Генерал А А Брусилов - страницы жизни и деятельности - Андрей Голиков

Характерна реакция участников совещания на это предложение. Алексеев не возражал, но предупредил, что ни дополнительной артиллерии, ни большего количества снарядов Брусилов для наступления не получит. Царь, председательствовавший на совете, промолчал в знак согласия со своим начальником штаба, санкционировав одновременно и предложение главнокомандующего Юго-Западным фронтом. Коллеги последнего с неодобрительным удивлением наблюдали за тем, как только что назначенный на должность военачальник по своей инициативе рискует карьерой и своей военной славой. Брусилов, однако, думал по-другому. Позже он писал: "Ведь и я был обречен, ранее других, на полное бездействие и мертвую оборону, но не согласился и сам настоял, напросился на атаку. Я очень хорошо понимаю, что ставлю себя на карту, но о себе я не думал, я думал о благе России, и моя сила и заключается в том, что я чувствую, чем живет арми и что она думает и что можно делать, а чего нельзя. Знал и знаю, что нужно идти вперед (подчеркнуто Брусиловым. А.Г.), иначе проиграем кампанию"{35}.

5 апреля Брусилов собрал командующих армиями Юго-Западного фронта, чтобы лично сообщить своим соратникам решение о наступлении и разъяснить избранный способ действий. Главнокомандующий фронтом предложил оригинальный план прорыва оборонительных рубежей противника. Суть плана была сформулирована им на следующий день в директиве командующим армиями: "1. Общие указания,

а) Атака должна вестись по-возможности на всем фронте армии, независимо от сил, располагаемых для сего. Только настойчивая атака всеми силами, на возможно более широком фронте, способна действительно сковать противника, не дать ему возможности перебрасывать свои резервы,

б) Ведение атаки на всем фронте должно выразиться в том, чтобы в каждой армии, в каждом корпусе наметить, подготовить и организовать настойчивую атаку определенного участка неприятельской укрепленной позиции,

в) Атака должна быть проведена по строго обдуманному и рассчитанному плану, причем намеченный план разрабатывать в деталях не по карте, а на месте показом, совместному с исполнителями атаки от пехоты и артиллерии"{36}.

Принципиальная новизна замысла полководца не была понята Ставкой. Алексеев сомневался. Он полагал, что при 600 тыс. штыков и 58 тыс. шашек у Брусилова против 420 тыс. штыков и 30 тыс. шашек у противника без особого риска можно собрать в точке главного удара превосходство в сотню тысяч штыков и тем самым сделать все для победы. За три дня до назначенного срока наступления войск Юго-Западного фронта он телеграфировал Брусилову: "Мое глубокое убеждение сводится к повелительной необходимости собрать на одном избранном участке подавляющую живую силу и наши скромные боевые средства, не разбрасывая последние по всему фронту. Демонстрации будут достаточны для удержания противника; устранить окончательно переброску его резервов второстепенными ударами, бедно снабженными артиллерийскими средствами, все равно трудно. Прорыв и разгром одной армии решит дело полнее, чем несколько небольших успехов".

Алексеев выражал готовность, "если обстоятельства потребуют замедлить атаку дня на два", доложить об этом императору{37}.

Брусилов, сообщив, что на направлении главного удара на фронте атаки в 20 верст сосредоточены 148 батальонов против 53 неприятельских батальонов, категорически настаивал на осуществлении разработанного им плана прорыва. "Считаю существенно необходимым, - указывал он, - нанесение частных, хотя бы слабых ударов на фронтах всех армий, не ограничиваясь поисками, не могущими сковать резервы противника: противник теряется, не будучи в состоянии определить направление главной атаки. Достигается также моральный эффект, важный при действии против австрийцев... Ходатайствую усердно не отлагать атаки, все готово, каждый потерянный день ведет к усилению противника, нервирует войска"{38}.

Царь, которому были доложены позиции военачальников, предоставил "выбор дня для начала действий" усмотрению Брусилова{39}. Тем самым как бы давалось молчаливое согласие на реализацию предложенного им плана.

Решение царя во многом определялось военно-политическим положением России. Первая мировая война вызревала и развивалась как столкновение коалиций государств. Россия вступила в войну, связанная военно-политическим союзом с Францией, заключенным в 1891-1893 гг. и дополненным военно-морской конвенцией 1912 г.

Союзные отношения между Россией и Англией к началу войны не были оформлены. Однако царское правительство было осведомлено о соглашении между Англией и союзной Францией. По этому соглашению в случае войны между Германией и Францией последняя получала поддержку Англии, которая обязывалась высадить экспедиционный корпус на континенте и приступить к активным действиям на море. В 1914 г. между Россией и Англией велись переговоры о заключении военно-морской конвенции. Союзные отношения между Россией, Англией и Францией были оформлены уже в ходе первой мировой войны соглашением от 23 августа (5 сентября) 1914 г. о незаключении сепаратного мира. 17(30) ноября 1915 г. к этому соглашению присоединились Италия и Япония. Так формировался блок держав Согласия.

Союзу этих государств противостоял блок центрально-европейских держав: Германии и Австро-Венгрии. К началу первой мировой войны в него формально входила также Италия, связанная с 1882 г. союзным соглашением с Германией и Австро-Венгрией. Так сформировался Тройственный союз. Однако, когда в июле 1914 г. Австро-Венгрия предъявила ультиматум Сербии, Италия, сославшись на нарушение союзницей условий договора, которым предусматривались предварительные взаимные консультации по политическим и экономическим вопросам общего характера, уклонилась от вступления в войну, объявив о нейтралитете. Весной 1915 г., получив предварительное согласие Англии, Франции и России принять во внимание ее территориальные и экономические интересы, Италия вступила в войну на стороне противников Германии и Австро-Венгрии. В ходе войны в блок центральных держав вошли в 1914 г. Турция и в 1915 г. Болгария. Блок получил название Четверного союза.

Долговременное ведение боевых действий коалициями государств требовало не только согласования общеполитических целей и планов, но и постоянной координации военных усилий союзников. Для держав Согласия таким координирующим их действия органом стали межсоюзнические конференции. Первая из них была проведена 24 июня (7 июля) 1915 г. во французской главной квартире в Шантальи. В ходе конференции представители главных командований стран Согласия достигли договоренности оказывать помощь той союзной армии, которая будет атакована вооруженными силами Четверного союза. Но этот принцип не был тогда проведен в жизнь. Летом и осенью 1915 г., когда русская армия один на один сражалась с австро-германскими войсками, союзники не оказали ей реальной помощи.