Журнал «Вокруг Света» №05 за 1981 год - Вокруг Света

— Сколько всего человек работало в Перме?

— От 20 до 25 советских специалистов и около 200 бенинцев: рабочие, техники, буровики, шоферы. Многие из них приобретали здесь профессиональные геологические навыки. По условиям контракта, подготовка национальных кадров велась прямо по ходу работ. Были и бенинские специалисты-поисковики, например, прекрасный геолог-практик Мама Шаби, работавший в Атакоре уже лет тридцать и знавший ее как свои пять пальцев.

Мы сидим у Никитина дома, в комнате, где на столике разложены образцы минералов, на стенах висят африканские сувениры. Я узнаю маски из Мали и Сенегала, расписанные калебасы из Гвинеи, резные фигурки из Бенина. Хозяин квартиры работал во всех этих странах, кое-где по многу лет, и легкий, оттеняющий седину волос загар не успел сойти с его лица.

— Во время второго полевого сезона мы работали здесь,— рука его движется по карте в восточном направлении,— в местах, которые сами бенинцы называют «необитаемыми». Видите, тут практически нет населенных Пунктов. И опять нам помогали местные власти: дали проводников, помогали прорубать просеки для перевозки буровой техники. Был даже издан специальный приказ для охотников, промышлявших в этом богатом зверем краю, чтобы на тропинках были убраны капканы, самострелы и ловушки.

Потом был третий полевой сезон... Одним словом, работа по контракту была закончена точно в срок, к 30 декабря 1980 года. В ближайшее время подробный отчет с картами и другими материалами будет передан геологическому управлению Бенина.

Результаты весьма интересные. Например, считалось, что золотоносные районы ограничиваются лишь горным массивом Атакоры. Теперь обнаружены рудопроявления, позволяющие предполагать, что эти границы гораздо шире — и к северу и к востоку. Впервые найдены образцы мусковита — слюды; получены новые структурно-тектонические данные: значит, с большей уверенностью можно продолжить работу по поискам алмазов — их находка в Бенине ранее считалась маловероятной. Нами отмечены новые проявления рутила — основного сырья для производства титана...

Юрий Алексеевич протягивает серо-стальной, почти черный, очень тяжелый образец.

— Вот он, бенинский рутил. А это яшма из Атакоры, это — золотосодержащий кварц.

...О будущем горнорудной промышленности Бенина пока еще рано говорить. Но зря раньше писали, что полезных ископаемых в стране нет. Вернее было сказать — недра Бенина практически не исследованы. Эта работа успешно начата, и сотрудничество между советскими и бенинскими геологами будет продолжаться. Может быть, в недалеком будущем Атакора, всегда считавшаяся самой обездоленной провинцией, «медвежьим углом» Бенина, прославится не только своими охотничьими угодьями, искусством строителей-сомба, трудолюбием крестьян и скотоводов...

Н. Баратов

...и доставлены в полной сохранности

А я — чего таить —

Ищу героя славный след,

Событий давних нить.

Лидия Коновалова

Новгородский кремль… Девять его башен и «сумрачные стены, через которые столетий перемены безвредно протекли...». Софийский собор с его вратами и шедеврами древнерусской живописи. Грановитая палата — и хранящиеся там образцы русского злата-серебра. Софийская звонница с ее «праздничными», «воскресными» и «вседневными» колоколами. Архиепископский дворец. Никитский корпус...

Эти и другие памятники Новгородского историко-архитектурного музея-заповедника, основанного еще в 1863 году, хорошо знакомы, как знакома и описана их история.

Однако существует достопримечательная страница летописи новгородского детинца, не названная в литературе и почти неизвестная. Страница эта из недавнего военного прошлого...

Заняться событиями военного времени натолкнула меня находка в одном из московских архивов. Попался мне приказ народного комиссара просвещения РСФСР от 4 февраля 1942 года, в котором говорилось: «За образцовую работу по эвакуации музейных ценностей объявить благодарность сотрудникам новгородского музея — В. А. Богусевичу, заместителю директора; Б. К. Мантейфелю, ученому секретарю; Т. М. Константиновой, заведующей историческим отделом; Н. Г. Порфиридову, заведующему картинной галереей; Л. А. Коноваловой, заведующей отделом архитектурных памятников; П. А. Крыжановской, научному сотруднику. Занести их имена в книгу Почета политпросветучреждений Наркомпроса РСФСР».

С этого документа и начался мой новгородский поиск. Поначалу направили меня в музейную библиотеку, где трудится самый сведущий в моих заботах человек — Валентина Ивановна Третьяк. Когда я показал ей выписку из приказа Наркомпроса, она прочитала ее и сказала:

— К сожалению, Мантейфеля и Коноваловой нет в живых. Богусевич после войны не вернулся в Новгород.

Местонахождение Крыжановской нам неизвестно. Порфиридов живет в Ленинграде, но он в весьма преклонном возрасте. Да, кстати, приходил как-то в музей один человек, фамилия его, кажется, Семенов — говорил, что также вывозил музейные ценности. Где-то записан его адрес... Что еще вам посоветовать? Поговорите с Антониной Михайловной, вдовой Мантейфеля, бывшим реставратором музея, но адреса ее мы не знаем. А вот Тамара Матвеевна Константинова живет недалеко, на соседней улице. Она после войны была директором музея и много сделала для его восстановления.

Встретился я с Тамарой Матвеевной. Сперва неохотно, а потом увлекшись, она почти два часа рассказывала о спасении музейных сокровищ. Слушал я ее и сожалел о том, что Константинова не пишет воспоминаний, место которым — в архиве под грифом «хранить вечно».

— Вероятно, кое-что уже подзабыла,— посетовала Тамара Матвеевна.— Но в году сорок третьем составила я докладную записку о ходе эвакуации новгородского музея, направила ее в Ленинградский отдел народного образования — Новгород тогда входил в состав Ленинградской области. Где сейчас мой отчет? Право, не могу сказать. Быть может, в каком-либо ленинградском архиве. Если бы отыскать эту записку!..

И еще подсказала обратиться с запросом в Киев:

— Дело в том, что Владимир Андреевич Богусевич, на плечи которого и легла главная, основная тяжесть по эвакуации музея, после войны уехал в Киев. Работал в одном из учреждений Академии наук Украины. В каком именно? Не знаю. Но он недавно, как я слышала, умер. Возможно, жива его жена Леонилла Михайловна Глащинская, тоже активный участник спасения наших экспонатов. Кстати, она, а не Порфиридов, как указано в приказе Наркомпроса, заведовала тогда картинной галереей музея. Было бы полезно вам ее разыскать...

Как только вернулся из Новгорода, обратился в архив Академии наук УССР. Мне ответили, что кандидат исторических наук В. А. Богусевич работал до 1962 года старшим научным сотрудником в Институте археологии, руководил рядом археологических экспедиций в Киеве, Чернигове, Каневе, читал лекции по археологии в Киевском университете. Я послал запрос в Институт археологии и наконец получил адрес Глащинской.

Ответа от Леониллы Михайловны ждал долго. Лишь через несколько месяцев получил тетрадку, исписанную четким округлым почерком. Сразу же она оговаривалась, что «многое запамятовала за давностью и преклонностью возраста — все же восемьдесят один год исполнился! И пальцы болят, писать трудно. Вот и задержала ответ... А Владимир Андреевич долго и тяжело болел, умер в 1978 году...».

Тем не менее она дополнила и рассказ Константиновой, и воспоминания Александра Николаевича Семенова, у которого я побывал в Новгороде. В сорок первом он, совсем молодым человеком, был заместителем директора музея по хозяйственной части, ныне заведует отделом кадров в политехническом институте. Увиделся и с Антониной Михайловной Мантейфель.

Собрался было поехать в Ленинград, к Николаю Григорьевичу Порфиридову, крупнейшему знатоку истории и культуры Новгорода. Начало его музейной деятельности относится еще к 1918—1919 годам, когда он отыскивал исторические и художественные ценности в брошенных помещичьих усадьбах. Он организовал в Новгороде первый советский музей и никогда не порывал со своим любимым детищем. Поэтому в 1941 году, не являясь формально сотрудником музея, принял живейшее участие в его спасении.

Не успел я увидеться с Порфиридовым, опоздал. Умер он за неделю до моего приезда... Но его вдова Мария Гавриловна прислала мне страницы рукописных воспоминаний мужа, которые относились к первым месяцам войны.

И, наконец, с помощью сотрудников музея удалось обнаружить в музейном архиве кое-какие бумаги об эвакуации музейного имущества.

Вот так восстанавливалась подчас противоречивая, наверное, в каких-то деталях не бесспорная, картина спасения историко-художественных ценностей новгородского музея в сорок первом году. Тех самых ценностей, которые ныне восхищают посетителей Новгородского кремля.