходил вокруг. Карина с бокалом вина в руке сидит с краю дивана с отрешенным видом. Кент руководит застольем, разливает, предлагает.

ПАНЫЧ. У всех налито? На правах хозяина…

ВАДИМ (перебивает). На правах гостя! Я первый! Есть возражения? Тост! Даже не тост, тост, разумеется, за встречу. Скажу, что я очень рад вас всех видеть, что, будучи в отсутствии, часто представлял этот день, ждал его. Я ко всем вам очень хорошо отношусь, вы знаете. Очень рад, что за восемь лет никто почти не изменился, (в сторону Карины), а кто-то непонятным образом даже помолодел.

КЕНТ (ворчливо). Меня спроси, каким образом кто молодеет.

ПАНЫЧ. И меня. Чуть-чуть.

ВАДИМ. Во-от! Главное, мы живы, мы вместе. Группа «Джамбулат против», хотя бы за столом, воссоединилась, и также прекрасные девчонки! За вас! За нас! Вот, я очень рад.

Все сдвигают бокалы, выпивают, заедают.

АНКА. Карина, попробуй вот эту.

КАРИНА. Спасибо, все очень вкусно.

ПАНЫЧ. Может окно отрыть?

КЕНТ. Там духота еще хлеще. Лучше шторы опустить.

КАРИНА (обернувшись к окну). А где шторы?

ПАНЫЧ. Пропил.

АНКА. Дождь бы прошел. Лето в этом году какое-то слишком жаркое и сухое.

КЕНТ. Не то слово! Пекло какое-то высунулось.

АНКА. Вадим, расскажи про свою столичную жизнь.

ВАДИМ. Нечего рассказывать, друг Анка, нечего. Твой-то почему понурый? Веник! Чего молчишь.

ПАНЫЧ. Где ты видел говорливого басиста?

ВЕНИК. А что сказать? Спросить тебя: каким ветром? Так вижу (трогает пиджак, висящий на спинке соседнего стула). Ветер был с дождем. Муссон, наверное.

КЕНТ. Мурлык, блин, водку после коньяка! Недальновидно это.

КАРИНА. А ты не увлекайся. (Антону). Ты тоже.

КЕНТ(Панычу). Не, видел супруга у нас!? Теперь я понимаю, почему ты ее мне сплавил. (Карине) Добродетельная синьора! Мы к крепким напиткам никакой тяги ни имеем. Мы, как есть народные патриоты, и пристрастны пить исключительно сусло. Но непосредственно из ковша. Нам эти рюмахи…

ПАНЫЧ. А мы, помнишь, пили из ковша? Восьмое марта было. Веселенькое было загулье, кураж и копоть. Они там, в Москве так не могут.

КЕНТ. Куда им?

ВЕНИК. Я думал, будет все ништяк и с водкою мешал коньяк. Лежал наутро, как тюфяк, ловя ужасный отходняк.

АНКА (Вадиму, словно жалуясь). Вот так и живем. Молчит по нескольку дней подряд, а если что-то скажет, то стишком.

ВАДИМ. Так ты не пьешь, я вижу, брат.

Веник. Нет. Я минералочку.

КАРИНА. Еще бы и он выпил. Уйдут вдвоем в штопор, и доставай их потом из Нур-Султана. Да, Антон?

ПАНЫЧ. Что делать? Необуздан я в желаниях своих. Наливайте!

ВАДИМ (Венику). Я рад, что у тебя с работой так все замечательно сложилось. Ты же чиновник? Нормально получаешь?

Воцарилось молчание..

ПАНЫЧ (с неловкостью). Ты, Геринг, немного неправильно понял. М-м, Веня шофером в мэрии работает. Возит начальника отдела ЖКХ.

ВЕНИК. И что? Ну. Я, зато знаешь про него сколько всего знаю?! Я если, что — мгм.

КЕНТ. Знаешь, братан, знаешь. Как, впрочем, весь город, страна, а также Гаага и Тугозвоново.

ПАНЫЧ. Теперь можно на правах хозяина? Предлагаю тост за Вадима, известного в рок-н-рольных кругах, как Геринг. Музыканта и друга. За то, что он приехал, наконец. Этого парня я знаю давно и только с лучшей стороны. С дошкольного возраста мы знакомы. Учились вместе, школа, универы разные, но нас не развело. Играли в группе, к которой все присутствующие имеют прямое отношение. И это именно Вадик переключал каналы, когда спортивный комментатор дал нам название — «Джамбулат против». Так что давайте… и я надеюсь мы когда-нибудь — чем черт не шутит — еще соберемся и выдадим несколько старых хитов. Давайте за Вадима!

Сдвинули бокалы, выпили, Паныч не закусывал, сдавленным голосом закончил

Хотя он и стал теперь либералом-оппозиционером!

КЕНТ (съедая с вилки огурец). Кто бы мог подумать? С виду был здоровый, как лось.

ВАДИМ. А тебя напрягает?

КЕНТ. Да не то слово! Меня это не то, что напрягает! Меня это… не трогает никак.

ВАДИМ. Веня?

ВЕНИК. А?

ВАДИМ. Ты как к оппозиции?

ВЕНИК. Я? Это ваши московские разборки. Мы здесь не при делах. Наш край — рядовой в этом строю. Сегодня нам говорят: те — уроды и враги. Мы — так точно. Завтра скажут, что те — першие кореша Мы под козырек. Тем более, так уже было. А оппозиция… плохо, наверное.

ВАДИМ. Вы чего? А как же это — свобода человека выше всего?! Эй, рок-н-рольщики!

Паныч, Кент и Веник переглянулись друг с другом по очереди.

КЕНТ. Так-то да.

ПАНЫЧ. Ну, это так, но западники, они ж против страны, исконной России. Они идеализируют свою Европу. Гейропу.

ВАДИМ (медленно ходит по комнате). Правильно! Да. Вечное дело — славянофилы и западники. Ах, плохие западники! Они идеализируют, видят модель для подражания в северной Гейропе, где Англия, Голландия, Швеция. А вот славянофилы видят эту модель в Гейропе южной. Византия с православием, Крым с великим ханом, Испания в какой-то момент… Про третий Рим — в Болгарии сперли. Так что откуда не посмотри — Гейропа. А вы откройте Википедию, взгляните, когда была промышленная революция в Англии, когда в России. Первая промышленная революция, вторая, посмотрите, как третью проспали. Почему? А мы не такие! Мы не хотим. У нас тут свои измышления! Научно-технический прогресс — одна сторона медали. И я не говорю о том, что между хабеас корпус акт и аналогичными нормами у нас — триста лет разницы. Но временной зазор между Вивальди и Чайковским! Между Пушкиным и Данте, Шекспиром и Толстым. Мы глупее их? Да нет. Мы не такие! Спесь! Неоправданная, безосновательная спесь! Зачем? Ведь куда проще! Все уже придумано, бери, внедряй. Направление известно.

КЕНТ (Панычу). Грамотно поет.

ВАДИМ. Но характер! Самообожание массовое, высокомерие, великодержавная спесь. Дети! Страны, как дети, которые идут через поле. Через широкое бескрайнее поле дети компанией шагают на речку. Идут-идут, но вдруг один пацаненок останавливается, падает на задницу, гундит: а я не пойду! Все останавливаются: «Ванька, вставай! Пошли, там прохлада, там вода!». А Ваня: «Не хосю купаца, не пойду!». И пальцем в земле ковыряется и смотрит незаметно на друзей, как они будут его уговаривать. А те уговаривали какое-то время — надоело. Да и ладно, пусть сидит, пошли ребята. И уходят. Ванька остался один. Скучно. Ловил кузнечиков, жучков. Разрушил нору суслика. Нашел в высокой траве гнездо, оторвал головы птенцам. Смотрит, а остальные уже далеко. Тогда Ванька вскакивает и бегом за компанией, придерживая штанишки, сбивая в кровь босые