Адмирал Империи 17 (СИ) - Коровников Дмитрий

— Ты в своем уме, Васильков⁈ — нахмурился Красовский. — Или ты уже перешел на службу польскому Сейму, да мы пока не знаем об этом?

— Пан-адмирал, ваше слово, — я повернулся к Мариушу, потому, как уже физически не мог, не то, что говорить, даже стоять на ногах.

— Мы готовы разойтись миром, контр-адмирал, — непонимающе косясь на меня, схватившегося за приборную панель и трясущегося, произнес Вишневский-младший, обращаясь с экрана к Красовскому. — Если вы не возражаете, конечно…

— Конечно, возражаю, — прыснул со смеха, Александр Михайлович, неожиданно для себя увидев слабость польского командующего и от этого еще больше уверовав в свою скорую победу. — На большинстве ваших вымпелов уже не осталось ни одного транслятора энергополей. Через несколько минут то же самое произойдет и с «Королем Владиславом». Вы действительно рассчитываете на то, что я соглашусь на прекращение огня⁈

— Ты сейчас же деактивируешь все свои орудия! — точно не помню, заорал ли я в тот момент на Красовского или захрипел, мне казалось, что все-таки орал. — Ты меня понял⁈ Нет⁈ Что ж, тогда я… Тогда все узнают о твоем подлом проступке, о том, который ты так стараешься забыть. Слышишь, Красовский⁈ Ты слышишь меня⁈ Прекрати огонь, иначе…

Я понимал, что сознание меня покидает и старался выжать из себя последние эмоции, причем такие, чтобы взирающий на меня с экрана командующий 10-ой «линейной» понял, что с ним не шутят. С моей стороны это выглядело, конечно, совсем некрасиво, угрожать человеку раскрытием каких-то там тайн из прошлого, но с другой стороны как я еще мог заставить Красовского сделать то, что хочу, а именно — остановить бой.

Я не был уверен, смогут ли одержать победу корабли 10-ой дивизии, ведь их в сравнении с поляками действительно было не так много, а если и смогут, то какой ценой достанется победа. Зная со слов Таисии, как пострадала дивизия Красовского в сражении за Херсонес-9, в составе которой сейчас к тому же не было ни одного линкора, я не мог позволить так рисковать нашими кораблями и экипажами. К тому же мой собственный крейсер и не менее беззащитный стоящий рядом «Баязет» так же со сто процентной долей вероятности попадали под раздачу. Так что договариваться с Вишневским надо было в любом случае…

Это я в разговоре с польским адмиралом казался таким уверенным, чтобы склонить его к этим самым переговорам, в то же время, абсолютно не понимал, как уломать Красовского, пойти на соглашение. С Александром Михайловичем мы знакомы были еще со времен моего обучения в Нахимовском Училище на «Новой Москве» и отношения между нами были мягко сказать натянутыми, а на самом деле открыто враждебными…

Но сейчас не об этом, а о том, что не было у меня шансов уговорить Красовского прекратить сражение. Кроме, как вы уже поняли, прямой угрозы поведать всем о некой его тайне, омерзительном во всех отношениях поступке, которому я был свидетелем, и разглашение которого непременно привело бы к тяжелым для Александра Михайловича последствиям. Прежде всего, для его карьеры…

Дальше, как было сказано, я уже ничего не помнил, свалившись, как подкошенный на пол отсека с пеной у рта и в страшных судорогах. Очнулся я уже на своем собственном корабле, это было сразу видно по до боли родным стенам и потолку медблока, лежащим в регенерирующей капсуле. Рядом надо мной склонились старый–добрый начмед и Алекса, куда же без нее…

Хотел что-то сказать, но не получилось, мешала трубка во рту. Старпом поняла по моим движениям, что я хочу, и первая начала говорить, посвящая меня в суть произошедшего:

— В медикаментозной коме вы находились пять с половиной часов, — начала перечислять Алекса, пытаясь угадать и ответить сразу на все мои вопросы. — И судя по реакции медиков, — девушка на секунду перевела взгляд на начмеда, — господин контр-адмирал, вы родились в рубашке…

Я попытался отмахнуться, и Алекса перешла к той теме, которая меня по-настоящему интересовала:

— С «Одиноким» все в порядке, — улыбнулась она. — Корабль в безопасности и в данный момент находится на ремонте…

Я промычал что-то несвязное, мол, на каком таком ремонте…

— Крейсеры: «Баязет», «Одинокий», а также эскадренный миноносец «Завидный» из состава 10-ой дивизии в данный момент находятся в эллингах верфи, на которую мы изначально и направлялись, — угадала с ответом Алекса, продолжая повествование, что же произошло за время моей отключки. — На поверхности Херсонеса-3, как вы и предполагали, нами были обнаружены несколько гражданских верфей, переделанные американцами под свои нужды. На одной из таких верфей мы в данный момент и находимся…

Восстановительные работы на «Одиноком» продолжаются четыре часа пятнадцать минут и завершены на 26%. Силовые установки работают, трансляторы полей заменены на новые…

Я снова махнул рукой, типа с «Одиноким» все понятно, давай дальше…

— В виде охранения обстановку на орбите контролирует легкий крейсер «Цесаревич Георгий»

Я вырвал трубку изо рта:

— А где Красовский? — прошептал я, закашлявшись.

— В данную минуту корабли 10-ой «линейной» дивизии преследуют отступающих к переходу «Таврида–Бессарабия» поляков адмирала Вишневского, — как всегда мило улыбнувшись, ответила Алекса.

— Немедленно поднимай крейсер на орбиту! — мне снова показалось, что я орал, но на самом деле больше шептал. — Запускай двигатели! Немедленно!

Глава 3

Место действия: звездная система HD 22048, созвездие «Эридан».

Национальное название: «Таврида» — сектор контроля Российской Империи.

Нынешний статус: не определен — спорный сектор пространства.

Претенденты: Российская Империя, Американская Сенатская Республика.

Расстояние до звездной системы «Новая Москва»: 198 световых лет.

Точка пространства: сектор межзвездного перехода «Таврида–Бессарабия».

Дата: 29 февраля 2215 года.

Меня по-прежнему шатало, в дополнение еще и тошнило, но, несмотря на это, я был на ногах и сейчас сидел в своем командирском кресле на мостике «Одинокого», продолжая допрашивать Алексу. В это время мой крейсер, перед этим сорвавшись со стапелей эллинга и за минуту поднявшись на орбиту Херсонеса-3, уже мчался в направлении злополучного перехода на «Бессарабию», туда, куда несколькими часами ранее направились корабли 10-ой «линейной»…

— Контр-адмирал Красовский, как моим визуальным сканерам показалось, даже был рад, что вы находились в бессознательном состоянии, — ответила Алекса на мой вопрос, что это время, пока я валялся в регенерирующей капсуле, делал Александр Михайлович. — Он не пожелал посетить медотсек «Одинокого», после того, как сражение прекратилось, и мы с полковником Дороховым доставили вас на крейсер…

— Если честно, я не очень-то этому расстроился, — усмехнулся я, уж точно не горя желанием, когда бы очнулся, увидеть эту вечно кислую мину Красовского перед собой.

— Да, но в нашем медицинском блоке одновременно с вами находился и до сих пор находится один из его старших офицеров, — сказала Алекса. — Так что визит контр-адмирала на «Одинокий» напрашивался сам собой.

— А что делает на моем крейсере офицер Красовского? — недоуменно спросил я, отвлекаясь от главной темы.

— Во время истребительного боя машина командира эскадрильи с «Екатерины Великой» была подбита и его спасательную капсулу на наш крейсер было доставить ближе всего, — ответила на это Алекса. — Комэск в данном бою получил контузию и был определен нашими врачами в медбокс…

— Ясно, — кивнул я. — Продолжай про Красовского…

— Что именно вас интересует?

— Как Александр Михайлович объяснил причину того, что он погнался за поляками? — уточнил я. — Ведь как я понимаю, договор с Вишневским был все-таки заключен?