Новатор - 2 - Андрей Кадник

Не знаю как Жоре с Женей, а мне жить с Танюхой понравилось. Это такой кайф, когда не надо ни от кого скрываться и всё время можно быть с любимой девушкой. Я искренне сочувствовал оставшимся невесть где своим одноклассникам, которым ещё как минимум года три-четыре до той поры, когда родители позволят им поселиться со своей девушкой, или привести её в дом… да и то наверняка наслушаются такого от своих мамашек, что и врагу не пожелаешь.

Нет, нам с Жорой здорово повезло, что шок от переезда полностью вырубил на какое-то время внимание наших предков.

Впрочем, в последнее время моя маман стала подозрительно часто уединяться с Танюшкой, а когда я спросил свою почти что гражданскую жену о чём они там шепчутся, Танька со смехом поведала мне, что с ней ведут беседы о том, что нужно очень осторожно себя вести чтобы не «залететь», что на острове совершенно отсутствуют условия для рождения и воспитания детей и что первый ребёнок у девушки должен появиться не раньше чем в 25 лет.

Не понимая, что так веселит Татьяну, я нахмурился и предложил ей свою помощь в усмирении моей мамашки, но Таня лишь со смехом отмахнулась, сказав что её такие беседы только забавляют.

— Кстати, а что ты сама-то думаешь насчёт детей? — спросил я.

Татьяна внезапно посерьёзнела и ответила:

— Честно говоря, я полностью согласна с твоей мамой — лет через 10 наверное заведём одного или двух.

— Или трёх, — добавил я.

Танюшка снова засмеялась, ткнула меня пальцем и убежала купаться.

А я задумался. Крепко задумался.

Думал я о том, что пока мы встречались пару раз в неделю после школы, то это было лишь частью повседневной, ни к чему не обязывающей жизни. Теперь же вдруг на меня свалилась необходимость заботиться и о родителях, и, самое главное, о Татьяне. Краем мозга я понимал, что по-хорошему мне нужно каким-то образом заботиться ещё и о её родителях, но и без них для меня было объёма забот более чем достаточно.

Нет, я не могу сказать, что кто-то из них реально требовал моей заботы, скорее наоборот — все они обихаживали меня. Но, тем не менее, моей главной задачей было обеспечение безоблачного неба над моей внезапно расширившейся семьёй. Если я втянул их всех в эту заварушку, то именно моей задачей было выйти из неё победителем.

Однако чтобы действительно выиграть эту битву против всех, одного меня никак не хватало. Я вздохнул и пошел к Жоре.

Тот, к счастью в кои-то веки не выглядел букой.

— Что, получается? — спросил я, сразу забыв о цели своего прихода.

— Ага, — улыбнулся Жора, — попробуй засунь руку в эту рамку, — показал он на небольшую металлическую фоторамку на столе.

— Ты вытащил оттуда Танину фотку, — обвиняющее сказал я, особо не надеясь услышать извинений.

— Да ладно, это единственная металлическая рамка, которую я нашел в доме, ты суй-суй, не бойся.

Я немного помялся. С одной стороны у Жоры была дурацкая привычка испытывать на мне свои далеко не самые безопасные изобретения, с другой не настолько он глуп, чтобы испытывать на мне что-то действительно опасное.

На всякий случай я решил не рисковать и аккуратно ткнул в самый центр рамки карандашом, нашедшимся на столе.

Поначалу карандаш спокойно проходил сквозь кажущуюся пустоту, но в какой-то момент он пошёл туже и, в конце концов, у меня сложилось впечатление, что я пытаюсь проткнуть карандашом автомобильную покрышку — вроде чуть-чуть и поддаётся, но если ослабишь нажим — мгновенно отбрасывает назад.

— А теперь попробуй ткнуть резко, — сказал Жора с довольной улыбкой глядя на мои потуги.

Я ткнул, лишь в последний момент почуяв подвох и немного ослабив тычок. Тем не менее, карандаш с резким хрустом сломался едва войдя в рамку и его обломок больно впился в мою руку.

Я зашипел и затряс рукой, а Жора довольно рассмеялся:

— Видишь, поле по-разному реагирует на силу проникновения. Я его ещё немного ослаблю, и тогда получится, что поле запросто пропустит руку для рукопожатия, если подавать её достаточно медленно, но не пропустит никаких резких движений и мгновенно остановит любые резкие вторжения — пулю там, или излучение.

— Но как ты добился того, что оно останавливает даже излучение? — поражённо спросил я.

— Значит то, что поле останавливает механические движения тебя не удивляет? — осклабился Жора и, не дождавшись ответа, пояснил:

— На самом деле нет большой разницы что тормозить — волны ли, корпускулы ли, молекулярное уплотнение в месте проникновения замедлит или остановит всё что угодно. С излучениями была одна проблема — сделать так, чтобы видимый спектр проходил, а всё остальное отсекалось. Это-то было ползадачи и с этим я справился. Но потом подумал — есть ведь возможность сжечь нас и самым обыкновенным светом. После чего целых две недели я промучился над этой проблемой, но теперь, вуаля, смотри!

Жора развернул рамку и провёл за ней рукой. Создалась полная иллюзия того, что Жорину руку обрезало — кисть, которая двигалась за полем, словно отделилась от руки и двигалась за ней в нескольких сантиметрах. Я насмотрелся в своё время кривых зеркал и увиденное не произвело на меня особого впечатления.

— Видишь? — торжествующе спросил Жора.

— Вижу, но не понимаю, — хмыкнул я.

— Поле затормаживает видимый спектр. Получилась псевдоинтеллектуальная защита — за несколько мгновений задержки поле как бы оценивает категорию и силу проникающего излучения и тормозит всё, что может повредить объекту, находящемуся за полем.

— Круто!

— Подожди, это ещё не всё, — Жоре явно хотелось дохвастаться до конца, — чем сильнее попытка проникновения, тем плотнее блокирующее поле. Если в поле попадёт самолёт или ракета, то она буквально расплескается молекулами, а поле даже не шелохнётся.

— Ты видел, что рамка даже не шелохнулась, когда ты сломал карандаш? — спросил Жора, проигнорировав мой тупой взгляд.

— Если ты не в курсе, — ехидно заметил я, — довольно существенный кусок карандаша в тот момент впился в мою руку, и мне было не до процесса наблюдения за окружающей действительностью.

— Да ладно, — отмахнулся Жора, — подумаешь поцарапался чуть-чуть. Ты главное прочувствуй, что базисное поле получилось настолько мощным, что оно практически не зависит от когерентного основания излучателя!

Увидев моё вновь оглупевшее лицо, Жора махнул рукой и отвернулся к столу.

— Нет, постой, — развернул я его назад, — слушай, помнишь ты мне на день рождения дарил такую камеру маленькую, которая могла передавать изображение на расстоянии?

Жора кивнул.

— Так вот, ты не мог бы её усовершенствовать, чтобы она могла во-первых передавать изображение на большие расстояния, а во-вторых летать? Нет, я, конечно, понимаю что это всё очень сложно…

Жора прервал меня тем, что открыл ящик стола и достал из него маленький экранчик, к которому был прилеплен маленький шарик, а по бокам были две маленькие ручки-джойстики.

Я вытаращил глаза и начал было:

— Ты хочешь сказать, что…

— Да, прервал меня Цветков, я модернизировал одну из камер вскоре после того, как сделал прототип НЛО, но честно говоря, так и не научился управлять ею, так что владей, если сможешь рулить визором.

С этими словами он сунул приборчик мне в руку и снова отвернулся к столу.

Конечно же я не удержался от того, чтобы сразу испытать визор в деле. Аккуратно взяв в руки миниатюрную камеру, больше похожую на горошину, я положил её на стол.

Экран покорно изобразил поверхность стола, причём меня поразило насколько чётким было изображение на этом маленьком экранчике, диагональ которого не превышала трёх дюймов. Казалось, что если приглядеться, то можно рассмотреть на столе даже песок, покрывавший за несколько дней любые поверхности на острове — тут не спасала никакая уборка.

Я взялся за один из джойстиков и аккуратно повращал камеру, та послушно показала сначала потолок, а потом моё удивлённое лицо.

Решив, что такое лицо мне не идёт, я сменил выражение физиономии на холодно-беспристрастное.

Удовлетворённо кивнув изображению, я взялся за второй джойстик — камера послушно взмыла над столом и медленно полетела по кругу.

— Чего же тут неудобного в управлении, — проворчал я, — управляется в точности как наше НЛО, даже чем-то поудобнее будет.

Я направил горошину в открытое окно и обнаружил мою мать и отца, копающихся в огороде.

— Сейчас я вас удивлю, — потёр я руки и подвёл камеру поближе, стараясь держаться возле земли.

— Я не знаю, — раздался откуда-то из экрана голос моей матери.

— Блин! — испугался я, — она ещё и звук передаёт!

— Мне кажется, что мы тут надолго, поэтому нужно устраиваться как можно лучше, — говорила моя мать отцу.

Я покраснел — всё-таки нехорошо подслушивать, особенно близких тебе людей.

Направив камеру вверх, я поднял её на высоту нескольких сотен метров и обнаружил, что управление визором — действительно точная копия того, что установлено на нашем НЛО. Когда на джойстик нажимаешь сильнее — он ускоряется, нажимаешь слабо — двигается как черепаха. Заглянув за экран сбоку, я, как и догадался ранее, обнаружил махонький рычажок переключения скоростей, у которого было только 3 положения.