Сборник летописей. Том I - Рашид-ад-дин

не известной для исследователей, писал: «Еще меньше мы находим в труде Рашида ответ на вопрос, в какой степени финансовые и другие реформы, произведенные в царствование Газан-хана, о которых он так подробно рассказывает, были делом рук самого историка»[58]. Теперь, когда переписка Рашид-ад-дина стала для нас доступной, мы можем высказать полную уверенность, что общий план реформ Газан-хана и их проведение в жизнь были делом рук самого Рашид-ад-дина. Правда, в «Джами‘ ат-таварих» автор рисует себя и других военных и гражданских сановников только пассивными исполнителями мудрых предначертаний юного монгольского государя. Но это не более, как официальная лесть, совершенно необходимая для властолюбивого сановника, желавшего сохранить свое положение и влияние при ильханском дворе. Из переписки Рашид-ад-дина мы убеждаемся в том, что в основу газанхановых реформ положены политические идеи самого историка: необходимость для монгольской государственности сближения с феодальной верхушкой персов и азербайджанцев и усвоения «иранских» политических традиций, необходимость возрождения разрушенного прежней налоговой системой сельского хозяйства и, в этих целях, облегчения налогового бремени крестьянства, защиты его от притеснений монголо-тюркской военно-кочевой знати, оздоровления аппарата финансовых чиновников[59]; необходимо, — пишет наш автор, — выбирать ‘амилей (финансовых чиновников) из числа людей сытых и богатых, дабы они не покушались на имущество ра‘ийятов[60]; ‘амили — гвозди от веревок, удерживающих шатер державы (хеймэй-и доулет), — если гвозди крепки, шатер удержится на месте, если гвозди слабы, — не удержится.

Мысли автора писем о необходимости поддерживать на известном уровне благосостояние крестьянина как главного налогоплательщика[61] очень уж напоминают слова речи Газан-хана, доказывавшего монгольской военно-кочевой знати, что грабить ра‘ийата-крестьянина можно, лишь соблюдая мудрую умеренность и не доводя ра‘ийята до отчаяния и мятежа[62]. Такое совпадение покажется очень естественным, если признать, что автор писем и главный вдохновитель и проводник газанхановых реформ — одно и то же лицо.

По всей вероятности, самая речь Газан-хана была внушена ему Рашид-ад-дином, если не прямо сочинена и приписана им своему повелителю. Та же речь в несколько измененной форме приведена в сборнике официальных документов половины XIV в. «Дастур ал-катиб»[63], и ту же речь, еще в чуть измененном варианте, но приписанную уже брату и преемнику Газан-хана Ольджайту-хану, мы находим в анонимном персоязычном трактате начала XVI в. о земледелии «Иршад-аз-зара‘ат»[64].

Благодаря выходу в свет русского перевода т. III «Джами‘ ат-таварих», эта так называемая речь Газан-хана в том варианте, как ее приводит Рашид-ад-дин, стала доступной для широкого круга читателей. Мы поэтому не приводим ее здесь текстуально. Но дабы показать, насколько политические идеи Рашид-ад-дина пережили его, приведем здесь другой (поздний) вариант той же речи, приписанной Ольджайту-хану, из неопубликованного трактата о земледелии «Иршад-аз-зара‘ат»: «Передавали, что во время султана Мухаммеда Худайбендэ (=Ольджайту-хана) эмиры[65] и военные люди (лешкерийян) чинили над ра‘ийятами излишества, захватывая у них имущество путем конфискаций (мусадарэ). Однажды султан сказал эмирам: «Я до сего дня оберегал ра‘ийятов, отныне я это попечение отлагаю. Если дело на то пошло, идите и разграбьте их всех и ничего из имущества и прочего им не оставьте, но с тем условием, что больше кормовых (‘улуфэ) и жалованья (марсум) вы не требуйте. И если после этого кто-нибудь обратится ко мне с такого рода просьбой, я его тотчас подвергну наказанию». Эмиры и военные люди сказали: «Мы без кормовых (‘улуфэ) как можем быть и обязанности службы как можем исполнять?» Тогда султан соизволил сказать: «Порядок, собирание [доходов] и все дела наши и ваши и благосостояние бывает от старания и труда ра‘ийятов, от земледелия и от дел торговли. Если мы их (ра‘ийятов) ограбим, тогда с кого можно будет требовать? И вы поразмыслите, что если мы отберем у ра‘ийятов быков и семена и зерновые хлеба их съедим, то им по необходимости придется покинуть [занятие] земледелием, а после того, как они перестанут заниматься земледелием, и урожая не будет, тогда вы что делать будете?»[66].

Та же мысль выражена в переписке Рашид-ад-дина в его письме к своему сыну Шихаб-ад-дину, правителю Хузистана: «Склады продовольствия и одежд называют расходным казнохранилищем (хазинэй-и хардж), а приходное казнохранилище (хазинэй-и дахль) есть (в сущности) ра‘ийят, ибо это казнохранилище (приходное) наполняется от их (ра‘ийятов) добрых усилий и сбережений. И если они будут разорены, царям ничего не останется в доход... Как говорят, доход государя бывает от войска (т.е. от военной добычи, — И.П.), — нет дохода султаната, кроме как от войска, — а войско можно собрать благодаря налогу (маль), — нет войска без налога, — а налог поступает от ра‘ийята, — нет налога, кроме как от ра‘ийята»[67].

Реформы Газан-хана, проведенные Рашид-ад-дином, выражавшие политические идеи местной чиновной и духовной знати, враждебной монгольской военно-кочевой знати, имели целью облегчить положение крестьянства лишь настолько, насколько это было необходимо для возрождения сельского хозяйства, повышения государственного дохода от налоговых поступлений и удержания крестьян от восстаний[68]. Именно в этих целях Рашид-ад-дин в письме к своему сыну, эмиру Махмуду, наместнику Кермана, порицал его за то, что он притеснениями довел крестьян округа Бама до разорения, и приказал раздать им семена, быков, 1000 харваров (ослиных вьюков) зерна и 1000 харваров фиников[69].

При всем том законодательство Газан-хана все же сохранило и подтвердило уже существовавшее в XIII в. прикрепление крестьян к земле, запрещение права перехода и принудительное возвращение крестьян на места их приписки[70]. Подати, хотя и были строго фиксированы и уменьшены, все же остались значительными. Общий размер податей с государственных земель, по свидетельству Рашид-ад-дина, и теперь оставался высоким и равнялся 60% валового урожая, а 40% составляли долю ра‘ийята[71]. Рашид-ад-дин считает особой заслугой Газан-хана подавление крестьянских повстанческих движений[72].

Рашид-ад-дин был сторонником централистской политики и сильной ханской власти и, опираясь на местную чиновную и духовную знать, вел борьбу с могуществом монголо-тюркской военно-кочевой знати, стремившейся к феодальной раздробленности и к превращению ханской власти в орудие военно-феодальной олигархии. Этой тенденцией пронизаны и изложение «Джами‘ ат-таварих», и переписка Рашид-ад-дина. Эта централистская политика не находила прочной опоры в тенденциях феодального развития общества, встречала упорное сопротивление со стороны монголо-тюркской военно-кочевой аристократии и со стороны части местной провинциальной знати, не связанной службой центральному правительству, не могла быть поэтому последовательной (пришлось, например, очень усилить раздачу военных ленов — икта‘) и, в конечном счете, оказалась неудачной.

В связи с политической линией Рашид-ад-дина стоит его пристрастие к домонгольской «иранской» государственности и местный патриотизм, — насколько можно говорить