Крылья экстаза - Барбара Картленд

– Вот и отлично. К тому же, уверяю тебя, мы будем прекрасной парочкой. В роли моей любовницы ты будешь неподражаема!

Тина откинула голову и расхохоталась:

– О Кендрик, и ты думаешь у меня получится? А что скажет мама, если узнает?! Только представь!

– Давай будем молить Бога, чтобы никто все-таки ничего не узнал, – строго остановил ее брат. – По ты должна хорошенько осознать, что если действительно согласишься играть роль моей демимонденкой– как теперь называют в Париже такого сорта дам – то будешь вынуждена посещать со мной такие места, куда порядочных женщин не пускают.

Тина сжала кулачки.

– Наверное, это будет безумно интересно, только ты расскажи мне, как держаться и как вести себя. – И добавила, хитро улыбаясь: – Ведь я уверена, уж это-то известно тебе в совершенстве.

– Разумеется, – не моргнул Кендрик и глазом.

– И ты уже знаешь, куда именно мы отправимся в Париже?

– У меня множество планов. Как тебе известно, я не был в Париже вот уже два года, но тогда я считался еще мальчиком… А теперь мои друзья по школе, ну, те, которые гораздо старше меня, рассказали мне немало забавного… – Кендрик улыбнулся как-то загадочно и фривольно, вспоминая услышанные рассказы, но взял себя в руки и продолжил: – Филипп, чей отец состоит на дипломатической службе, рассказал мне, в частности, и о тех дамах полусвета, которые находятся под личным покровительством императора, принца Наполеона, и за услуги которых каждый уважающий себя аристократ или государственный деятель платит астрономические суммы.

Тина несколько удивилась:

– За какие услуги?

Принц вовремя сообразил, что откровение завело его слишком далеко, и поспешно пояснил:

– Знаешь, там принято хвастаться друг перед другом такими женщинами, и потому они должны быть усыпаны драгоценностями, ну и…

– А, ты имеешь в виду, что существует некое соревнование, как с лошадьми, например?

– Да-да, вот именно! А потому тебе придется соответствующе одеваться и даже пользоваться косметикой, иначе я просто буду выглядеть дураком, вводя тебя в это общество.

– Ну, это нетрудно, поскольку мама всегда укоряет меня в том, что внешность у меня «непозволительно театральная».

Кендрик расхохотался:

– О да, я слышал это выражение даже слишком часто. Это все из-за твоих волос и глаз – но с ними ведь ничего не поделаешь!

– Ничего. – согласилась Тина, – но теперь моя внешность может сослужить нам хорошую службу.

Кендрик вдруг посмотрел на сестру так, словно видел ее впервые.

– А ты знаешь. Тина, если бы ты не приводилась мне родной сестрой, я, пожалуй, мог влюбиться в тебя по уши.

– Да неужели, Кендрик?! – заинтересовалась девушка. – Тогда тем более я постараюсь не посрамить тебя в Париже. К тому же у меня есть несколько новых платьев, которые, я думаю, будут к этому случаю весьма кстати.

– Пет, платья лучше все-таки сделать еще немного роскошней. Все, кто имел дело с дамами полусвета, рассказывают, что эти женщины «одеваются насмерть». Вчера за ужином я слышал, как кто-то говорил отцу, что сама императрица тратит по полторы тысячи франков на платье!

– Какая роскошь! – расстроилась Тина. – Я, конечно, ей не соперница.

– Увы. Но если мы сумеем прихватить с собой еще и денег, то, вероятно, сможем купить тебе хотя бы одно платье на выход, которое будет вполне к месту. К тому же у тебя очень хорошие драгоценности.

– Ты имеешь в виду те, что оставила в наследство бабушка? Их вообще-то держат в сейфе, но я как-нибудь постараюсь…

– Уж пожалуйста, а то я буду выглядеть донельзя нещедрым. – Кендрик снова с любопытством оглядел сестру и продолжил: – Ты станешь по-настоящему безупречна для этого общества, если только подкрасишь немного ресницы и нанесешь на лицо румяна и пудру. В конце концов, не каждый же мужчина в Париже может потратить на свою любовницу миллион франков!

– А что, тратят именно такие суммы? – едва не шепотом выдохнула Тина.

– Я слышал об одной женщине, прозваннной Па Пайва, – Кендрик снова понизил голос, – на которую каждый из ее поклонников тратит не миллион – миллионы франков!

– Но почему? Неужели она так хороша?

В уме у Кендрика промелькнула мысль, что если его сестра действительно настолько наивна, то ответить на ее вопросы без некоторых непристойных объяснений будет трудновато. Да и не пристало ему этим заниматься… Но в то же время он понимал, что какие-то объяснения давать придется. Но их принц со свойственным ему легкомыслием оставил на потом, в надежде, что все как-нибудь уладится само собой.

Если Тина сама догадается, за что платят известной куртизанке такие деньги, то и слава Богу, а если нет – то тоже неплохо. Гораздо больше принц беспокоился за себя.

За свою восемнадцатилетнюю жизнь он имел всего лишь две маленькие любовные интрижки, одну – с танцовщицей, которую так быстро запретили ему видеть, и вторую – с некой дамой во время учебы в школе.

Его родители несомненно ужаснулись бы, узнав о том, что их старший сын полагает себя уже мужчиной и что в городе, где он учился, было немало молодых и рискованных женщин.

По все эти амуры, Кендрик прекрасно понимал, не идут ни в какое сравнение с романами куртизанок, некоронованных королев полусвета, правящих всем Парижем.

Истории об их безумной экстравагантности и способах обольщения ничего не теряли даже в пересказах, и потому принц Кендрик имел неудержимое желание попасть в Париж. Он надоедал этим отцу весь прошлый год, на что всегда получал одинаковый ответ:

– Я бы с удовольствием взял тебя туда, сын мой, но ты сам знаешь, какой шум поднимет твоя мать, стоит мне только заикнуться о том. что мы с тобой отправляемся в Париж поразвлечься. Кроме того, мы уже давно не в ладах с французским правительством. Словом, не думаю, чтобы из этой поездки вышел толк. – При этих словах на лице сына появлялось выражение полного разочарования, и эрцгерцог понимающе добавлял: – Но мы с тобой вот о чем договоримся, Кендрик. Подожди еще годик, когда у матери не будет больше официального права распоряжаться тобой, – и тогда мы повеселимся на славу. – Он не скрывал, что и сам не прочь отправиться вместе с наследником.

В последний раз отец даже вздохнул и добавил:

– Вот я частенько сижу здесь и думаю, так ли красива еще Ла Кастильон, как говорят? А теперь она любовница императора…

– Она была и твоей любовью, папа? – смело поинтересовался Кендрик.

Отец ненадолго задумался, но все же ответил:

– Очень недолго, к тому же надо признаться, что при всей своей ослепительной красоте она немного скучновата. – И. засмеявшись, закончил: – Впрочем, эти существа и созданы лишь для того, чтобы ими любовались и наслаждались, – можно ли требовать большего?