Мадам Мидас - Фергюс Хьюм

– Дьявол! – хрипло заметил Билли.

– Именно, – отозвался Сливерс. – «Жила Дьявола». Господи, каким же я был дураком, что не завладел этой землей раньше нее! Но проклятый Макинтош никогда не рассказывал мне, где находится нужное место. Ничего, я с ним еще поквитаюсь, будь он проклят!

Лицо старика стало мерзким, он яростно схватил лежащее перед ним письмо, словно желая сомкнуть свои длинные пальцы на горле того, кто это написал. Постукивая по полу деревянной ногой, Сливерс уже собирался вернуться к своим размышлениям, когда услышал в коридоре шаги, и дверь его офиса распахнулась. Некий мужчина без каких бы то ни было церемоний вошел и бросился в кресло у окна.

– Пли! – сказал Билли при виде столь внезапного появления. – Твою-то мать! Балларат и Бендиго! Бендиго и Балларат!

Посетитель был невысоким, крепко сложенным человеком, одетым так, как одеваются, желая скрыть свою бедность. У него была массивная голова, черные волосы, густые бакенбарды и усы, гладко выбритый подбородок, отливающий синевой, характерной для всех темноволосых мужчин… Рот – вернее, та его часть, которая виднелась под нависающими усами, – выглядел слабым и нерешительным, а темные глаза так беспокойно бегали, будто боялись встретиться с глазами другого человека и всегда устремлялись на какой-нибудь неодушевленный предмет, неспособный ответить вызывающим пристальным взглядом.

– Ну, мистер Рэндольф Вилльерс, – прохрипел Сливерс, понаблюдав несколько мгновений за посетителем, – как делишки?

– Прескверно, – ответствовал мистер Вилльерс, вынимая сигару и зажигая ее. – Я потерял двадцать фунтов на тех московских акциях!

– Тем больший ты дурак, – вежливо ответил Сливерс, повернувшись в кресле, чтобы оказаться лицом к лицу с Вилльерсом. – Я мог бы сказать, что рудник никудышный, но ты орудовал на свой страх и риск.

– Да выжать из тебя подсказку – все равно что выжать кровь из камня! – угрюмо прорычал Вилльерс.

Потом он вдруг перешел на заискивающий тон:

– Ну же, старина, расскажи мне что-нибудь хорошее… Я почти без гроша, а жить-то надо!

– Пусть меня повесят, если я вижу в том необходимость, – злобно ответствовал Сливерс, не ведая, что цитирует Вольтера. – Но если хочешь войти в хорошее дельце…

– Да! Да! – сказал Вилльерс, жадно подавшись вперед.

– Тогда поинтересуйся Пактолом.

И милый старый джентльмен, откинувшись назад, громко и хрипло рассмеялся при виде недоуменного лица своего посетителя.

– Козел! – сквозь зубы прошипел мистер Вилльерс. – Ты знаешь не хуже меня, что проклятая женушка на дух меня не переносит!

– Хо, хо! – засмеялся какаду, сердито встопорщив желтый хохолок. – Дьявол ее побери!

– Хотел бы я, чтобы так и случилось! – горячо пробормотал Вилльерс.

Он кинул тревожный взгляд на Билли, который сидел на плече старика, самодовольно взъерошив перья, и добавил:

– И еще я хотел бы, чтобы ты свернул шею этой птице, Сливерс, – слишком уж она умна.

Сливерс не обратил внимания на эти слова. Сняв Билли с плеча, старик посадил его на пол, а потом повернулся к посетителю и пристально посмотрел на него единственным блестящим глазом. Взгляд был таким пронизывающим, что Вилльерс почувствовал, что он сверлит его, как бурав.

– Я ненавижу твою жену, – сказал Сливерс после паузы.

– Да тебе-то какого черта ее ненавидеть? – надуто спросил Вилльерс. – Не ты же на ней женат.

– И жаль, что не я! – с хихиканьем ответил Сливерс. – Чудесная женщина, мой добрый сэр! Эх, будь я на ней женат, я бы не улепетывал всякий раз, едва завидев ее! Я бы отправился на участок Пактол – да там и остался бы.

– Легко сказать, – сварливо отозвался Вилльерс. – Ты же знаешь, какой она изверг! А почему ты ее ненавидишь?

– Потому что ненавижу, – заявил Сливерс. – Я ненавижу ее, я ненавижу Макинтоша, я ненавижу всю их компашку. Они завладели участком Пактол и, если найдут «Жилу Дьявола», станут миллионерами!

На Вилльерса эти слова не произвели никакого впечатления.

– Что ж, об этом знает весь Балларат.

– Но участок мог бы быть моим! – взвизгнул Сливерс, возбужденно встав и принявшись вышагивать по офису туда-сюда. – Я знал, что Кертис, Макинтош и остальные зашибают денежки, но не мог выяснить, где. А теперь все они мертвы, кроме Макинтоша, и приз ускользает у меня из рук, дьявол их всех побери!

– Дьявол их всех побери! – эхом отозвался какаду, снова взобравшийся на стол и самодовольно взиравший на хозяина.

– Почему ты не разделаешься со своей женой, дурень? – спросил Сливерс, с мстительным видом повернувшись к гостю. – Ты же не собираешься позволить ей заграбастать все деньги, в то время как ты голодаешь, а?

– А как, черт побери, я могу ее уничтожить? – мрачно спросил Вилльерс, зажигая новую сигару.

– Добейся того, чтобы козыри были у тебя на руках, – злобно прорычал Сливерс. – Выясни, не влюблена ли она, и угрожай развестись с нею, если она не поделится с тобой поровну.

– Нет никаких шансов на то, что у нее имеется любовник, – ответил Вилльерс. – Она – просто кусок льда.

– Лед тает, – быстро сказал Сливерс. – Подожди, пока не подвернется Мистер Тот Самый! Тут она начнет сожалеть, что замужем за тобой, и вот тогда…

– Ну?

– Тогда ты будешь диктовать правила игры, – прошипел злобный старикан, потирая руки. – О да! – воскликнул он, крутнувшись на деревянной ноге, – это прекрасная идея. Подождать, пока мы не встретим Мистера Того Самого, просто подождать…

И он упал в кресло, утомленный своим нервным взрывом.

– Если вы уже закончили свою гимнастику, друг мой, можно мне войти? – мягко осведомился кто-то от порога.

И Сливерс, и Вилльерс посмотрели туда, откуда раздался голос, и увидели возле полуоткрытой двери двух мужчин. Один из них был очень красивым молодым человеком лет тридцати, в аккуратном голубом саржевом костюме и широкополой белой фетровой шляпе с обмотанным вокруг нее бело-голубым платком. Его спутник – невысокий и тяжеловесный – был одет почти так же, но в черной шляпе, надвинутой на глаза.

– Входите! – сердито рявкнул Сливерс. – Какого дьявола вам надо?

– Работу, – ответил молодой человек, приблизившись к столу. – Мы недавно прибыли в эту страну и нам велели прийти сюда, чтобы получить работу.

– У меня нет фабрики! – прорычал Сливерс, подавшись вперед.

– Вряд ли я нанялся бы к вам, если б она у вас и была, – холодно ответствовал незнакомец. – Вы не из тех хозяев, на которых приятно смотреть и с которыми приятно общаться.

Услышав это, Вилльерс рассмеялся, а Сливерс молча уставился на молодого человека, ошарашенный подобным обращением.

– Дьявол, – быстро вклинился Билли. – Брехливый дьявол!

– Полагаю, это в точности описывает то, что думает обо мне твой хозяин, – отозвался молодой человек, серьезно кланяясь птице. – Но как только к нему вернется дар речи, он наверняка скажет, сможем мы получить работу или нет.

Сливерс уже собирался рявкнуть: «Нет!» – как вдруг его взгляд упал на лежащее на столе письмо Макинтоша, и он вспомнил о своей недавней беседе с мистером Вилльерсом.

Вот молодой человек, настолько красивый, что сможет заставить влюбиться в себя любую женщину, к тому же умный и с хорошо подвешенным языком. Все враждебные чувства, которые Сливерс испытывал по отношению к Мадам Мидас, ожили, едва он подумал о «Жиле Дьявола», – и он преисполнился решимости использовать этого молодого человека в качестве орудия, чтобы уничтожить миссис Вилльерс в глазах всего мира. С такими мыслями старик притянул к себе лист бумаги и, обмакнув ржавое перо в чернильницу, приготовился спросить посетителей, что они умеют делать, чтобы послать их на участок Пактол.

– Имена? – спросил он, твердо зажав перо в левой руке.

– Меня зовут Гастон Ванделуп, – с поклоном ответил высокий незнакомец, – а моего друга – Пьер Лемар. Мы французы.

Сливерс нацарапал это черными каракулями, которые сходили у него за почерк.

– Откуда вы явились? – был следующий вопрос.

– Это слишком долгая история, чтобы сейчас ее повторять, – учтиво сказал месье Ванделуп, – но в настоящий момент мы прибыли из Мельбурна.

– Какого рода работу вы умеете выполнять? – резко спросил Сливерс.

– Любую, какая подвернется, – ответствовал француз.

– Я обращался к вашему товарищу, сэр, а не к вам, – прорычал Сливерс, злобно повернувшись к Ванделупу.

– Мне приходится отвечать за нас обоих, – холодно ответил молодой человек, сунув одну руку в карман и небрежно прислонившись к двери. – Мой друг – немой.

– Бедняга! – буркнул Сливерс.

– Но, – сладко продолжал Ванделуп, – все его руки, ноги и глаза – при нем.

Сливерс свирепо уставился на гостя при этой новой дерзости, но ничего не сказал. Он написал Макинтошу, рекомендуя нанять этих двоих на работу, и протянул письмо Ванделупу, который с поклоном принял его и спросил: