Первомай (СИ) - Ромов Дмитрий

Ну, сколько там, километров двадцать от силы, даже если по двадцать копеек… Но водитель не удостоил меня ответом. Вместо этого он вытащил из бардачка «Советский спорт», развернул и сделал вид, что углубился в чтение. Какого хрена! Деньги же, всё равно, не мои, так зачем торговаться, когда и так кучу времени потерял.

— Ладно, поехали, вот червонец, — сказал я, протягивая красненькую. — Остальные на обратном пути.

Водитель неохотно свернул газету, взял купюру и убрал в карман. Он повернулся ко мне и внимательно, с интересом меня рассмотрел.

— Адрес есть какой-то?

— Я покажу, поехали, — кивнул я и добавил, — шеф.

Он хмыкнул, повернул ключ в замке и взял переговорное устройство на спиральном, как у телефона проводе.

— Диспетчер! Диспетчер!

— Слушаю! — раздался искажённый радиосвязью женский голос, деловой и задорный.

— Сто семнадцатый борт. Еду в деревню Путилково от Белорусского вокзала.

— Поняла, Антон Семёныч.

Он прицепил свою говорилку на панель и нажал на газ.

— Газета свежая? — поинтересовался я.

— Вчерашняя.

— Можно?

Он пожал плечами.

Я взял её и развернул. «Советский спорт». Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Орган комитета по физической культуре и спорту при Совете министров СССР и ВЦСПС. Шестое марта тысяча девятьсот восьмидесятого года. Четверг. Цена две копейки.

Ну что же, всё верно. Преступление совершено в пятницу седьмого марта. Я вздохнул. Наваждение не заканчивалось, а, наоборот, становилось всё более правдоподобным и явственным, приобретало всё больше подтверждений тому, что вокруг меня не иллюзия, а реальная жизнь.

Я пробежал глазами заголовки на первой полосе. «Контуры роста», «Не та игра», «Кубок СССР»… «Шахтёр» в одной восьмой финала… М-да… Нет, я конечно понимаю, что такое невозможно, но всё-таки… Я сложил газету и уставился в окно на кипучую и бодрую жизнь советских жителей, москвичей и гостей столицы…

Сколько раз я говорил себе, что, если бы вернулся в прошлое, такого бы наделал! О-го-го, в общем… Ну, вот, тебе и карты в руки. Делай, бляха-муха! Только я — не я, а Александр Жаров, молодой специалист, случайно, можно сказать, оставшийся в живых.

— Можете, пожалуйста, радио включить?

Водитель, молча и не глядя на меня, повернул ручку приёмника.

Остановите музыку остановите музыку

Прошу вас я, прошу вас я.

С другим танцует девушка моя…

Тынис Мяги… Я вздохнул. Водитель глянул с интересом, но промолчал.

— Ну, куда теперь? — спросил таксист, сворачивая на указатель.

« Напряжённую производственную программу разработал штаб по проведению коммунистического субботника на Ереванском камвольном комбинате…» — бубнило радио.

— Сейчас посмотрим, — хмуро кивнул я. — У нас оплачено кругосветное путешествие, насколько я понимаю. Так что проедем по улицам и посмотрим. Я чисто визуально дом помню, а где именно стоит — нет.

— Ты что, не знаешь, куда ехать? — недовольно воскликнул он. — Я тут крутиться не буду. Вон там вообще дорогу развезло. Разворачиваюсь назад.

— Но тогда остаток суммы останется у меня. Задача-то не выполнена.

Я сказал это уверенно, как что-то само собой разумеющеюся, и водила проглотил, ничего не ответил, хотя явно хотел.

— Вон туда, правее, где дома подряд стоят.

— По Путилковскому шоссе?

— Да-да, по шоссе. По Путилковскому. Не гоните, потихоньку езжайте.

Я ни разу в жизни здесь не был и теперь крутил головой вправо и влево, разглядывая дома и заваленные подтаявшим снегом палисадники.

« Светлым весенним праздником называют восьмое марта — Международный женский день. Особую торжественность ему придаёт сегодня то, что он отмечается в канун сто десятой годовщины со дня рождения Владимира Ильича Ленина…»

Да, завтра восьмое. Мне поздравлять некого, да и в моём мире ещё только двадцать третье февраля отметили, а вот у Сани Жарова бабушка в Москве. Да и сам он, судя по отметке в паспорте совсем недавно ещё проживал вместе с ней на одной, так сказать, жилплощади.

— Помедленнее, пожалуйста.

— Слышь, паренёк, думаешь я до утра буду с тобой кататься? — нахмурился таксист, вырубая счётчик на четырёх рублях пятидесяти копейках.

Двадцатка на карман, нормально так.

«Продолжительными аплодисментами встретили собравшиеся товарищей Гришина, Тихонова, Устинова, Черненко…»

Водила повернул налево, двигая по главной.

— Погодите, вон там ещё кусочек.

— Ты посмотри, какая там дорога. Я там не проеду вообще.

— Туда-туда! Придётся же возвращаться, если сейчас не проверим.

Он неохотно остановился, сдал назад, выкрутил баранку и повернул на отшиб с тремя, стоящими далеко друг от друга домами.

— Да там вообще хибары какие-то. В них и не живёт никто. Заброшенные они.

— Вот и посмотрим.

— Короче так, сынок, — резко сказал он и по голосу стало ясно, что терпение подошло к пределу. — Ещё десять минут катаемся, и я возвращаюсь. Мне твои поиски не упёрлись никуда. Вникаешь?

— Поезжайте! — показал я вперёд.

Дом, где держали девчонку, был действительно заброшенным, и в нём никто не жил. Так что, вполне могло быть, что он примостился именно в этом медвежьем углу…

— Там рухлядь вообще, не видишь что ли?

— Поехали, товарищ начальник, поехали. Я ещё пятёрочку сверху накину.

Таксист смачно выматерился, но направил тачку в широкую чёрную лужу. В этой части улицы обочины заросли кустарником, и дома было плохо видно даже сейчас, когда листьев на ветках, естественно, не было.

Машина кралась медленно, объезжая ямы и переваливаясь через кочки. Мы проехали мимо первого, дома, потом — мимо второго и направились к третьему. Всё было не так, как надо и… вдруг…

— Стоп! Это он!

Тот самый дом. Сомнений не было. В мозгу всплыло изображение с фотокарточки. Всплыло, и совпало с тем, что я видел в настоящий момент. Стопроцентное попадание. Две картинки наложились одна на другую и соединились.

— Точно? — удивился таксист.

— Абсолютно. Глушить мотор и отдать концы. Ждите здесь, я скоро вернусь, причём вернусь не с пустыми руками, а с премией!

Если девчонка ещё здесь и с ней ничего не случилось, конечно же.

Я выскочил из машины и подбежал к ветхому покосившемуся забору, заросшему клёнами с перезимовавшими вертолётиками семян. Калитка была закрыта на замок. Снег был вытоптан, а рядом виднелось много следов. Уже оплывших и протаявших, но тем не менее, благодаря им мои собственные не так бросались в глаза.

Аккуратно ступая в снег, я пошёл вдоль ограды и уткнулся в место, где можно было пролезть внутрь. Одна секция забора завалилась, открывая проход. Я потянул на себя завалившуюся часть ограждения и, практически уронив её в снег, забрался на поваленный штакетник и оказался во дворе накренившейся и почерневшей избушки.

В два шага подскочил к крылечку и толкнул дверь. Она зашевелилась, но не поддалась. Тогда мне пришлось поднажать плечом, а потом и просто ударить этим же самым инструментом. Дверь застонала и, не выдержав моего натиска, жалобно скрипнув, распахнулась.

Я оказался сразу в просторной, холодной комнате. Пройдя на середину, я позвал:

— Элла…

Никто не ответил. Ошибки быть не могло, дом был тем же самым. Я хорошо помнил фотографии, приобщённые к делу.

— Элла, не бойся! — воскликнул я громче. — Всё закончилось, сейчас домой поедем!

Переминаясь посреди комнаты, я высматривал люк, ведущий в подпол. Да где же он… Я покрутился, разглядывая пол и, присев на корточки, потянул за край рогожи, брошенной недалеко от окна. Точно, люк оказался под ней. Отбросив рогожу в сторону, я потянулся к люку.

Мимоходом глянул в грязное закопчённое оконце. Такси стояло на месте, отсвечивая зелёным огоньком. Лишь бы не появилась белая «Волга», иначе ситуация грозила мгновенно выйти из-под контроля.

Я отодвинул задвижку, потянул за кольцо и приподнял тяжёлую крышку.