Хомские тетради. Записки о сирийской войне - Джонатан Литтел

Потом мы позируем все вместе: с закрытыми лицами, с оружием и плакатом katiba. Все это похоже на курсы для начинающих партизан, специализирующихся на связях с общественностью.

Абу Ахмед, командующий северным сектором Аль-Кусейра. Дезертировал из регулярной армии офицер в звании mulazim[19]. Густая борода, но без усов, look — «исламист». Из армии он ушел еще до восстания, по причине личного конфликта, и с первых дней революции оказался в САС. Уже в апреле они попытались сформировать свои подразделения, но боестолкновений с силами, верными режиму, еще не было.

Свободная армия сохранила связь и с военными отставниками, и с теми, кто продолжал служить в правительственных войсках. Там у нее много сторонников, симпатизирующих, офицеров, которые помогают, особенно в поставках оружия. Таким образом повстанцы получают половину необходимого им вооружения. Самому Абу Хайдеру эти связи очень помогли оставить службу в регулярных войсках и перейти на сторону повстанцев.

Naqib[20] Абу Абайда — так звали офицера, который сформировал и возглавил katiba. Его убили 28 сентября. Один из солдат показывает снятый на мобильник труп Абу Абайды.

Потом мне демонстрируют видеоролики о прибытии танков Т-72 в Кусейр 16 декабря. Сначала сняли, как их везут, в большом количестве. Затем фотография разбитого танка.

Дальше нападение на конвой: несколько машин горят, одну разбило выстрелом из РПГ, сцена сопровождается криками «Allahu akbar!». Все это произошло 16-го, повстанцы бросились в атаку, как только прибыла военная техника. Утверждают, что уничтожили три танка и девять БМП. Танки загорелись не сразу, и им удалось вытащить тринадцать солдатских трупов и семерых взять в плен. На следующий день они заставили шофера из регулярной армии отвезти трупы своему начальству. На этот жест правительственные силы ответили бомбардировкой города: погибли три десятка человек.

На том же мобильнике — фотография Заркауи с Усамой бен Ладеном.

Райед: «Куда же это мы попали?» Они хохочут: «Именно туда, куда нужно: это наши большие друзья!»

Сняты и тела shahids — все обнаженные, прикрыты только половые органы. Раны сняты крупным планом. Настоящий вернисаж тел мучеников.

Офицеры продолжают рассказывать: katiba ввязывается в стычки редко. Задача подразделения — контролировать Аль-Кусейр: укрепленные правительственные кордоны им не мешают. Они идут на столкновение только в ответ на атаки правительственных сил, в ответ на их маневры. А люди Асада не рискуют больше арестовывать людей просто так — только во время каких-нибудь организованных рейдов.

Два месяца назад бойцам САС удалось захватить мэрию, но армейские части вернулись и выбили их оттуда. Однако вот уже две недели, как действует договоренность с офицером, сидящим в мэрии: чтобы не спровоцировать новую атаку повстанцев, укрывшиеся в здании снайперы больше не стреляют. Повстанцы свободно передвигаются по городу в своих пикапах, солдаты правительственных сил их видят, но не трогают.

В Аль-Кусейре свой переход на сторону повстанцев афишировать не принято: люди продолжают жить у себя дома или собираются туда вернуться и не хотят проблем для своих близких. Поэтому здесь так распространено ношение балаклавы.

Многие из перебежчиков, вливающихся в ряды Свободной армии — по одному или целыми группами, — позволяют себя фотографировать с открытым лицом и военным билетом в вытянутой руке; эти ролики затем выкладываются в YouTube как доказательство падения морального духа правительственных войск и укрепления позиций САС.

Один из солдат рассказывает: он служил в Дераа в звании raqib[21], возглавлял небольшое армейское подразделение. Ему довелось присутствовать при казни одиннадцати гражданских лиц в Лapaa, недалеко от места его службы. Расправой командовал naqib Манхел Слиман, в ней участвовал также naqib Ранди. Рассказчик утверждает, что офицеры не отдавали рядовым команды открывать огонь и стреляли сами. Никого из сил безопасности при этом не было. Среди жертв — мальчик одиннадцати лет.

В Дазиле войска Асада окружили город двумя сотнями танков, отдав им приказ обстреливать все машины, выезжающие из города, а силы безопасности и shabbiha тем временем добивали сидящих внутри. Солдат утверждает, что сам стрелял в воздух. Рассказывает также, что с людьми из shabbiha были иранцы: они говорили на своем языке и делали то же самое, что и остальные.

Его друг, пулеметчик с танка Т-52[22], получил приказ стрелять по крыше, откуда за происходившим наблюдали мирные граждане. Он отказался и был расстрелян. Пулей в спину. Сам рассказчик находился в подразделении связи, в стороне от места событий, и потому не видел, кто стрелял. Его друг был из Хомса, его звали Махмуд Ф.

Нас знакомят еще с одним парнем, он дезертировал из авиационной разведки, где служил рядовым. Ему довелось быть свидетелем пыток, что и побудило его перейти на сторону восставших. Но своего военного билета он не показывает, утверждает, что документ лежит дома.

Парень рассказывает, что в Эр-Растане много дезертиров из mukhabarat. Некоторые бежали в Иорданию.

По дороге домой, в машине, Абу Хайдер объясняет, что Заркауи — его кумир, потому что он приехал в Ирак, чтобы бороться с Ираном и шиитами. Однако Абу Одаи, который сидит за рулем, умеряет его пафос: «Но здесь, в Сирии, все совсем по-другому».

У Абу Амара. Встреча с Абу Низором, врачом, обслуживающим расположенный в обычной палатке медицинский пункт у границы. Он немного говорит по-английски. «It’s quiet here. Nearly romantic»[23]. За докторами, которые лечат раненых, секретная полиция ведет слежку. Это опасное занятие. Вот уже два месяца, с тех пор как государственная больница в Аль-Кусейре была захвачена регулярными войсками, она больше не работает. Тогда он и решил организовать свой пункт помощи. К ним поступают тяжелораненые из Баба-Амра, и они стараются их переправить в Ливан. Кроме того, у них немало хлопот с беременными женщинами: кесарево сечение можно теперь сделать только в Хомсе. А попасть туда не так просто.

Медицинский пункт в Аль-Кусейре — тот, который мы видели, — открылся две-три недели назад. Они собираются открыть еще один, поближе к центру города.

Абу Низор — врач общей практики, но он немного сведущ и в хирургии: учится на ходу. «See one, do one»[24]. Уже научился делать операции на брюшной полости и другие базовые вещи. За ним охотятся люди из muhabarat, однако семью они не трогают. Денег за свою работу Абу Низор не получает, но ему помогают — и родственники, и чужие люди. Временами у него бывает такой наплыв страждущих, что он не успевает спросить, кого как зовут, и никаких записей не ведет. В иные дни он — в одиночку — принимает до двух десятков пациентов.

Солдаты правительственных войск обычно целятся в голову или в грудь, поэтому раненые часто погибают от отсутствия медицинской помощи: «Sometimes we see the patient die in front of us, and we can’t do anything»[25]. У него нет возможности ни сделать необходимую операцию, ни отправить раненого в Ливан. Перейти границу не так просто. Часто приходится ждать — час, два, иногда она вообще закрыта. Случается, что пациенты умирают прямо на границе, некоторых едва успевают довезти до медпункта, и они умирают на глазах у врача. К тому же, чтобы добраться отсюда до Триполи, нужно четыре часа, зачастую это оказывается слишком долго.

15 часов. Манифестация. В том же месте, что и вчера вечером, но народу собралось в два раза больше. В сторонке — около сотни женщин. Те же лозунги нараспев, те же танцы в ряд — взявшись под руки, под барабанный рокот. Дети — совсем маленькие и постарше — на плечах у отцов, часто с флагами в руках. Женщины отбивают ритм, хлопая в ладоши. Большинство — под покрывалом, у некоторых плотно прикрыта нижняя часть лица, в углу несколько женщин в никабах: видны только глаза. Дети, в том числе и девочки, поют лозунги в микрофон, и толпа танцует в такт их пению. Среди лозунгов есть и религиозные.

Потом мы объезжаем квартал на мотоцикле. Видим посты, выставленные САС для защиты митингующих, разбитый танк, неразорвавшийся снаряд nail bomb[26]. На улице холодно, хотя вторая половина дня выдалась солнечной. Небо окрасилось в розовые тона, над крышами домов стайками кружат перелетные птицы.

На перекрестке дороги, ведущей к озеру Катина, снова заходит разговор о событиях 16 декабря. Танки пытались войти в Аль-Кусейр как раз через этот перекресток. В первый вечер колонной прошли шесть машин Т-62, без пехоты, и САС удалось подбить один из них. Два дня спустя армия сделала вторую попытку — два танка в сопровождении пикапа. Танки были подбиты, а грузовик захвачен. Все шестеро солдат, взятых в плен, перешли на сторону повстанцев.