Измена. Любовь на осколках (СИ) - Виктория Киви

Я не бесчувственная сволочь, нет, отнюдь. Просто жалость к себе и злость на него перевесили ту самую боль, что вчера не давала дышать. Как можно было променять меня на Это. Девушка передо мной была олицетворением всех анекдотов про блондинок и приезжих девочек-охотниц.

— Ну так что? Ты согласна? — Алина обращается ко мне повторно, первый раз я совсем не слушала ее и была погружена в свои мысли.

— Согласна с чем? — подзываю официанта и заказываю кофе. Черный, без сахара. Не намерена прикасаться к тому, что она тут назаказывала.

— Ты спокойно подашь на развод и свалишь из города. Так далеко, чтоб он тебя не нашел. И будешь там сидеть так тихо, чтобы я не слышала никакого упоминания о тебе.

— Иначе что?

— Ты не намерена разводится? Я не собираюсь рожать внебрачного ребенка. Кирилл жениться на мне. А для этого нужно чтоб ты не мешалась под ногами.

— Я не намерена уезжать. — отпиваю кофе. Омерзительный вкус дешевой кислой рабусты. Поднимаюсь, оставляю деньги за кофе на столе и направляюсь на выход.

— Эй! Я не закончила! Ты мне так и не ответила!

— Привет Кириллу. Я разберусь с ним сама, без посторонних. Уезжать я не буду, как и уходить в тень.

— Ты пожалеешь об этом. Я сделаю твою жизнь невыносимой, сама свалишь.

— Лучше убедись в том, что он поверит в свое отцовство.

— Что? Что ты имеешь ввиду?! Конечно это его ребёнок! — в глазах девушки появился ужас.

Я усмехаюсь и выхожу из кафе. Уже в машине выдыхаю и крепче хвастаюсь за руль. Пульс стучит в ушах и в груди давит на вдохе. Сейчас, нужна минутка и меня отпустит. Это просто эмоции, они не смертельны. Там в за столом я была образцом спокойствия и безразличия. Но сейчас наедине с собой можно все обдумать.

Кирилл не знает об этой встрече. Значит, у нее есть доступ к телефону. А еще, он не уверен в своем отцовстве. И не будет разводится пока не убедится в этом.

Когда первые два года брака я не могла забеременеть, мы впервые испытали тревогу. В те дни мы не сильно и старались. А вот последующие пять лет превратились в вереницы обследований и анализов. Кирилл притаскивал меня все к новым и новым врачам. Все как один объявляли — я здорова. Абсолютно. Эти результаты раздражали его еще больше и я перестала наблюдаться у врачей.

А потом состоялся ужин с его родителями. Отец Кирилла владелец строительного холдинга, исполнительным директором которого он назначил сына. Мать, кажется, и дня не работала. Никогда бы не нашла с ними общий язык. Вот и еще один плюс от развода — я больше их не увижу.

На этом ужине отец Кирилла задал один из самых неудобных и банальных вопросов — когда, собственно, внуки?

— Мы с Никой будем проходить процедуру ЭКО. Я уже нашел лучших. Сейчас у нас подготовительные процедуры.

Вот тут я замерла. Какое еще ЭКО? Я здорова. И в знак этого поворачиваюсь к супругу и демонстративно отпиваю белый сухой Рислинг, который он сам мне услужливо налил. Пью и поднимаю одну бровь, вопросительно взираю на мужа.

— ЭКО? Правда? А разве перед ним Нике разрешен алкоголь? — тут же отметила мама Кирилла.

— Мне он так же противопоказан, как и вашему сыну, Елена Петровна. Он же тоже будет принимать активное участие.

Женщина поджала губы и замолчала, глядя на нас. Я никогда не могла быть с ней «достаточно учтивой», что бесило Кирилла. Так же, как и называть эту женщину «мамой». Она очень просила.

— Мама, Ника шутит. Пока мы не принимаем серьезные препараты, а проходим совместные обследования и согласовываем план лечения.

Ужин закончился весьма хаотично, в машине домой мы ехали в тишине. Я решила ее прервать.

— Если бы ты действительно согласился пройти «совместное обследование», не пришлось бы сочинять про ЭКО. И у нас бы уже были дети.

В тот вечер я впервые столкнулась с темной стороной своего мужа. Тот самый Хайд, что прятался внутри успешного бизнесмена, вырвался наружу.

Седьмая глава

Воспоминания о семейном вечере испортили настроение окончательно. Вот так, в размышлениях, я не замечаю, как подъезжаю к дому. Своему дому. Ну, то есть дому, который считала своим эти годы брака.

Глушу мотор и на ватных ногах направляюсь к подъезду. Вышколенный консьерж открыл мне дверь и расплылся в улыбке.

— Вероника Андреевна! Прекрасно выглядите, как всегда!

— Здравствуйте, Благодарю. Писем нет?

— Нет, что вы. Я бы принёс вам сразу!

Поднимаюсь в квартиру и засекаю время. Как быстро примчится Кирилл после звонка ушлого консьержа? Времени у меня мало.

В квартире беру чемодан на колесах и закидываю методично вещи, список которых продумали по пути сюда. Начала с документов и с медицинских заключений.

Открываю шкатулку. Ювелирные изделия. Вот что с ними делать? Взяла в руку парочку золотых украшений и пытаюсь понять что я чувствую. Носить я их точно не смогу, весят они немного, так что стоимость тут символичная. А вот эти наборы я покупала сама и быстренько закинула их на дно чемодана.

Мне хватило получаса для поверхностных сборов. И 2 чемодана битком. На первое время должно хватить.

Останавливаюсь у фоторамки. Под стеклом в стильном обрамлении я в белом платье с улыбкой и в объятиях Кирилла. Более молодой и светлой его версии. В глазах молодожена искрилась радость. Давно я не видела этого взгляда. Люди на этом фото были мне знакомы, но они теперь чужие. Далекие и едва узнаваемые.

Выкатываю оба чемодана, консьерж подбежал оказать помощь в транспортировке. Лицо у него было перепуганное.

— Вероника Андреевна, а куда это вы? А зачем столько? А вы надолго? Может быть Кирилла Викторовича подождём?

— А зачем его ждать? Мы и сами справимся, он наверняка на работе занят — тараторю я, чтоб заговорить мужика и подпихиваю ему свои чемоданы. Пусть поможет, раз растерялся.

— Да нет, что вы! Обещал скоро приехать. Он же утром попросил набрать его, как вас завижу. Ну мало ли, разминулись вы. Телефон у вас может сломался. Обещался скоро быть, просил задержать вас.

Бесхитростный мужичок трясся и улыбался, опасаясь что я ускорюсь и операция по моему задержанию сорвется. Интересно, Кирилл ему обещал денег или просто припугнул?

— Не волнуйтесь, я передам ему что вы очень старались! Вот как раз к нему и поеду! Поможете в багажник закинуть? — киваю на сумки, открываю багажник. Обескураженный консьерж выполняет просьбу и трясущимися