Романов #15 - Владимир Кощеев

также, верно? Род Стремневых серьезно возвысился, несмотря на то, что ты якобы карал их на суде.

Я хранил молчание, влезать в этот разговор пока что нужды не было. Анастасия Валентиновна защищалась, нападая — классическая женская тактика. Не она виновата, это обстоятельства ее вынуждают. Однако судя по характеристике, составленной «Оракулом», эта бедная овечка могла загрызть стаю волков.

— Знаешь, Анастасия, — произнес Игорь Михайлович, приподняв ладонь от подлокотника, — я ведь тебя ни в чем не обвиняю. Да, мне было не слишком приятно узнать, что я, например, как один из создателей наномашин, спасших уже сотни тысяч жизней русских подданных, всего лишь выскочка. Но, полагаю, это нормально, ведь в тебе на тот момент говорили эмоции. А раз ты пришла сюда, желая, чтобы я поступил по совести и признал тебя своей сестрой, сейчас ты руководствовалась разумом. Я ценю твою прямоту и открытость, однако ввиду случившегося обязан спросить: готова ли ты гарантировать мне, что твой язык впредь не станет опережать мозги?

Боярышня сверкнула глазами, но спорить не стала.

— Я готова, цесаревич, — ответила она.

— Хорошо, а если ты все же нарушишь данное мне слово, — подчеркнуто добродушно улыбнулся Игорь Михайлович, — я, как глава рода Милославских, не только изгоню тебя, но и накажу соответственно. Прилюдное оскорбление правящей семьи, равно как и его членов, со стороны царского человека — это серьезный проступок. А именно царским человеком ты и будешь считаться по закону после изгнания. И отвечать будешь, как положено царскому человеку — без поблажек. Ты знаешь, как за подобное наказывают?

Девушка сглотнула, ее кулаки на миг сжались так, что ногти впились в ладони. Очевидно, она не ожидала, что Игорь Михайлович так жестко будет вести переговоры. В конце концов, само его предложение ею расценивалось, как попытка купить своих братьев и сестер, а не примирить разрозненное семейство. То есть, в глазах Анастасии Валентиновны Игорь Михайлович начал с позиции слабого соперника.

Но она все же нашла в себе силы кивнуть со всем полагающимся достоинством.

— Знаю, цесаревич. Каторгой до двадцати лет и штрафом для семьи преступника, — ответила она.

— А раз боярыня Тормашина тебя поддерживает во всем, в случае нарушения с твоей стороны вы с ней обе отправитесь копать урановые рудники. Ну, или чем там женщины занимаются в таких местах? Насколько я наслышан, иметь сразу нескольких любовников, боярыне не привыкать, — жестко произнес мой биологический брат. — Несдержанность, Настенька, может привести к твоей смерти. Уж поверь, я знаю достаточно, и впредь буду знать все о тебе, твоих беседах и встречах. Мы поняли друг друга?

— Поняли, цесаревич, — шумно выдохнув, кивнула боярышня.

— В таком случае я, как глава рода Милославских, официально признаю тебя своей кровной сестрой, Анастасия Михайловна Милославская, — поведя рукой, сказал наследник престола.

Волна жара взметнула подол платья девушки, но быстро сошло на нет. Как и в случае с двумя другими Милославскими, дар был не слишком силен в момент активации.

— Ступай, тебя проводят в твои покои, где ты будешь дожидаться официального выхода, — велел цесаревич. — Твои служанки прямо сейчас будут возвращены в московский особняк Тормашиных, им нечего делать в Кремле, это чужая для них земля. А тебе будут помогать люди Милославских. Они уже ждут тебя за дверью, Анастасия.

— Благодарю, Игорь, — поклонилась наша биологическая сестра. — Но могу ли я попросить?..

Цесаревич вскинул бровь, всем своим видом демонстрируя удивление ее наглостью. После такого разговора еще и выдвигать просьбы — Анастасия явно далеко пойдет с такой напористостью. Теперь-то она Милославская, и мало найдется тех, кто посмеет ей отказать.

— Я слушаю.

— Я вижу, что рядом с тобой опять стоит князь Романов, — произнесла она, впервые бросив в мою сторону взгляд. — Раз уж ты при Романове открыто говоришь о моих прошлых делах, значит, он в курсе. Могу я попросить тебя хотя бы не подсматривать за мной в душевой и уборной? Не хочу, чтобы Дмитрий Алексеевич оказался в моей постели, пусть и только наблюдателем.

Игорь Михайлович запрокинул голову и рассмеялся совершенно искренне. Я же положил руку на ремень брюк, заложив большой палец за пряжку с гербом.

Разумеется, я понял, что таким образом сестра проверяет степень моей вседозволенности. Цесаревич не должен скармливать мне свою родню по первому моему требованию. А без его разрешения я не могу и пальцем тронуть Милославскую. А раз она официально признана — Анастасия Михайловна уже член царской семьи.

Благодаря блокираторам, вмонтированным в стены во время ремонта, в Кремле не работает магия, проявление при официальном признании от того и слабое, что его давят блокираторы. А значит, чтобы добраться до девушки, мне придется преодолевать расстояние между нами. Так что мне придется требовать ответа на словах. А я не царских кровей, значит, мое слово стоит меньше, чем ее. С этой точки зрения Анастасия Михайловна в полной безопасности.

— Дмитрий, как глава рода Милославских, я прошу тебя простить мою несдержанную сестру, — повернувшись ко мне, заговорил цесаревич, все еще улыбаясь. — Кажется, внезапно свалившееся ей на голову величие законной семьи затмило ей разум.

Девушка при этом чуть дернула бровью. Ей не нравилось, как с ней обращается Игорь Михайлович, однако и идти против него она не могла. Не после того, как он показал, что в курсе всей ее истории в роду Тормашиных.

— Я принимаю извинения, Игорь Михайлович, — ответил я ровным тоном, не сводя взгляда с Милославской. — А что касается завуалированного обвинения в вуайеризме, то я возьму с тебя обязательство, что Анастасия Михайловна выплатит стандартный взнос, соответствующий высокому статусу члена царской семьи, из своего приданого в фонд «Сибирское здоровье». Только что получив конкретные условия своего пребывания в твоем роду, она тут же их нарушила. Так что Анастасии Михайловне пригодятся наномашины, и, скорее всего, на регулярной основе. Отравят ее или будут устраивать другие проблемы новые «поклонники» — не так уж важно. Твой двор, цесаревич, сожрет эту наивную девочку с потрохами. Как говорится, можно вытащить боярышню из курятника, но нельзя вытащить курятник из боярышни.

Милославская вскинула брови, ее пальцы сжались, словно когти. Еще пара моих слов, и она бы кинулась выцарапывать мне глаза. Впрочем, цесаревич вновь рассмеялся, не давая ей перейти в словесную атаку и дальше эскалировать конфликт.

— Мне нравится твоя идея, Дмитрий, — хлопнув ладонью по подлокотнику, Игорь Михайлович тут же прервал смех. — Да будет так! Анастасия, ты все слышала. А теперь, иди. Я пришлю человека из царской канцелярии, он расскажет, чего ты только что лишилась за несдержанность из своего приданого, которое я, как глава рода Милославских, подготовил для тебя. И учти на будущее — указ о том, что порочить имя награжденного из рук государя, запрещено, не прекращал своего действия. В следующий раз подбирай слова, когда будешь говорить кавалеру ордена «Андрея Первозванного» о том, что и как он делает. Дмитрий находится здесь по моему приказу, и не тебе оспаривать мою волю.

— Прости, цесаревич, — поспешно склонилась Анастасия Михайловна. — Разреши идти?

Видимо, слова о том, что ей теперь полагалось царское приданое, дошли до нее позднее, чем она сама об этом подумала. Определенно, у девчонки явные проблемы с умением держать язык за зубами.

Я смотрел, как она покидает зал, опустив плечи. Мне ее ничуть не жаль, несмотря на то, что мы кровная родня. Однако в Кремле ей будет очень тяжело, и цесаревичу придется разгребать за ней.

— Да уж, — выдохнул Игорь Михайлович, когда за официально признанной сестрой закрылась дверь. — Уже начинаю жалеть, что дал слово принять всех в род. Надо было поступить, как отец, и просто выдать им какие-то деньги и поддержку. Натерплюсь я из-за нее.

— И не только из-за нее, — заметил я. — Кольцо тоже не вызывает доверия.

— На него управа найдется, — отмахнулся цесаревич. — Я не зря напоминаю, что могу и изгнать из рода. А кто-то из новых Милославских обязательно зарвется. И вот тогда я так и поступлю — это заставит остальных трижды задуматься. Я еще на комбинате так делал, — улыбнулся он. — Правда тогда я специально человека нанимал, чтобы уволить на глазах остальных. Но здесь так не получится.

— Обиженный тобой брат или сестра могут встать на путь заговора, — напомнил я.

— Мертвые в заговорах не участвуют, Дмитрий, — отрезал Игорь Михайлович, глядя на меня прямым взглядом. — Жизнь одного человека не может стоить жизней миллионов.