Человек с тысячью лиц - Альфред Ван Вогт

Интервью продолжалось в том же духе. С неохотой Лиза опознала нож, сказав, что такие ножи использовались на кухне ресторана, где она работала. Она не помнила, где подобрала его.

Амнезия. Мать использовала человеческую податливость к гипнозу. Когда-то Стивен ненадолго заинтересовался гипнозом, но вскоре остыл, придя к выводу, что это чушь. Самое интересное и важное было то, что Мать, очевидно, не подозревала о способности Стивена воспринимать ее мысли и сообщения. Это чрезвычайно подняло ему настроение, так как он понял, что может настроиться на эту примитивную, наивную чушь, которую она выдает…

Его триумф сразу же поблек, когда ему в голову пришла другая, убийственная для него, мысль. Может быть, настройка действует лишь вблизи того, кого Марк Брем лично знает? С незнакомыми она может не сработать. Его просто застрелят с расстояния и все.

Сильно потрясенный, Стивен все-таки — уже через несколько мгновений — принял вызов и внутренне собрался. Впервые в жизни он понял, что ему придется начать думать. Но о чем?

Женщина около него робко спросила:

— Может, я оденусь?

— Сиди на месте, — приказал Стивен.

— Вряд ли мы с тобой будем продолжать после того, что произошло, — заметила она.

— Перестань болтать, ты мешаешь мне думать.

Главное — это составить план, свой план относительно… Матери.

В последние годы ни один человек в здравом уме не мог даже предположить, что Стивен Мастерс может иметь цель в жизни. Более того, если бы об этом кто-то заикнулся, Стивен почувствовал бы себя униженным.

То, что он поступил в колледж, уже было смешно. Ему представлялось, однако, что и там можно развлечься, и он посещал занятия, и окончил его. Преподаватели Стивена, правда, из-за этого перестали себя уважать, хотя и отмечали его сообразительность и даже считали, что он мог бы выполнять задания, если бы, конечно, взялся за это. Однако нечего и говорить, что Стивен до этого не унижался. Но во всяком случае, в первое время пребывания сына в колледже Мастерс-старший несколько успокоился и даже вообразил — после нескольких утомительных визитов, — что Стивен выбирает свою будущую профессию между менеджментом и экономикой.

Наверное, после его визитов Стивен нарочно начал пропускать именно эти два предмета.

Больше никто всерьез не предлагал Стивену определиться с выбором. Отрезвевший папа-Мастерс поручил своим поверенным узнать, сколько денег нужно подарить колледжу, чтобы там все успокоились и подлечили нервы. Оказалось, что все профессора имеют свои любимые темы и проекты, которые, если бы Мастерс дал деньги, дали бы такие результаты… Да, им пришлось прикусить языки и выставить Стивену проходной балл, утешая себя тем, что, в конце концов, ему вряд ли доведется практически демонстрировать приобретенные в колледже знания.

Так что же должно было произойти, чтобы Стивен приобрел цель жизни? Совсем немного… Оказаться в теле Марка Брема! Цель жизни — стать снова реальным Стивеном Мастерсом! Правда, желание это не было всепоглощающим. Ему не хотелось и думать о возвращении на Миттенд. Может быть, все еще обойдется, и все устроится само собой?

Через час после того, как любовнице Марка Брема было позволено выскользнуть за дверь, Стивен все еще был зол до предела. Это нашло на него, когда Лиза начала канючить, как идиотка, чтобы он отпустил ее. Стивен так хотел наказать дурочку, что грубо накинулся на нее и брал ее снова и снова. Полудевочка-полуженщина, она почувствовала его настроение и поняла, что надо полностью подчиниться. Чувство вины и страх загипнотизировали ее. Она отдавалась Стивену с такой страстью, которая была почти равна его желанию.

Наконец, Стивен остался один. Он лежал в темноте и злился, умудряясь при этом думать. Собственно, мысль была одна: этот кошмар будет длиться до самой смерти.

Он постарался встряхнуться. Это уже затрагивало его как Стивена Мастерса. В нем начало зарождаться неукротимое желание…

«Боже, ну почему я?» Типичная для Стивена реакция. Пусть такие вещи случаются с кем угодно, но не с ним. Стивен искренне верил, что все мямли знают, какие они мямли, и даже довольны, когда над ними издеваются. Но не он!

Итак, у него появилась цель. Он лежал на спине, уставившись в потолок комнаты Марка Брема — потолок, который был еле виден в тусклом свете, проникавшем сквозь грязную штору от отдаленного мерцающего фонаря на углу. Стивен лежал и думал: «Я должен что-то сделать».

Так он и уснул с этой мыслью. Когда он проснулся, оказалось, что мысль его не покинула. Правда, прежде всего, проанализировав ситуацию, он понял, что беспомощен и находится в безнадежной ситуации.

Но с этого времени мысль о спасении постоянно была с ним, внутри, и она развивалась.

4

— Эй, Марк, Стивен — смотри!

Стивен наклонился, чтобы поставить на стойку бокал кенейдиан клаб, когда его позвал Джесс Рихтер. Стивен обернулся. Владелец бара предлагал взглянуть в окно.

К бару подкатил «роллс-ройс».

Не задавая никаких вопросов и ни о чем не думая, Стивен поставил поднос, подошел к двери и открыл ее. Снаружи было холодно. Поежившись, но не промедлив ни секунды, Стивен прошел к машине, откуда выходил шофер, кажется, его звали Брод.

— Привет, Брод. Я Стивен. Тебя послал старик?

Поджарый шофер в униформе, без сомнения, знал историю Марка Брема, но все же несколько смешался. Слишком уж все это было необычно.

— Э-э, привет, — пробормотал он наконец. — Ты тот самый Брем?

— Да.

— Ну, тогда не хочешь ли прокатиться в Нью-Йорк и повидать господина Мастерса?

Стивен шагнул прямо к блестящей задней дверце роскошной машины и остановился, ожидая. Брод колебался. Наконец, он подошел к Стивену. У шофера было абсолютно белое лицо. Он совершенно точно знал, что ожидал бы от него истинный наследник Мастерса. Резким движением Брод открыл дверцу и так же закрыл ее, когда Стивен устроился внутри. Затем ошеломленный Брод прошел к своей дверце, уселся и выжал сцепление.

Стивену пришло в голову оглянуться и помахать всем высыпавшим на улицу завсегдатаям «На углу». Джесс Рихтер напрасно рвался сквозь толпу, чтобы тоже увидеть отъезд Стивена. Его напряженное лицо мелькнуло в задних рядах людей и скрылось. Для такого полнокровного человека он выглядел очень бледным.

…Дверь открывалась комбинированным замком с кодом дня рождения Стивена. Он нажал кнопки и, услышав щелчок язычка, толкнул дверь, и торжественно вошел внутрь.

Мастерс-старший последовал за ним в апартаменты. Понимая, что старик следит за ним, Стивен указывал последовательно на все двери и одновременно перечислял: кухня, три спальни, музыкальный зал, библиотека…

Внезапно возмущение и унижение от того, что он вообще должен этим заниматься, прорвались у Стивена:

— К черту, — выругался он, — если тебе нужны еще доказательства, ищи их сам!

При этом он бросился в одно из больших мягких кресел, где и расположился спиной к отцу, обозвав его мысленно старым болваном. Позади него раздался знакомый звук: папа-Мастерс прочищал горло.

— О, ради Бога, отец, — взмолился Стивен, — неужели ты, сидя на куче денег, не можешь найти врача, который раз и навсегда прочистит тебе горло?

Последовала пауза.

— Человек, о котором ты говоришь так пренебрежительно, — произнес Мастерс в спину Стивену, — заслужил всеобщее уважение своей последовательностью, пониманием человеческой натуры и нежеланием идти на поводу у кого бы то ни было, кроме собственного сына. Ты же, такой умник, своим поведением создал прецедент самой дикой космической истории, и неизвестно, к чему она приведет. Ты можешь оставаться в своем доме до дальнейшего уведомления, деньги на содержание я буду давать. Я думаю, мой адвокат и мои друзья не поверили твоему рассказу, однако, как я уже говорил тебе, Стивен, у меня своя философия…

Стивен не мог удержаться, чтобы не продолжить:

— За каждое зло надо платить. — Он остановился, ему стало скучно, скучно, бесконечно скучно. — Ради Бога, отец, прекрати это! Я загнусь, если ты будешь продолжать.

— Я считаю, — продолжал отец, — что то, что произошло, это возмездие. Ты, очевидно, сделал пакость Марку Брему. — Он немного помолчал. — Ты ведь солгал нам тогда о Марке, не так ли? Он никогда не делал того, в чем ты его обвинил?

— Эй, постой, — изумился Стивен.

Он был ошеломлен. Ранее два эти случая не объединялись в его сознании. Теперь он вспомнил, что думал именно о том, как опорочил репутацию Марка Брема, когда произошел перенос сознания.

Он обернулся к отцу и, злясь на Марка и на своих родных за то, что они наняли такого слугу, быстро и возбужденно рассказал обо всем, что с ним произошло на Миттенде.

— Может, это вот так и происходит — эта штука с Матерью. Они переносят тебя в того, о ком ты думаешь, — закончил Стивен.

Знакомые серые глаза наблюдали за ним и ждали конца его тирады, после которой Мастерс невозмутимо сообщил: