Дитя магии - Дарья Гущина

Медленно оборачиваюсь и… В общем, не так уж это и страшно было. Просто наткнулась на книгу. Зато, на какую книгу! Метр на метр плюс полметра в толщину, грубо говоря.

— Наверно, это и есть их колдовская книга, — шепотом догадалась я, аккуратно стряхивая с нее пыль.

Книга была обита красно-коричневой кожей (начитавшись в свое время историй о черной магии, я от души понадеялась, что все-таки не человеческой…), а на ее обложке обнаружился странный знак типа полумесяца и сидящей на нем фигуры в остроконечном колпаке и длинном плаще. Красиво. Обложка была скреплена необычным замком, который все нормальные люди открывают прикладыванием печатей, а я старым дедовским методом — отвинчиванием скоб…

Впрочем, содержание книги меня сначала удивило, а потом раздосадовало. Удивило скорее оформление. Страницы книги и чернила мягко светились в темноте и отбрасывали странноватые блики, которые оседали на моих руках огненными искрами, каплями росы, вязким серебристым туманом и невесомым прахом земли. Оседали в прямом смысле этого слова! А искры из меня за какую-то минуту едва душу не вытряхнули — щекотали просто ужас как! Но уже после того, как я полистала книгу, восхищение сменилось досадой — я ничего не понимала из того, что там было написано!

Разочарованно вздыхаю, совсем некстати вспоминая о сорванных уроках по древним языкам. Надо сказать, что родители знали около десяти древних языков, чего и мне желали, хотя я была категорически против. А в результате страдали мы все: преподаватель — от моих непрерывных шалостей, родители — от его жалоб и требований повысить плату, а я — от вечных наказаний. Но от попыток сорвать уроки отказываться и не думала. Хотя это было сделать довольно просто.

Дело в том, что я всю свою сознательную жизнь ужасно любила наблюдать за людьми, анализировать их поведение и настроение. Если к нам приходили гости, я незаметно пробиралась в гостиную, прикидывалась предметом интерьера и с живым любопытством ловила каждое слово, каждый жест. И со временем научилась неплохо разбираться в людях, быстро замечая их достоинства и недостатки, чем потом беззастенчиво пользовалась. Как в случае с преподавателями. А что в этом такого? Они изводили меня своими кошмарными науками, а я — их же собственными недостатками.

Вот, к слову, вышеупомянутый мэтр Корица (дадут же святые боги фамилию!) больше своих древних языков любил слушать себя и наслаждаться тем «впечатлением», которое якобы производили на невежд вроде меня его обширные познания. Вот за это я и зацепилась.

Перед уроками ночь не спала, придумывала умные вопросы и утром задавала их мэтру. Тот, лишний раз посетовав на мою беспросветную тупость и обозвав «тундрой неогороженной», немедленно пускался в длинные разъяснения, которые, как правило, прерывались деликатными покашливаниями другого преподавателя, пришедшего провести урок.

Впрочем, перевернув страницу, я с изумлением обнаруживаю, что кое-какие знания мэтру Корице все же удалось в меня вдолбить, так как попавшийся текст показался странно знакомым. Бывает же такое! Проведя пальцами по строчкам, я принимаюсь бормотать себе под нос:

Жизнь убегает по стрелкам часов,А я проживаю ее, как умею,Одна, но вдруг слышу твоих звук шагов.Ты — мой Ангел жизни, сулящий потерю.За мной неотступно крадешься, как тень,Со скрипом, рисуя на пыльных страницах.Костлявой рукой серость всех моих дней.Ты — Призрак, живущий в знакомых мне лицах.Тебя не увидеть, тебя не понять,Ведь ты не прощаешь малейшей промашки.И Ангелом смерти могу я назватьТебя за любовь не давать мне поблажки…

— Глупости какие! — пробурчал рядом со мной глубокий приятный голос. — Когда это, интересно, они видели, что у меня костлявые руки?! А пафоса-то сколько, мама не горюй! Нет, предки у тебя, конечно, народ со странностями. Впрочем, что с них, с магов, взять?

— Ты… кто? — выдыхаю я, быстро отползая от книги.

— Что значит «кто»? — начинает возмущаться невидимый трепач. — А то ты не знаешь?! Про что заклинание читала?

— Э-э-э… Не знаю, — признаюсь я. — Подскажи, а?

Рядом со мной раздается звук, очень напоминающий почесывание затылка, потом тяжкий вздох и все тот же голос констатирует:

— А самой подумать как всегда лень…

— Но все-таки? — настаиваю я, оглядываясь в безуспешных попытках обнаружить своего собеседника. — Кто ты и где ты?

— У тебя что, плохо не только со зрением? — с язвительным сочувствием замечает голос.

— А у тебя — с восприятием чужой речи? — не растерялась я, озираясь по сторонам. По непонятным причинам я даже не испугалась невидимого незнакомца.

— У Корицы стащила, — догадался невидимка. — Нет, я всегда говорил твоим родителям, что общение с подобными мэтрами не пойдет тебе на пользу — ты начнешь либо тупеть, либо слишком быстро умнеть.

Я принимаю горделивый вид, а он, копируя голос Корицы, поспешно добавляет:

— И в данном случае имеет место быть первый случай.

— А ну покажись, нахал! — начинаю злиться я, привычно сжимая кулаки.

— Додумалась! — облегченно вздыхает голос. — А всего-то нужно было отдать приказ…

И рядом со мной начало медленно материализовываться нечто. Сначала это был крохотный, с мою ладошку, золотистый вихрь, плавно перешедший в… Изумленно ахнув, я шарахаюсь в сторону, натыкаясь спиной на стеллаж. Тот послушно скрипит и, прежде чем я успеваю заподозрить неладное, что-то тяжелое, пролетев мне по затылку, заслоняет обзор, предварительно осыпав вонючим порошком.

Я начинаю отчаянно чихать, параллельно ощупывая свою голову и (что выяснилось методом тыка) надевшийся на нее глиняный котел, медленно распаляясь от доносящегося со стороны призрака громкого хохота.

— Что в этом смешного? — с трудом стаскивая котел, накидываюсь я на странное существо, смех которого уже начал плавно переходить в икоту.

— Т-ты с-себ-бя с-со с-стороны не видела?! — резонно замечает оно, а я, кое-как оправляясь от котлового шока, принимаюсь бесцеремонно разглядывать материализовавшееся чердачное чудо.

Я за всю свою короткую, но богатую на приключения жизнь, ни разу не встречала подобного существа: оно невелико ростом, чуть больше моей ладони, но при этом напоминает заправского культуриста, к тому же явно пересидевшего на солнцепеке, так как имело характерный темно-малиновый цвет кожи. Да и одето оно было очень даже по-пляжному: длинное, шитое золотом покрывало завязано узлом на тонкой талии, а великолепный тюрбан лихо надвинут набок. Глаза у незнакомца — просто огромные черные и очень нахальные, они сразу привлекали внимание. Надо сказать, существо было ужасно довольно и своим видом, и произведенным на меня впечатлением.