Земля Жар-птицы. Краса былой России - Сюзанна Масси

В древних сказаниях и летописях возвышались герои, наделенные кротостью и смирением. С самого начала русские придавали особое значение страданию в христианской жизни. Глубоко почитались на Руси первые русские святые Борис и Глеб, сыновья князя Владимира. Когда Владимир умер в 1015 году, его старший сын, Святополк, решил погубить своих братьев, чтобы безраздельно владеть русской землей. Борис не захотел ответить злом на зло и распустил свою дружину. Услышав, что брат ищет убить его, он начал молиться, говоря: «Господи! Ты пострадал за грехи наши; удостой и меня пострадать за Тебя!». Простясь со всеми и причастившись, он покойно лег в постель. Убийцы ворвались в шатер и, как пишет летописец, напали на него «подобно диким зверям». Его семнадцатилетний младший брат Глеб, узнав об этом, сильно горевал о своих близких и горячо молился о них. Он также был убит, не оказав никакого сопротивления и покорно приняв смерть от руки злодеев.

На долгие века Борис и Глеб стали покровителями русской земли и ее самыми любимыми героями. Их называли «страстотерпцами», подчеркивая тем самым их согласие на страдание и смерть во имя отказа от неправедной борьбы. Эта кротость в приятии своей доли в подражание Христу становится характерным для русского человека идеалом, который золотой нитью проходит через русскую жизнь и искусство вплоть до наших дней. Русские первыми отметили смирение в природе Христа, что вовсе не казалось важным ни в Византии, ни на Западе вплоть до времени св. Франциска, жившего спустя примерно двести лет после мученической смерти Бориса и Глеба.

Отца Бориса и Глеба, князя Владимира, глубоко почитали на Руси. Он был причислен к лику святых не только как человек, введший христианство на русской земле, но и потому, что он первым уделил огромное внимание его социальной стороне, проявившейся в сострадании и любви к ближнему. Празднества всегда занимали особое место на Руси. Владимир, названный в народных сказаниях Красным Солнышком, был радушным хозяином, и после его обращения пиры стали выражением истинной братской любви. Когда бы ни пировал на своем дворе князь с дружиной, он отсылал в город возы с хлебами, мясом, рыбой, овощами и медовухой; все это раздавалось больным и нищим людям. Нигде в Европе десятого века так не заботились о нуждающихся, как в Киеве. Глубоко осознавая важность христианского милосердия, Владимир при введении в Киевской Руси византийского законодательного свода смягчил наиболее жестокие его положения. В древнем Киеве не было смертной казни, не применялись пытки, запрещалось нанесение увечий преступникам. Некоторое время Владимир даже отказывался казнить воров, пока служители церкви не убедили его в том, что он обязан преследовать преступников по закону.

В славянском понимании все живое было связано между собой. Люди, животные, растения проживали пору расцвета и угасали. Красота заключалась в самой природе, проникающей все и вся. И в свою Церковь русские принесли это чувство одушевления природы. Земля почиталась на Руси как символ Вечной Женственности, Материнства; здесь не привился особый латинский культ поклонения Непорочной Деве, ибо считалось более важным восприятие Пречистой именно как Божией Матери, полной сострадания и любви. Крайне редко Богородица изображалась на иконах без Младенца. Проникнутые чувством единения с природой и землей, русские восприняли христианство в буквальном смысле слова как явление высшей красоты и преображения всей человеческой жизни. Само здание церкви несло в себе двоякий смысл. Оно воплощало идею Воскресения Божия и одновременно, искусно вписанное в окружающий его ландшафт, становилось частью природного мира. Терминология, принятая в церковной архитектуре, также несла двойной смысл: купол называли «главой» или «лбом»; несущий главки барабан — «шеей»; округлый фронтон — «плечом», а плоские вертикальные выступы — «лопатками». В ходу были и такие обыденные слова, как «дынька», «поясок» и «кокошник»[3].

Вскоре соборы и церкви стали самыми примечательными строениями во всех русских княжествах. На огромных равнинных пространствах их устремленные ввысь купола воспринимались как путеводные огни, обращая мысли путников к небесам. Самые важные события, касавшиеся всех, происходили или в церквях, или перед ними, поскольку люди чувствовали себя и в церкви, и рядом с нею как дома. Часто молящихся собиралось так много, что богослужение для тех, кто не помещался внутри, совершалось как бы под открытым небом.

В Византии не любили многокупольных храмов, которые, напротив, стали характерны для Руси. Здесь число куполов несет в себе особый смысл. Один купол символизирует Господа как главу Церкви; три — олицетворяют Святую Троицу; пять — Христа и Евангелистов; девять куполов — девять ангельских чинов. Основной купол с двенадцатью малыми куполами вокруг возводились в честь Христа и Его Апостолов. Все купола увенчивались крестами; как правило, православный крест имеет наклонную перекладину в нижней части (здесь были ноги Спасителя) и еще одну наверху, указывающую на место, где над головой Христа была прибита табличка с надписью. Позднее у самого основания появился полумесяц как символ победы русских над мусульманами-татарами.

У самых первых церквей на Руси были округлые купола, такие же, как на византийских храмах, но очень скоро они стали похожи на луковицы. В практическом смысле, при частых обильных снегопадах, такая форма была предпочтительней, но есть и более поэтичные объяснения. По одному из них в куполах-луковицах «собираются» молитвы верующих с тем, чтобы устремиться ввысь. По другому — купола приняли форму воинских шлемов, поскольку Русь была последней линией обороны Запада от Востока, и ее церкви стояли подобно воинам, защищая Запад от истребления.

Церкви на Руси — прямоугольные в плане, с просторным центральным пространством, перекрытым куполом, символизирующим небесный свод. Внутри нет ни скамей, ни стульев, ибо православные считают, что непочтительно сидеть в присутствии Бога. Люди выстаивают службы, как бы долго они ни длились. Это придает богослужениям менее формальный характер, чего нет в западных храмах. Сидящие там ровными рядами верующие не могут даже слегка переместиться, чтобы не нарушить ход службы. В православных храмах молитвы неспешны и бесконечны; прихожане свободно передвигаются по церкви, по своему желанию входят и выходят. Они ощущают себя не служителями Бога, но детьми в доме своего Отца.

С ранних веков своей истории славяне обладали особым чувством родовой общности. Среди европейских народов только они да исландцы и некоторые балканские народности сохранили до наших дней обращение по имени и отчеству. Каждый русский человек, кроме своего имени, имеет второе, производное от имени его отца, а в деревнях люди зачастую зовут друг друга просто по отчеству. Фамилии широко распространились в России лишь в восемнадцатом веке.

Русский народ ощущал себя когда-то единой большой семьей, главой которой являлся Царь-батюшка. Крестьяне на Руси веками обращались друг к другу, причем даже к людям незнакомым, со словами: батюшка, матушка, братец, сестрица. Жизнь отдельного человека была лишь кратким мгновением в общей жизни той огромной семьи, и в свою Церковь верующие в полной мере привнесли это чувство единения, или соборность. На богослужении в храме ощущалась теплота семейного общения; бок о бок стояли перед иконами и простой крестьянин, и богатый помещик. Священник находился в храме, как отец среди своих детей, и его устами с ними говорил сам Господь Бог.

Русский народ верил, что Бог есть не только Бог Истины, но и Бог Красоты. В течение столетий щедрость русского характера, его любовь к декоративности и орнаменту нигде не проявлялась так ярко, как в церквях. Скульптуру запрещали в православных храмах — статуи считались «языческими идолами», зато было множество икон — картин на религиозные темы, написанных темперой по дереву. Иконы в церкви находятся везде: в иконостасе, отделяющем алтарь от остального пространства храма, вдоль стен в особых рамах-киотах; и вряд ли найдется уголок, где бы прихожане не чувствовали на себе кроткого взгляда святого угодника. Иконы напоминают собравшимся о незримом, утешающем присутствии на литургии целого сонма святых.

Символической границей между небесным и земным является сплошь убранный иконами иконостас, скрывающий за собой алтарь. Иконостас одновременно и соединяет, и разделяет священство и паству. В иконостасе, как правило, три двери; центральный вход носит название «Царские врата»: они открываются и закрываются в соответствии с чином службы, что может символизировать Сотворение мира, Рождество Иисуса Христа, Его Воскресение и множество иных событий. В течение пасхальной недели Царские врата постоянно открыты; затворенные двери означают изгнание из Рая… Только священникам — и царю во время коронационных торжеств — разрешалось входить в алтарь через царские врата. Ни одной женщине, даже царице, это не позволялось.