Ода близорукости - Марина Бородицкая

СКАЗКА

Чтобы голос подать, чтобы просто заговорить,надо прежде связать одиннадцать грубых рубах:босиком истоптать крапиву, вытянуть нитьи плести как кольчуги, нет, не за совесть — за страх.

Чтобы голос подать и спасти себя от костра,надо диких одиннадцать птиц обратить в людей,превратить их обратно в братьев, срок до утра,и не тает в окошке живой сугроб лебедей.

Чтобы голос подать, чтобы всех — и себя — спасти,надо крепко забыть два слова: «больно» и «тяжело»,и топтать, и плести, и тянуть, и плести, плести…И всегда у младшего вместо руки — крыло.

У РИММЫ

У Риммы злые пчёлыи добрый мёд,и муж Константин,который почти не пьёт:ну разве с Макарием,наместником монастыря,(и то под праздник)пропустит он стопаря.

У Риммы коса до пояса,тёплая шаль,с крыльца Тригорскоготак она смотрит вдаль,как будто сама Прасковья,мать дочерей,хозяйка усадьбы,Пушкина ждёт у дверей.

А вместо Пушкинаопять приезжаем мы,и вновь задаём мы Риммевопросов тьмы:про хлыст и перчатки,про дом, про каждую дочь,потом залезаем в автобуси катим прочь.

А Римма знает,кто и где и почёмкатает валенки,торгует ли первачом,и хоть не она, к сожалению,бреет лбы,но травы сушит она —и, конечно, солит грибы.

И если сделать Риммуглавой страны,то быт наш будет толков,кладовые полны,она стариков обиходит,объездит юнцов,и Пушкина пожалеетв конце концов.

* * *

Все стихи — о любви.Все стихи — о смерти.Нету тем других,уж вы поверьте.

Попадаются, правда,стихи о стихах:на полях набросанные,впопыхах.

* * *

Боже, Боже, это что же,все вокруг — меня моложе:даже этот, даже тот!И к чему же всё идёт?

* * *

Бродишь второй час,шепчешь галиматью.Господи, дай пас!Вот чес-слово, забью!

Молнией — по двору,мимо всей толкотни…Ясное дело, вру,ну хоть разок пасни!

Ты ли не знаешь, какважно услышать вдруг,чуть скосолапив башмак,яблочный этот стук?

Рыжему — по ногам,тощего обведу, —жирно им, соплякам,я уже вечность жду!

Мне бы забить хоть раз,мне бы игру спасти,Господи, дай пас!А промахнусь — прости.

* * *

Пятирублёвик лунывеличиной с юбилейный рубль(были такие когда-то,мы их называли «пиастры») —впрочем, начнём с начала,сделаем новый дубль:пятирублёвик лунызатмил небесные астры.

В этом театре тенейон играет главную роль,женские и морскиеорганизует приливы,тянет к себе магнитомземную влагу и сольи серебрит в кувшиневетки цветущей сливы.

Если его приложить ко лбу,головная больвдруг утянется вдаль,отхлынет в ночные архивы.

* * *

Бог с ней, с любовью, ну с этой, с которой… с той самой,с голеньким лучником, с болью от сладостных стрел,но любопытство оставь нам, Создатель упрямый:топливо жизни не сам ли ты в нём усмотрел?

Разве же мы не разведчики, разве не дети?Любо нам пытствовать и обрывать лепестки,хлюпая слогом начальным и петли в сюжетечутко носами прослеживая, как щенки.

И музыканты играют легко и без фальши,поезд грохочет и лист шелестит за листом —лишь до поры, лишь пока любопытно, что дальше.А без любви, ну без этой… плевать, проживём.

ПЕСЕНКА

Если крюк торчит в потолке,что должно висеть на крюке?Колыбель, мой свет, колыбель,не тебе ли знать, не тебе ль?

Если встал сундук в уголке,что должно лежать в сундуке?Башмачки, мон шер, башмачкии серебряные коньки.

Если гость плывёт по реке,в челноке плывёт, в туеске,ты пошарь в прибрежных кустах, —только так, май френд, только так!

* * *

Грибы несу в подоле,от них намок живот.У дедушки в «Спидоле»политика живёт.

Какой дождливый августнад Кратовом повис!Сопит незримый Аргусиз глубины кулис.

В башке шальной мотивчик,в педалях звонкий зуд,мне куплен первый лифчик,мне джинсы привезут!

Я цепь сломала, въехавна велике в кювет.От венгров и до чеховвся жизнь — двенадцать лет.

У дедушки в «Спидоле»какой-то фейерверк,а папа на гастролиуехал в тот четверг.

В загранку на гастроли!Подарков ждёт семья.У дедушки в «Спидоле»гремучая змея.

* * *

Снова над Питером солнце в зените,ветром тугие оборваны нити,круглое небо отводит с висковпряди щекочущиеоблаков.

Длинная строчка, ленивая девка,я при Неве твоей — Малая Невка.Ох, быстроходна старуха Нева,чайки за ней поспевают едва.

Дует и кружится, блещет и плещет,день простынёй на верёвке трепещет:сдёрну прищепки да вслед засвищу…Завидно? Я и тебя отпущу!

* * *

Мимо Николаевых,Князевых и Сориных,Звягиных, Наумикови Кольцовых-Цзен —в гости к папе я идутропкою проторенной:тесно на Ваганькове,я иду бочком.

На Донском просторнее,вот пойду я к бабушке —Майя Кристалинскаяулыбнётся мне,стюардессы, лётчики,где-то тут и бабушка:вон она, за ФрумоюЛазаревной Щорс.

И скажу я бабушке:— Я была у дедушки,всё там аккуратненько,только нет цветов.На плиту гранитнуюположила камушек,так у них положено:камни да трава.

Бабушка и дедушка,век вы спали рядышком.В разных полушарияхкак вам спится врозь?С неба скажет бабушка:— Ты уроки сделала?Не теряй-ка времени,музыкой займись.

* * *

Так всегда: находишь не то, что ищешь,а вещей не находишь элементарных,и урчит в углу, ожидая пищи,бог пропавших серёжек, носков непарных…

Всё найдётся, только не то, что ищешь:материк бесхозный, полезная плесень —это, видно, чёртик накуролесил,поиграл, да не отдал. Прости, дружище!

Вот тебе взамен прошлогодний мячик,вон и месяц нашёлся, выставил рожки,а вот это — Манхэттен. О чём ты плачешь?— Всё об Индии той, золотой серёжке.

ДОРОЖНАЯ ШЕПТАЛКА

Господи Боже,по небесинаш самолётикперенеси:сначала туда,потом обратно.Не урони,поставь аккуратно.

* * *

О колышущий нас в этих плотных, прозрачных волнах,Нас, таких разномастных, разнеженных, разноязыких,Раздвигающих время, за взмахом замедленный взмах,Малокровных отличников, неучей розоволиких!

Ты нам столько сюда набросал надувной чепухи —Крокодилов, кругов и матрасов и пёстрых лодчонок,Что не тянут нас книзу уже никакие грехиИ в обнимку со львом белокурый дрейфует ягнёнок.

Ты в воде растворил левантийскую эту ленцу,Золотистую в небе рассеял пыльцу ликованья, —В синеве за буйками пловец улыбнётся пловцу,Как близнец близнецу в тёплой, полной игрушками ванне.

* * *