Ратибор и темный волхв - Александр Фомичев

Время перевалило слегка за полдень, и яркое светило палило нещадно, как будто решило прогреть землицу на год вперёд. Обычно в сей дневной промежуток стражники либо восседали в тени на завалинке, с обратной стороны избы, либо Марфа пускала их в дом, выделив комнатушку для посиделок, чтобы уж совсем те не сварились на солнцепёке, предварительно прося натаскать водицы из ближайшего колодца. Обильное питьё, мокрая тряпица на голову, сквозняк да тенёчек — вот и всё, что могли позволить себе страдающие от жары витязи. Можно было, конечно, стянуть с себя лёгкие рубахи да штаны, оставшись в одних исподниках, но ни у кого из бойцов даже мысль такая не зародилась в мозгу: во-первых, при Марфе и детках расхаживать практически голышом не позволяли элементарные правила приличия, а во-вторых, случись так, что Ратибор заявится и застанет доблестных вояк у себя дома в таком непотребном виде, и всё, длительное лечение у знахаря обеспечено. Разумеется, при условии, что повезёт и удастся до него доползти, не протянув ноги по дороге. То, что вспыльчивый исполин тут же свернёт их телеса в бараний рог, сомнений у караульных не было никаких.

— Буреслав, прекрати таскать сестру за волосы! — осадила сына Марфа, не спеша помешивая в пузатом котелке практически уже готовые, источавшие бесподобнейший аромат горячие наваристые щи.

— Она-то меня дёргает! — возмущённо воскликнул Буреслав, пытаясь скинуть со спины Власту, вцепившуюся в него намертво. Сие незамысловатое состязание между мальцами происходило прямо в коридоре между кухней и прихожей; там и схлестнулись в очередной раз неугомонные рыжие сорванцы, так похожие на своего могучего отца-великана.

— Ей можно, милый, она же девочка… — не поворачивая головы, спокойно прошелестела русоволосая красавица, размеренно помешивая ароматное варево. — К тому же младше тебя на год!

— И поэтому ей дозволено тягать меня за космы, кусаться, царапаться, лягаться и пуляться тыквенными семечками⁈ То есть всё то, что нельзя мне⁈ — Буреслав таки скинул с себя сестру, которая, показав язык брату, быстро дала ножкой по филейной части юного богатыря, после чего стремительно, с радостным писком умчалась прочь, в соседнюю комнату, явно задумав очередную пакость. — Это несправедливо! Она визжит постоянно, что хочет стать воином! Так с чего ей такие поблажки⁈ В поле напротив только враг маячит, и различий, он это или она, нет! Так отец говорил!

— Так, а ну, стой! Стой, кому говорю! — осадила русая хозяюшка своего собравшегося было пуститься в погоню за «неприятелем» семилетнего витязя. — Во-первых, это сестра твоя, и она тебе никакой не враг! — зачерпнув половником супчика, Марфа попробовала его на вкус, довольно причмокнула и, слегка нахмурившись, покосилась на сына, который нехотя замер в коридоре. — Во-вторых, семенами кидаться ей тоже нельзя, и неважно, тыква это аль подсолнух… Ну а в-третьих, отец твой много чего говорил! Это он любитель, поболтать-то! Да вот только слова у него с делом расходятся…

— Например? — Буреслав обернулся к матери, негодующе вперившись ей в глаза.

— Чего?.. Например⁈ — Марфа озадаченно покумекала несколько секунд, оставила половник в котелке и решительно упёрла руки в боки. — Например, например… Хм!.. Например, он обещал, что постарается бывать чаще с нами!

— Он старается, ма!..

— Не вижу я этого, хоть убей, не ви-жу! — по слогам отчеканила последнее слово гневно насупившаяся светловолосая прелестница. — И не защищай ты его! Ишь защитничек, тоже мне, выискался!

— Зато папка наш всех сильней, храбрей и могучей! — упрямо прорычал юный боец, забавно при этом выпятив нижнюю губу.

— Это да, этого не отнять… — тяжело вздохнула Марфа, вытирая пот со лба и пробуя в очередной раз щи. — Всё, готово! Ну чего, иди зови наших стражей доблестных! Пусть отобедают хоть! А то, поди, на непотребности какие ещё разложатся прям на завалинке от такой жары! Пущай хоть на сквознячке нашем, в тени похлёбкой моей угостятся…

— Ма!.. — Буреслав, мигом выглянувший на улицу через одно из окон в соседней комнате, спустя несколько секунд растерянно ступал назад, по коридору к кухне. — Там никого нет! Зато какие-то дяди незнакомые на пороге трутся…

— Тсс-с, тихо ты, малец, тихо, не шуми! — раздался резкий свистящий шёпот. Говоривший, явно пробравшийся в дом через один из оконных проёмов, быстро отворил засовы на входной двери, впустив внутрь ещё двоих подозрительных личностей. — В теремке-то, помимо тебя да сестрёнки с мамкой, есть кто? — дверцу тут же закрыли на щеколду.

— Никого… Но батя мой скоро вернётся! — сурово сверкнул голубыми очами Буреслав. — Так что шли бы вы, как вошли, иначе он вам ряхи посшибает!

— Кабы это так оказалось и рыжий медведь на самом деле должен был воротиться в ближайшее время, хрен бы мы и за сотню вёрст подвалили к вашей хате! — противно тявкнул другой, низкий голос. — Кто ж захочет связываться с этим здоровенным мордоворотом в открытую⁈ Я не беру в расчёт тех умалишённых, кто прёт на него напрямки, они все как один червей земляных уже кормят! М-дя… Но сдаётся нам, сейчас вы тут совсем одни‑одинёшеньки!.. — тут же раздалось негромкое отвратительное бульканье, лишь отдалённо напоминавшее смех.

— Кто там, сынок? Не поняла… Какие ещё дяди незнакомые?.. — Марфа озадаченно вытерла ладони о полотенчико и обернулась к дверному проёму как раз в тот миг, когда первый из незваных гостей замаячил на пороге. Среднего роста, обросший чёрным жёстким волосом, как у матёрого секача, потный и грязный, с колючим, холодным взглядом и нервно дёргающейся верхней губой, незнакомец явно не с добрыми намерениями пожаловал к ним домой, это русая красавица осознала моментально. Позади него виднелись ещё два таких же разбойничьего вида молодчика, совершенно очевидно явившиеся к ним в избушку не медку с травяным отваром попросить. Одеты лиходеи были в видавшие виды замызганные, засаленные рубахи да шаровары. На поясах у них болтались ножи да одноручные топорики. Сердце русоволосой красавицы мгновенно ушло в пятки, впрочем, так же быстро и воротившись назад. Подцепив находящимся в руках полотенцем горячий чан с супом, Марфа, не медля ни секунды, тут же окатила им стоящих перед ней лиходеев, после чего кое-как продралась к сыну сквозь взвывших от боли и ярости душегубов, схватила растерянного Буреслава под мышку и бросилась в соседнюю комнату к Власте.

— Где ты, милая