Облик (ЛП) - София Беннет

Если Дин на твоей стороне, всё прекрасно. Просто должна быть другая сторона, где всё наперекосяк, и я на этой стороне. Я и все остальные уроды и неудачники. Но главным образом я.

Глава 5

– А какого цвета трусики на тебе надеты? – спрашивает Ава. Мы едем на автобусе домой.

– Не в этом дело! Вроде лиловые, раз уж ты спрашиваешь.

Каким-то образом мне удалось занять место рядом с ней. Я хотела разделить с ней свою боль, но она воспринимает это недостаточно серьёзно.

– Держу пари, сейчас они серые, – говорит она. – Кажется, вся наша одежда становится серой, когда папа принимает участие в стирке.

– Знаешь, всё это – твоя вина, потому что ты не дала мне свою юбку вчера вечером.

Она выглядит виноватой.

– Хорошо, ты можешь взять одну с изворотливым поясом.

– О, великолепно. Теперь уже слишком поздно.

– Ну, я всегда могу оставить её себе.

– Нет! Я позаимствую её, – быстро отвечаю я.

Есть дурное настроение и есть самосохранение. Я не глупая.

Она улыбается и выглядывает из окна второго этажа автобуса. Мое любимое место в автобусе. Оно всегда занято, когда я пробую сесть там, но почему-то, когда Ава хочет, там свободно. Это, должно быть, магия вуду или нечто вроде. Она всегда была такой.

Она царапает свою руку, и я замечаю пластырь возле её локтя.

– О, врач делал тебе анализ крови?

– Угу, – говорит она, – и он хочет сделать мне биопсию шеи.

– Что это такое?

– Они втыкают иголку и высасывают то, что внутри, чтобы протестировать.

Она знает, как я ненавижу иглы, так что она говорит это, размахивая руками и с выпученными глазами, нависая надо мной как сумасшедший ученый.

– Фу, отвали от меня! Звучит гадко. Ты, кажется, в хорошем настроении для того, кто сдавал кровь.

– Было немного неприятно, – говорит она. – Мне пришло сообщение от «Константин и Рид» сегодня утром. Я получила работу! Луиза тоже. Четыре недели работы продавщицей. Дольше, если мы захотим. Так что лето устроено. – Она говорит это певучим, счастливым голосом. – Я увижу Джесси. И я буду заниматься сёрфингом. И получу скидку.

– Так нам не придётся петь на улицах!

– Это был полезный опыт, Tи, – говорит она, тыкая меня в бок. – Подумать только, теперь ты можешь написать в резюме – профессиональный музыкант.

– У меня нет резюме.

– Ну, когда-нибудь будет.

Считается ли жвачка профессиональной платой?

Она снова выглядит сонной и кладет голову мне на плечо.

– Просто надеюсь, что они не зададут тебе слишком много вопросов в интервью. Все будет в порядке. Поверь мне.

Она закрывает глаза.

Разные студенты заходят, чтобы найти свободные места в начале автобуса, видят Аву, отдыхающую рядом со мной, и дружески машут мне. Я делаю глубокий вдох и пытаюсь удержать этот момент. Пять минут я не “девушка в трусиках” – я “сестра Авы Траут ”. Может быть, это делает меня временно классной. Я расслабляюсь и, наконец, перестаю краснеть. Между тем, двойник Элизабет Тейлор рядом со мной начинает осторожно храпеть в мой воротник.

Оглядываясь назад десять дней спустя, сон был ключом к разгадке. Были и другие зацепки, но мы упустили их. Мы все думали, что это сочетание переходного возраста, переезда, стресса из-за экзамена, вируса. Вместо этого, мы беспокоились о тестах по математике и социологии, о сером нижнем белье, об окончании книжной главы и недожаренном картофеле по-французски.

Затем как-то утром позвонил врач сказать, что готовы результаты биопсии. Мама и Ава договорились забрать их после обеда, пока я была в школе. Я вообще об этом не думала.

По странному стечению обстоятельств, выходя из автобуса, я замечаю их, идущих домой от врача. Я зову их, они оборачиваются и смотрят на меня.

Это первое июня. Прекрасный летний день. Белые клёны вдоль дороги – ярко зелёные, листья выделяются на фоне кристально-голубого неба. Но лицо мамы серое, как наша коллекция нижнего белья. Как и лицо Авы. Они не хотят разговаривать со мной. Ни единого слова. Это ... это нехорошо. У меня так же шумело в ушах, когда я стала жертвой мошенничества на Карнаби Стрит. Я хочу сказать что-нибудь, но я не могу придумать правильный вопрос, потому что я не уверена, что хочу знать ответ. Я просто жду рядом с Авой, пока мама старается изо всех сил попасть ключом в замок входной двери. Её руки трясутся.

Небо не имеет смысла.

Вот что я думаю. Голубое небо не имеет смысла. Сегодня неправильно небо.

Папа ждет на верху лестницы. Я не знаю, позвонила ли ему мама от врача, или он просто знал, но его лицо тоже серое. Он выглядит так, будто что-то тяжелое вот-вот упадет на него, и он волнуется, что будет сбит с ног.

Мы каким-то образом оказываемся в гостиной и, не задумываясь, садимся за стол на наши обычные места. Четыре серых лицах, в обрамлении голубого неба и ясеня, который радостно качается в открытом окне, поймав летний ветерок.

Папа смотрит на маму. Что-то в выражении его лица заставляет меня взять его за руку.

– Это лимфома,– говорит ему мама.– Биопсия довольно точна. Им нужно будет сделать больше тестов, но врачи думают, что Ава больна уже несколько месяцев. Месяцев, Стивен. А те, другие анализы крови, показывали, что она в порядке...

Она пристально смотрит в стол. Её руки до сих пор дрожат. Она говорит об Аве, как будто той здесь нет, и что-то в Аве говорит, что в данный момент её здесь нет. В её глазах далекий, отсутствующий взгляд.

– Что такое лимфома? – спрашиваю я.

Мама старается ответить, но не может.

– Это рак, милая, – говорит папа, удивляя самого себя звуком собственного голоса. – Я так думаю. Да?

Мама кивает едва заметно, практически незаметно.

Но рак для стариков. Мамин папа умер от него два года назад. Рак убивает вас. У Авы не может быть этого. Может быть, это просто очень сильный грипп. Или астма?

– Они посылают нас к детскому онкологу,– говорит мама, – У него есть окно в субботу утром. Очевидно, он принимает больных на выходных, что хорошо. Не всегда удаётся попасть так быстро, но кто-то отказался, и они не хотели терять время.

 Она замолкает так же внезапно, как начала говорить, и смотрит из окна на дерево, как будто она только что заметила его. Я пристально смотрю на шею Авы, точно так же, как делал папа, когда впервые указал на опухоль. Когда ты смотришь, это очевидно. Быть может, это и есть настоящая опухоль, о которой говорят в «Анатомии страсти»? Я чувствую, как моё тело холодеет. Я не хочу никого беспокоить, но думаю, что собираюсь упасть в обморок.

Папа сжимает мою руку, чтобы поддержать меня.

– Не волнуйся, милая. Всё будет в порядке. Она будет в порядке. Не так ли, Ава, моя дорогая? Да, Мэнди, любимая? Что ещё сказал доктор?

В папином голосе есть скрытый сигнал, который ясно говорит маме, что нам нужны хорошие новости, и быстро.

Мама выходит из задумчивости и кивает.

– Он сказал, что это довольно распространено среди подростков, и они точно знают, что делать. Он сказал, что человек в больнице, доктор ... я забыла его имя. Чёрт. Доктор ... – Она проводит ладонью по лбу и сдается в попытке вспомнить. – Как-то там. Во всяком случае, его очень уважают, и он объяснит всё в субботу.

– Всё будет хорошо, верно? – уточняет папа.

Мама натянуто улыбается и ничего не говорит. Очевидно, врач не говорил, что всё будет в порядке.

– Я иду спать, – говорит Ава, вставая и не смотря ни на кого из нас. – Разбудите меня позже.

Три серых лица кивают. Когда она уходит, все молчат. Ветер продолжает дуть. Это единственный звук в комнате.

Любимые фотографии Авы приклеены внутри к двери шкафа.

Она стоит на пляже в Корнуолле в гидрокостюме, сжимая в руках доску для сёрфинга. Рядом с ней мальчик с белоснежными волосами, мускулистым торсом и насыщенным золотым загаром. Это Джесси, прошлым летом учивший Аву сёрфингу, когда мы отправились отдыхать неподалёку от Ползиса. И влюбившийся в неё, но это вполне нормально. Ава все время имеет дело с мальчиками, которые влюбляются в неё. Разница в том, что на этот раз это оказалось взаимно. Джесси удивительно милый для того, кто настолько великолепен. Мама и папа были убеждены, что их роман не продлится и несколько месяцев, ведь они не видели друг друга, не считая одного выходного на Рождество, когда он приезжал в гости – но он до сих пор длится. Сейчас фото слегка изорвано, потому что она регулярно принимается его целовать и гладить, несмотря на то, что у неё есть такое же в телефоне, его она тоже гладит и целует. Я знаю.

Ава со своей лучшей подругой, Луизой Рэндольф, капитаном волейбольной команды. Они в сочетающихся узких джинсах, кружевных кофточках и с дымчатым макияжем выглядят так, будто собираются подписать контракт со звукозаписывающей компанией. На самом деле, думаю, они собирались в боулинг.