De Personae / О Личностях Сборник научных трудов Том II - Андрей Ильич Фурсов

воздействие к нескольким однокурсникам Субхаса. Студенты устроили забастовку, причем одним из её организаторов был Субхас. Профессор, однако, не успокоился, и после ещё одного случая распускания рук его поколотили. При этом в ходе потасовки в группе студентов видели Субхаса. Индийские историки настаивают, что Оутен воплощал всё отвратительное в британском правлении. Студентам он внушал: «Как греки эллинизировали варварские народы, с которыми вступили в контакт, так и миссия англичан — цивилизовать индийцев»[20]. Правительство Бенгалии закрыло колледж на неопределённый срок и назначило комиссию по расследованию, а Субхаса директор исключил, назвав его студентом, причиняющим наибольшее беспокойство. До конца так и не ясно, участвовал он лично в нападении на преподавателя или нет. Когда много позднее племянники спросили его об этом, Бос улыбнулся и ушёл от прямого ответа.

Осмыслив этот случай с высоты лет, Бос увидел в нём решающий толчок на верный путь: «Директор исключил меня, но обеспечил мне дальнейшую карьеру. Я создал для себя прецедент, от которого не мог легко отойти в будущем. В кризисной ситуации я… выполнил свой долг. Я выработал уверенность в себе и инициативность, которые сослужили мне хорошую службу в дальнейшем. Я впервые вкусил лидерства, пусть и в очень ограниченном масштабе, и мученичества, которое оно подразумевало»[21].

Конфликт принёс Субхасу высокую репутацию: студенты смотрели на него с уважением, старшие братья в Калькутте считали его правым, и даже родители были на его стороне. А вот с группой единомышленников, с которыми Субхас обсуждал вопросы эзотерики, он потерял связь окончательно: товарищи сочли, что прямого конфликта с властями надо было избежать. Бос уже и без того от них отдалялся: писал эссе в защиту материализма и считал товарищей догматиками. По — прежнему стремясь следовать принципу Вивекананды на практике, год после исключения из колледжа провёл в Ориссе, вновь ухаживая за больными холерой и оспой. Тогда же стали проявляться его организаторские способности: он увлекал молодёжь на общественные работы.

В июле 1917 г. Бос был принят в Шотландский церковный колледж, где опять занялся философией. Кроме того, добровольно вступил в университетскую часть Индийских сил обороны, которую сформировали британцы в условиях мировой войны. Бос очень хотел пройти основы военной подготовки. Спортивным не был с детства, но физическую силу ценил высоко. Частично учения проходили близ калькуттского форта Уильям, колыбели Раджа. Именно эта крепость Ост — Индской компании, возведённая ею в конце XVII–XVIII в., послужила ей главным очагом распространения военно — политической власти в Индии. Как объяснил Бос в автобиографии, «эта подготовка дала мне нечто, в чём я нуждался и чего мне не хватало. Чувство силы и уверенности в себе выросло ещё больше. Как солдаты мы обладали определёнными правами, которых не имели как индийцы. Для нас как индийцев форт Уильям был недосягаем, но как солдаты мы имели право входить туда. По правде сказать, в первый день, когда мы вошли строем в форт Уильям, чтобы занести ружья, мы испытали необычное чувство удовлетворения, как если бы мы вступали во владение чем — то, на что имели неотъемлемое право, но чего были несправедливо лишены»[22]. По закону 1878 г. гражданским лицам в Индии было запрещено носить оружие.

Прохождение военной подготовки стало ответом Боса на обидный для многих бенгальцев британский стереотип этого народа как невоинственного, под чем понималась изнеженность и склонность к умозрительности. После восстания сипаев («туземных» солдат англо — индийской армии) 1857–1859 гг. британцы, стремясь исключить его повторение, выработали — во многом искусственную — классификацию этнических, социальных и религиозных групп Индии на «воинственные и невоинственные народы» (martial and поп — martial races). К первым они относили те группы, которые, по их мнению, имели крепкие воинские традиции и привыкли слепо подчиняться начальству (последнее британцы ценили особенно). Это были панджабцы — мусульмане, панджабцы — сикхи, раджпуты, гархвальцы и некоторые другие общности. Остальные «народы» считались невоинственными, так как в их достижениях бросалось в глаза развитие прежде всего земледелия, торговли, гражданского управления. Ярким примером таких народов и выступали обычно бенгальцы.

На выпускных экзаменах 1919 г. на степень бакалавра Бос, как прежде в средней школе, занял второе место во всём университете. Продолжать изучать философию в магистратуре не собирался, так как знакомство с ней не решило мучивших его фундаментальных вопросов. Поэтому переключился на экспериментальную психологию. И тут отец предложил ему поехать учиться в Британию. За пять лет до этого старший брат Субхаса Сарат, отучившись в Лондоне, вернулся оттуда барристером[23]. Перед Субхасом отец поставил более амбициозную цель — подготовиться к экзаменам на чин в Индийской гражданской службе. Попасть в её аппарат было пределом мечтаний любого чиновника в Индии, но доля индийцев в нём была ничтожной. Так, за период 1886–1910 гг. на Индийскую гражданскую службу поступило всего 68 индийцев и 1235 европейцев[24].

Субхас принял предложение отца. Был почти уверен, что за восемь месяцев не успеет подготовиться к трудным экзаменам на чин, зато не хотел упускать возможность получить в Англии университетскую степень. По его справедливому мнению, у британцев было чему поучиться: размеренному труду, оптимизму и чёткому пониманию своих национальных интересов. Не любя британцев в целом за то, что они сделали с его Родиной, Бос пытался убедить их, что их некоторые нравственные качества, такие как верность, присущи и индийцам. Американский индолог Леонард Гордон любопытно объяснил это амбивалентное отношение к британской власти синдромом хорошего и плохого мальчика: индиец хотел восстать против неё, но в то же время получить её одобрение[25].

Правда, в своей позиции относительно метрополии Бос был последовательнее своего будущего соратника Джавахарлала Неру (1889–1964), который разрывался между восхищением британскими социально — политическими идеалами и отвращением к британской колониальной практике. И всё — таки Бос тоже был весьма вестернизированным индийцем, взгляды которого на господство Запада сформировали западные же идеологии либерализма и социализма, в том числе не напрямую, а через посредничество Вивекананды. Уже тогда отвергая колониальные порядки (а очень скоро и колониализм как таковой), Субхас всё равно смотрел на вещи во многом европейскими глазами, требуя покончить с двойным стандартом демократии в метрополии и автократии в колонии. Характерно, что, хотя позднее, в годы Второй мировой войны, Бос обратится к образу последнего шаха Могольской империи как к символу антибританской борьбы, вице — короля лорда Кёрзона он за его авторитарные методы заклеймил Великим Моголом.

2. Учёба в Британии и отказ служить Раджу (1919–1921)

В сентябре 1919 г. Бос отплыл из Бомбея в Англию. Прибыв