Кость для Пойнтера (СИ) - Мартыненко Всеволод Юрьевич

Похоже, стараниями древних строителей воздушные потоки сами защищали их творение от всего, что могли принести с собой. Так что мой неведомый предшественник был вынесен на рукотворный небесный риф вовсе не бурей -- ему явно пришлось приложить немалые усилия, чтобы найти гибель у врат легендарной цитадели.

Не скажу, что это так уж успокоило меня. Смесь отупения от нескончаемого урагана и возбуждения чарующим зрелищем не позволяла полной мерой проявиться ни страху, ни облегчению. Лишь когда древние стены окончательно скрыла пелена внезапно хлынувшего дождя, меня отрезвило какое-то подобие разочарования.

Очнувшись, я с трудом оторвался от борта, за который свесился чуть ли не на треть. Вдали от древних стен уже ничто не сдерживало неистовства бури. Струи дождя, потоки града, хлопья снега -- все вперемешку снова начало лупить по воздушной лодке, словно очереди колесных стрелометов. И опять я из последних сил забился в рубку, обеими руками ухватился за подлокотники пилотского кресла, а ногами уперся в остов приборной доски.

Хоть я и успел задраить за собой гулко хлопающие створки, но все равно казалось, что и тут, внутри, дождь продолжает хлестать с прежней силой. Может быть, оттого, что жгуты воды с обеих сторон струились по стеклу иллюминаторов, сквозь которые я продолжал отрешенно всматриваться в грозовую мглу. Но больше сквозь мокрую темень не проглядывало ничего реального -- лишь призрачные клочья изорванных молниями туч. Вокруг неистовствовал демонский театр теней, где каждый актер норовил показать фигуру пострашнее, сводящую с ума уже одной своей хищной повадкой стервятника. Словно умертвия небес вернулись пировать на палубу флайбота…

Не думаю, что мне удалось заснуть под эту свистопляску. Скорее я попросту впал в оцепенение с полной утратой всех функций, кроме хватательных и держательных. Да и то обнаружилось сие, лишь когда я очнулся.

Внезапно оказалось, что за окнами рубки больше нет бешено несущегося сумрака в рваных прорехах зарниц, а на уши не давит ставший привычным рев бури. Тишина и свет -- мягкий, рассеянный, то ли утренний, то ли вечерний, особо не разберешь сквозь дымку, стелившуюся у границ уходящей непогоды.

С трудом отцепив себя от поручней и скамьи, я раздраил изрядно расшатанную дверцу -- отворившись, она повисла на нижней петле. Выбрался наружу и впервые во всей красе узрел последствия торнадо.

Впервые на моей памяти воздушный кораблик был столь чисто вымыт, а заодно практически ободран от краски с лаком, как раз для завершения ремонта. Я удивился, что при этом он не налит водой вровень с планширом, как гадальная чаша. Помнится, шпигатов по бортам не было, так что с высокой вероятностью герметик в щелях обшивки постигла судьба краски. Косвенно это подтвердилось скрипом палубного настила, изрядно гулявшего под ногами. Весь корпус точно так же поскуливал при каждом движении, а свернутый кожаный тент полураскрылся на стальных дугах и болтался на одной петле и половине скреп.

Лишенные крышек и опустошенные рундуки на юте довершали картину разорения. Хорошо хоть крышка бакового вроде держалась – может, в нем что-то и уцелело… Но снятые для починки части, инструменты и амулеты из ангара – короче, все, что не было штатно закреплено, -- исчезли подчистую. На борту вообще не осталось ничего лишнего, кроме разве что меня. Оно и понятно -- у остального не было не только рук и ног, чтобы вцепиться во что попало, но и желания любой ценой сохранить свою шкуру.

На мое счастье, ураган выбросил флайбот довольно низко -- ярдах в трехстах над каким-то склоном, полого поднимающимся к востоку. Спасибо и на том, что не хряснул со всей дури о землю, но мог бы опустить и пониже, чтобы имелся хоть какой-то шанс зацепиться за дерево приличной высоты, вроде вон той альтийской секвойи…

Проводив взглядом шансы на завершение полета, проплывающие в паре сотен ярдов подо мной, я лишь глубоко вздохнул. Оно только в армейском присловье на хвойный лес приятно прыгать, а на практике прыгай хоть на приветливо-бархатистую крону очередной секвойи, хоть на обычный горный кедр пониже ростом -- все одно разобьешься. Мягкость их с высоты обманчива, а высота все еще слишком велика. Собачий глаз -- не птичьи крылья, да и того в помине нет, одна кличка осталась…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И в ходе этих невеселых рассуждений до меня наконец дошло, что означает такая перемена в растительности. Это что ж, я таким ходом аж до Альтийских гор долетел?!

Переварить новость с первой попытки оказалось не так-то просто. Добрых три тысячи миль за сутки, если я не сбился со счета. Торнадо оказался скакуном, не идущим в сравнение ни с каким гекопардом. Быстрее только телепосыльными чарами, будь такое возможно без урона здоровью.

Альтийский хребет, стало быть. Почитай, последняя преграда на пути встречь солнцу, к океану, а там и дальше. Кругом мирового веретена, если смотреть с магической точки зрения, или шара, если с географической. Очень своевременно подвернувшийся естественный барьер.

Воздушная лодка по инерции продолжала плыть в прежнем направлении, и это было весьма неплохо. Теперь лишь бы восходящий поток перед склонами не затянул флайбот вверх слишком быстро, позволив зацепиться за гребень. На склонах как раз закончились секвойи и кедры, сменившись альтийским лугами. С высоты пересыпанное цветами разнотравье смотрелось не бархатом, как кроны деревьев, а скорее замшей, переливающнйся из зеленого в малиновый через золото…

В складках этого богатого плаща становилось все легче разглядеть отдельные зубцы скал, однако склон приближался все медленнее. Тепло снизу, примятое было бурей, чувствительно поддавало в днище моей посудины. Не дай Судьба пересилит холод, что льется с грозовой стены, переваливающей хребет!

Все-таки, хоть и медленно, снижение продолжалось. А впереди из сырого тумана уже проступала стена горного кряжа. Точно, Альты -- здоровенные каменные столбы, извилисто переплетенные, иссеченные ветром, изрезанные трещинами. Памятные в основном по картинкам на коробках табака – а теперь вот и въяве довелось повидать. Только порадовался бы, если б не причина этого «въяве».

Перед самыми отрогами вверх потянуло уже ощутимо. Забеспокоившись, я вытащил якорь из клюза и со всей силы закрутил брашпиль, отпуская цепь почти на всю длину, хотя пару-другую витков все-таки оставил на случай слишком сильного рывка. И вовремя -- лапы якоря закачались уже в паре дюжин ярдов от каменистого склона.

Теперь оставалось только ждать, что пересилит -- восходящий ток воздуха или напор, который гонит перед собой бурю. Дымка, не пробиваемая лучами солнца, уже клонившегося к закату, не позволяла оценить запас высоты гор впереди. Виден был лишь небольшой участок склона, надвигающийся из серебристой мглы и уползающий под границу вечерней тени. Светило садилось в плотную стену облаков, которая, казалось, бежит вдогонку за уже уходящим валом урагана, и это наводило на не самые приятные размышления…

Отвлечь от них меня смог только рывок изрядной силы, чуть не выхвативший палубу у меня из-под ног, да не просто, а с хитрым проворотом. Только челюсть лязгнула, когда я брякнулся на четвереньки, чуть не ткнув носом в наклонившийся настил. Флайбот повело по долгой дуге, разворачивая задранной кормой вперед. От натуги якорная цепь истерично, с привизгом заскрипела.

Я едва успел глянуть через борт, прикидывая, куда вынесла меня нежданная удача. Выходило, что на пологий уступ, пересыпанный песком. Могло быть и хуже.

Флайбот со всей силы ударился килем в сырой песок. Меня кинуло на ют. Чуть вовсе не вылетел прочь, хорошо, что пришел в сложенный тент, как крикун в ловчую сетку, и затрепыхался там немногим осмысленнее. Оно и к лучшему, потому что от удара цепь лопнула, и ее пятиярдовый обрывок со свистом пронесся над палубой, где я только что изображал рогача под ярмом. Освободившись, летающая лодка подпрыгнула, закрутилась, попеременно кренясь во все стороны, и заскользила над песком, снова притираясь к склону. Долгих полдюжины секунд она плясала свою джигу, не давая мне выбраться из спасительной ловушки. Уходящая в дымку стена медленно вращалась вокруг меня, каменные зубцы вставали над бортами, однако Судьба избавила от более тесного знакомства с ними.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})