Убийство часового (дневник гражданина) - Эдуард Лимонов

Исходя из своих собственных целей, правительства и элиты мира поют нам сладкие песни о нашей цивилизованности, на деле же под серым пеплом ежедневности клокочет магма АГРЕССИВНОСТИ, ежедневно прорываясь в мир видимыми кошмарами. Посмотрите на мир не отводя взгляда. Он полон крови и насилия. «Застои», скорее, исключение. 72 суда Линча только в одном штате Мато-Гроссо (Бразилия) за половину 1991 года. Привязанные к автомобильным шинам и сожженные заживо тела враждебных друг другу племен зулу и банту в Южной Африке исчисляются тысячами. Человеческое общество таково. Это его настоящая природа. Две тысячи лет христианской проповеди любви не смогли уничтожить или хотя бы повлиять на ИНСТИНКТ АГРЕССИВНОСТИ.

Так как агрессивность неуничтожима, только мужественное, агрессивное отношение к миру, нас окружающему, способно защитить нас от чужого насилия.

Как индивидуально, так и коллективно.

Следует добавить, что, пусть это и кажется парадоксальным, именно агрессивности человек обязан и его несомненными, никем не оспариваемыми положительными проявлениями. Вот еще одна доза Лоренца:

«Персональные связи, дружбу индивидуумов мы находим исключительно у животных, внутривидовая агрессивность которых очень развита… Млекопитающий, агрессивность которого вошла в поговорку, bestia senza расе, согласно Данте, волк есть наилучший и наивернейший из друзей».

Лоренц доказывает, что «нет любви без агрессии», и ехидно-философски замечает, что

«между прочим, типично, что самые благородные и восхищающие качества Человека выявляются на свет в ситуациях, когда он убивает других людей. Таких же благородных, как и он сам».

А вот диагноз еще более известного доктора, Зигмунда Фрейда:

«Человек нисколько не расслабленно-добренькое существо с сердцем, жаждущим любви, о котором говорят, что он себя защищает, только когда его атакуют, но, напротив, — существо, несущее в числе своих инстинктивных данных обильную дозу агрессивности. Вследствие этого ближний для него не только помощник или возможный сексуальный объект, но объект соблазна. Человек в действительности пытается удовлетворить свою необходимость агрессии за счет ближнего, эксплуатировать его работу безвозмездно, употребить его сексуально без его согласия, захватить его имущество, унизить его, подвергнуть его страданиям, сделать его жертвой и убить его. Homo homini lupus: у кого хватит мужества перед лицом всех уроков жизни и истории подписаться против этого заключения?»

Все верно, доктор Фрейд, за исключением волка. (Как и Данте, Фрейд мало что знал о волках.) И удивительно близко к завету Чингисхана. Даже словарно. И Фрейд не мог знать завета монгольского хана, ибо при жизни его существовал только русский перевод. Страшная эта мудрость универсальна.

Племена

На экране теле — раздраженные французские крестьяне. Оскаленные рты, кулаки, сытые торсы… В городке на севере Франции толпой крестьян остановлен крытый фургон, везущий из Германии коров на французские бойни. Крестьяне подозревают, лишь подозревают, что коровы — восточногерманские. Фургон взломали, и коровы, все черные, с белыми пятнами на мордах, пинками и побоями выгнаны на площадь городка. Путешествующие уже двое суток коровы испуганно спотыкаются затекшими ногами, падают, у одной все четыре ноги разъезжаются на скользких плитах ухоженной площади. Упала. Встает, дрожа ногами. Ноги в дерьме. Крупным планом: жесткая мускулистая рука ударяет черную коровью морду в нос. В глаз. Камера чуть отъезжает, и виден обладатель руки. Маленький, надутый, как клоп, красномордый типчик бежит за коровой (вся ее вина в том, что она якобы восточногерманская корова, подозревается в восточногерманскости) и множество раз пинает ее ногой. Крупный план площади, по которой трусцой убегают насмерть перепуганные животные, а за ними бегут озлобленные, сытые «франсэ». Крики «Они заражены!», «Они гормональны!», «Они из ГДР!». Повседневная сцена борьбы французского крестьянина за свои франки и сантимы, против импорта мяса из восточноевропейских стран. Выглядит все это мерзко. Коровы и без того ехали на бойню. Однако происходят и более отвратительные сцены. В прошлом году я видел горящих баранов. Груды вздрагивающего мяса, орошенного бензином.

Корявый волосатый кулак ударяет корову в глаз. Восточногерманскую, за то, что она отнимает у него, стопроцентного французского крестьянина, его франки. Потрясает количество злобы и ее неподдельно высокая температура. За свои, отнятые у него франки выпустит кишки и намотает на шею корове или своему же «франсэ», жандарму, ибо жандармы попытались навести порядок, и злоба сменила объект. Исступленно бьют железными прутьями крестьяне по пластиковым щитам жандармов.

В 1979 году перед самым Новым годом шел, я помню, по 1-й авеню в Нью-Йорке и увидел за стеклом ресторана объявление: «Мы с гордостью сообщаем, что не продаем у нас русские продукты!» Через пару дней национальное телевидение по всем каналам продемонстрировало и тем прославило доселе никому не известного ресторатора. Вынеся несколько ящиков «Столичной» водки на улицу, ресторатор бил бутылки одну за другой о край тротуара. В знак протеста против входа Советской Армии в Афганистан. Однако злобная физия типа и его отвращение к «совьете» (ему дали высказаться с удовольствием) перехлестывали все политические или паблисити мотивы. С садистским удовольствием раскалывал он бутылки, не имея возможности раскалывать черепа.

То, что западные нации воспитаны и спокойны, — миф, привезенный из коротких заграничных поездок не успевшими ничего понять советскими туристами. Спокойность объясняется сытостью толп и наличием сильных и жестоких, эффективных полиций, оснащенных оружием мягкого насилия — резиновыми пулями, слезоточивым газом, водяными пушками и пр. Интересно, что китайское правительство в ответ на упреки Запада за кровавый разгон студенческого бунта на площади Таньаньмынь хладнокровно заметило, что оно бедно и не имеет «демократических» средств разгона толп, то есть слезоточивого газа, резиновых пуль etc., и потому вынуждено было применить танки.

В 1985 году, случайно включив теле, я имел возможность видеть напрямую трагедию на стадионе Эйзеля в Бельгии. Почти два часа. (Был уикэнд, и власть имущие не находились в Париже, потому телевидение радостно транслировало ужасы напрямую, пока крупный руководитель наконец не позвонил и не остановил трансляцию.) Трагическое столкновение британских и итальянских футбольных болельщиков. Племена в действии. Опухшие от пива крупным планом блондинистые физиономии англичан. Потные, испуганные, зеленые лица итальянцев. Море тел, колышущихся в берегах стадиона, кромка человеческого прибоя скребет об ограду стадиона, раздавливая тела. Вооруженные металлическими прутьями, атакуют полицию пузатые юноши-крысы, расплодившиеся на окраинах английских городов — Бирмингемов и Ливерпулей. Захваченное в заложники, испуганное, молчаливое большинство трепещет… Если бесчисленные фильмы оглупляют телеаудиторию ежедневно, то такая вот редкая прямая трансляция позволяет увидеть обыкновенно недоступные обозревателю вещи. Задумчивые мыслители прошлого были лишены телесведений. Возможно, они мыслили бы иначе. Крупный план женского тела, пригвожденного к земле воткнутой в живот пикой от ограды, вылечивает от гуманизма мгновенно.

Недавний наплыв албанцев в итальянские порты Бриндизи и Вари был поучительно представлен по теле. Жертвы безудержного западного хвастовства — полуголые загорелые юноши и подростки, орды варваров из голодного края — прорвались в западный «рай». И отбивались камнями, жгли матрасы, воздвигли баррикады, когда их из этого «рая» стали эвакуировать. Первые сражения так быстро пришедшего будущего. Западноевропейские страны еще наберутся горя с миллионами варваров, которые хлынут на их земли, привлеченные богатством и возбужденные хвастовством Запада…

Существуют образы наций, созданные «нашим» племенем из подручных материалов. Множество веков материалом служила литература, теперь образы сооружаются из фотографий в цветных журналах, из поп-музыки, рекламных проспектов. Как правило, и старый способ (суждения на основании литературы) и новый (на основании журналов и поп-легенд) неуместно облагораживают народы. Мне пришлось пожить в Лондоне и поездить по Великобритании. Я не встретил в той стране ни героев Киплинга, не обнаружил там и Джонов Леннонов, о нет. Преобладающий тип жителя Великобритании — это плебеистый блондин, говорящий по-английски (исключая высшие слои общества) с грязным, излишним акцентом. Крупный, с плохой розовой кожей, как правило, редкими светлосерыми волосами. Согласно английской же статистике, одна треть их мужчин страдает ожирением. Англичанин часто неприятно высокомерен и становится опасно задирист, когда выпьет много пива. Мне пришлось подраться в Лондоне, а летом 1989 года в Будапеште на интернациональной конференции писателей я вынужден был дать по голове бутылкой английскому писателю, когда его насмешка надо мной перешла в оскорбление. (Что поделаешь. Бывают случаи, когда никакие аргументы уже не действуют, и тогда следует применить физические доказательства.)