Забытая история великого острова - А. Емельянов

В монографии используются свидетельства европейских миссионеров, путешественников, исследователей и офицеров, которые были непосредственными участниками тех или иных событий. В их воспоминаниях дается конкретный материал по вооруженному сопротивлению малагасийцев.

К свидетельствам европейцев непосредственно примыкют работы, написанные людьми, специально занимавшимися Мадагаскаром и собиравшими о нем материалы [68; 85; 89]. Они представляют собой личные воспоминания, но в них используются и документы, не имеющие прямого отношения к пребыванию авторов на острове.

Подход европейской прессы к событиям на Мадагаскаре отличался разнообразием. Прежде всего описывались пышные приемы малагасийских посольств в Европе и Америке, распространение христианства на острове, — словом, все то, что резко отличалось от обыденной жизни или, наоборот, было очень схоже с ней. Что же касается самого Мадагаскара, то пресса концентрировала внимание на европейцах.

В западной историографии основное внимание уделялось Месту и роли Европы и европейцев в развитии Мадагаскара.

Благодаря публикациям французских исследователей началось изучение многих ценных исторических памятников. Но ни в одном из исследований не делалось попытки рассмотреть сопротивление малагасийского народа как субъекта исторического развития. Именно поэтому в фундаментальных обобщающих работах С. Оливера, Г. Грандидье, Р. Декари и Ю. Дешана даже франко-малагасийские войны неизменно представлялись только как «колониальные». Всех этих ученых объединяет одно: они прежде всего изучали действия французских войск и французских властей. Дешан, например, признавая за французской администрацией отдельные ошибки, объяснявшиеся злой волей отдельных недобросовестных чиновников, изображал антиколониальные движения как результат недопонимания малагасийцами «добрых» намерений французских властей, как отголоски вражды доколониального периода [147, с. 233–236]. Декари представлял зверства карателей во время «умиротворения» юга Мадагаскара как своего рода издержки наведения порядка, необходимую суровость [144, с. 25].

Что касается национальной историографии, то романтизм и чувство возрождающегося национального самосознания и гордости зачастую берут верх над чувством меры и в описании антиколониальных движений. ВВС — тайная и преимущественно студенческая организация с ограниченным числом членов рассматривается Рабеманандзарой как философское и социальное движение за достижение демократии и сохранение мальгашских национальных особенностей [116, с. 134]. Он не сомневался также в четкой организации и руководстве действиями меналамба со стороны традиционных властей [116, с. 122]. Но его работа сыграла положительную роль, ибо привлекла внимание к проблемам национально-освободительной борьбы на Мадагаскаре. Частные вопросы сопротивления были разработаны в исследованиях М. и Ф. Эсуавелумандрусу, Ж. Расуанаси, основанных на богатейшей источниковедческой базе [149; 150; 151]. Ж. Расуанаси одна из первых в национальной историографии опубликовала монографию по восстанию меналамба. Ее работа дает возможность ознакомиться с материалами семейных архивов, например с перепиской руководителей отрядов меналамба [187].

К национальной историографии типологически примыкают работы африканских историков, которые все активнее в своих исследованиях выходят за пределы своих стран и регионов. Яркий пример — угандиец П. Мутибва. В фундаментальной монографии «Малагасийцы и европейцы» он подвел итог почти 100-летнему изучению взаимоотношений Мадагаскара и Европы [177].

Первой в советской историографии к проблемам истории Мадагаскара обратилась А.С. Орлова [115]. В принадлежащих ее перу частях коллективных монографий [81; 82; 109; 110] дается обобщающий очерк истории малагасийцев с начала XVII в. до настоящих дней. Большое внимание антиколониальным выступлениям на Мадагаскаре уделяется в одном из самых обстоятельных и глубоких исследований по французской колониальной политике — монографии В.А. Субботина [119]. Основанная на многочисленных европейских источниках, она дает разбор мотивов, методов и форм захватнической политики Франции, видов и типов французской системы колониального управления и эксплуатации. Монография французского ученого П. Буато «Мадагаскар. Очерки по истории мальгашской нации» [106] — единственная работа в марксистской историографии, охватывающая период с древнейших времен и до 50-х годов XX в. Большую часть книги автор посвятил новейшей истории острова.

Глава первая

Малагасийское общество и государство до середины XIX в.

По сравнению с большинством стран Африки этнический состав острова более однороден: подавляющее большинство жителей — малагасийцы. Крупнейшая этническая группа Мадагаскара — мерина (во франкоязычной литературе XIX — начала XX в. в качестве синонима часто употребляется термин «хува») — населяет центр острова — Высокое, или Центральное, плато. Южнее живут бецилеу, севернее — сиханака, цимихети, восточное — безанузану, антайфаси. Западное побережье занимают сакалава, восточное — бецимисарака, антаймуру, антайсака. На юге острова проживают бара, махафали, антандруй, танала, на севере — антан-карана.

В соответствии с принятой классификацией жители Мадагаскара выделяются в особый смешанный расовый тип, сочетающий черты монголоидной, негроидной и европеоидной больших рас. У жителей Высокого плато преобладают монголоидные черты, у жителей западной прибрежной зоны — негроидные, а у этнических групп восточного побережья — европеоидные [97, с. 28–29].

Историческое развитие этнических групп происходило неравномерно. В XIV–XV вв. возникли первые, еще непрочные государственные образования сакалава. К XIX в. оформились два крупных государственных образования сакалава — Буйна и Менабе. Они не имели централизованного управления, власть правителя была номинальной. Он в основном выполнял культово-религиозные функции. Свою государственность имели также бецилеу, антаймуру и некоторые другие этнические группы.

В XVI–XVII вв. возникли первые государственные образования мерина, но до второй половины XVIII в. они были небольшими и слабыми, постоянно враждовали между собой. В последней четверти XVIII в. Андрианампуйнимерина (1787–1810), правитель одного из них, объединил Имерину. Малагасийское государство сложилось при Радаме I (1810–1828). Он объединил вокруг Имерины весь остров, за исключением крайнего юга и севера. В 1817 г. Радама I провозгласил себя «королем» всего Мадагаскара, что было подтверждено англо-малагасийским договором 1817 г. С этого времени можно говорить о Малагасийском государстве. Его основные черты сходны с государственными образованиями, которые исследованы в нашей литературе и подробно охарактеризованы в монографиях Л.С. Васильева [107], Г.В.Киселева [112], Н.Б. Кочаковой [113] и Л.Е. Куббеля [114]. Наиболее развитой частью Мадагаскара был центральный район страны, населенный мерина и бецилеу, где в ХV–XVI вв. сложились государства.