Самсон-борец - Джон Мильтон

Сколь ты непостоянен, и хотела,

Боясь быть брошенной, как та фимнафка,

Тебя любой ценою удержать,

А для того в твою проникнуть тайну

И ключ к неуязвимости твоей

Держать в своих руках. Зачем, - ты спросишь,

Я предала тебя? Мне поклялись

Те, кто меня подбил, что жаждут только

Схватить тебя и содержать в плену,

Решила я, что, будучи свободен,

Ты вновь уйдешь опасностей искать,

И мне от страха за тебя слезами

Кропить придется дома вдовье ложе,

Тогда как здесь в плену ты у меня,

А вовсе не у филистимлян будешь

И я, ни с кем тобою не делясь,

Смогу твоей любовью наслаждаться,

Как ни нелепы доводы такие,

Всерьез их принимает суд любви,

Которая из лучших побуждений

Нередко зло творит, но за него

Всегда прощенье получает. Стань же

Как все и милосердием смягчи

Сталь мышц и непоколебимость воли.

Сильней других, но не гневливей будь.

Самсон

Так ловко ты, колдунья, умаляешь

Свою вину, чтоб отягчить мою,

Что вижу я? сюда приведена

Ты злобой - не раскаяньем. Твердишь ты,

Что подал я тебе пример. Упрек

Жесток, но справедлив. Я первым предал

Себя, и я готов тебя простить.

Но если ты со мною так сурова,

Так беспристрастно судишь мой проступок,

Ты и свои мольбы должна признать

Уловкою коварной. Нет, напрасно

На слабость не ссылайся! это слабость

К чеканным филистимским золотым.

И разве оправданьем эта ссылка

Не служит святотатцам и убийцам?

Порок всегда есть слабость. За нее

Не жди от бога и людей прощенья,

Любовью извинять себя не смей:

Тебе знакома не она - лишь похоть.

Любовь всегда к взаимности стремится,

А ты прибегла к средству, что могло

Лишь ненависть к тебе вселить мне в сердце,

Не тщись бесстыдство прикрывать бесстыдством

Себя ты этим только обличаешь,

Далила

Коль скоро - в осуждение себе

Ты слабость не считаешь оправданьем,

Подумай, сколько выслушать пришлось

Мне уговоров, лести, наставлений,

Решительнейший из мужчин - и тот,

Им уступив, себя не посрамил бы.

Сказав, что я на золото польстилась,

Ошибся ты. Правители, а также

Князья моей страны ко мне пришли,

Моля, повелевая, заклиная

И долгом филистимлянки, и верой

Свершить высокий и почетный подвиг

Предать в их руки общего врага,

Сразившего столь многих наших братьев.

От них не отставали и жрецы,

Твердя мне, сколь богам я угодила б,

Хулителя и недруга Дагона

В сеть уловив. Что противопоставить

Я столь весомым доводам могла?

Одно - любовь к тебе. Она упрямо

Всем убеждениям сопротивлялась,

Пока я не склонилась наконец

Пред истиной, в бесспорности которой

Вовек не усомнились мудрецы:

Там, где заходит речь о благе общем,

Смолкают наши личные пристрастья.

И я нашла, что долг и добродетель

Велят мне эту заповедь блюсти.

Самсон

Я знал, змея, что все твои извивы

Ведут лишь к лицемерью и обману!

Будь искренней твоя любовь ко мне,

Как ты твердишь, совсем иные мысли

И действия она тебе внушила б.

Тебе, кто предпочтен мной дочерям

Народа моего, женою назван,

Кого любил я, как сама ты знаешь,

Не потому свою открыл я тайну,

Что легкомыслен был, а потому,

Что отказать ни в чем не мог любимой.

Сейчас ты видишь недруга во мне.

Зачем же раньше избрала в супруги

Врага одноплеменников своих?

Жена должна отречься ради мужа

От родины. Я был меж филистимлян

Чужим и лишь себе принадлежал,

И ты не им, а мне принадлежала.

Они, злоумышляя на меня,

Просить тебя о помощи не смели

Законам и природы и людей

Противно это. Счесть должна была ты

Их шайкой заговорщиков, для коих

Отечество - и то лишь звук пустой,

А не повиноваться им. Но тщилась

Ты угодить своим богам, хоть боги,

Прибегшие в борьбе к безбожным средствам,

С идеей божества столь несовместным,

Суть идолы, которых не пристало

Страшиться, почитать и защищать.

Как без одежды оправданий лживых

Ты в наготе своей вины мерзка!

Далила

С мужчиной споря, женщина всегда

Неправой остается.

Самсон

Не хватает

Ей слов или дыханья, как тебе,

Когда меня ты плачем изводила.

Далила

Я безрассудно просчиталась там,

Где на успех надеялась. Прости же

Меня, Самсон, и научи, как мне

Загладить вред, что нанесла тебе я,

Дурным советам вняв. Не надо только

Так сокрушаться о непоправимом

И так себя корить. Лишен ты зренья,

Но в жизни много есть иных утех

Их нам даруют остальные чувства

У очага домашнего, в покое,

Где не страшны опасность и тревоги,

Что в мире дальнем зрячему грозят.

Я обращусь к владельцам филистимским,

Которые наверняка дозволят

Из этой отвратительной темницы

Мне увести тебя к себе домой,

Где будешь ты со мною, для которой

Стеречь тебя - не труд, а наслажденье,

До старости жить в счастье и довольстве,

Имея все, чем возместить могу

Я то, что ты из-за меня утратил.

Самсон

Нет, нет, без нужды мне твои заботы!

К чему они, коль мы давно чужие?

Не почитай меня глупцом, который

Вновь, как когда-то, ступит в твой силок.

Познал я слишком дорогой ценою,

Сколь ты искусно расставляешь сети.

Твой голос колдовской, волшебный кубок

И чары больше надо мной не властны:

Я научился уши затыкать,

Чтоб не могла ты в них шипеть, ехидна.

Коль я, твой муж, в расцвете лет и сил,

Когда меня все чтили и боялись,

Тебе внушил лишь ненависть и злобу,

То как же ты со мной поступишь ныне,

Когда я слеп и малого ребенка

Беспомощнее? Как ты будешь мною

Пренебрегать, гнушаться, помыкать?

Каким я оскорблениям подвергнусь,

Став у жены рабом и приживалом,

О чьем поступке каждом, каждом слове

Своим князьям ты будешь доносить?

Нет, даже рядом с этою темницей

Твой дом, куда я не войду, - тюрьма.

Далила

Дай мне припасть к твоей руке хотя бы.

Самсон

Не смей, коль жизнью дорожишь, иначе

Тебя, взъярясь, порву я на куски!

Прими издалека мое прощенье

И уходи. Оплачь свою измену,

Равно как достохвальные дела,

Которыми меж знаменитых женщин

Стяжала место ты. Пусть золотые

Тебя утешат во вдовстве. Прощай!

Далила

Я вижу, к просьбам глух ты, словно ветер

Иль море. Но и ветер, утомясь,

Мир заключает с морем, море - с сушей;

В тебе же гнев вскипает вновь и вновь,

Как буря, что вовек неукротима.

Затем ли я искала примиренья,

Чтоб мне ответом ненависть была

И со стыдом ушла я, унося

На имени своем клеймо позора?

Ничто нас больше не соединяет.

Тебя я отрекаюсь - так мне лучше.

Умеет двуязычная молва

Трубить одно и то же на два лада:

И превозносит и чернит она

Одновременно наши имена.

Мое, среди обрезанцев, в коленах

Иуды, Дана, как и в остальных,

Во все века пребудет воплощеньем

Бесчестья и супружеской измены,

Предметом осужденья и проклятий.

Зато в моей отчизне, - что важней,

В Екроне, Газе, Гефе и Азоте

Я знаменитой женщиною стану.

На празднествах, при жизни и посмертно,

Мне будут петь хвалу за то, что я

Спасла, презрев супружеские узы,

От грозного врага страну родную.

Мой прах, цветами гроб увив, восславят,

Как на горе Ефремовой Дебора

Воспела Иаиль, чья длань Сисаре

Во время сна вонзила кол в висок.

Не так уж худо видеть, как повсюду

Тебя признательностью окружают

За преданность и за любовь к отчизне,

Которые ты делом доказала!

Кому в обиду это, пусть клянет

Свою судьбу, а я своей довольна.

Хор

Как кроткою змея ни притворялась,

А выпустила жало, уползая!

Самсон

Пускай уходит. Бог прислал ее,

Чтоб усугубить стыд глупца, который

Такому аспиду святую тайну,

Поруку сил и дней своих, доверил.

Хор

Как властна красота! Пусть даже ей

Уже не воскресить любовь былую,

Нас все равно она, как встарь, волнует,

И мысль о ней мы отгоняем прочь

Лишь с тайным сожалением и болью.

Самсон

Любви подчас размолвка не вредит,

Но брак вовек с изменой несовместен.

Хор

Ни одному мужчине не дал бог

Так много красоты, ума и силы,

Чтоб женщина ему не изменила.

Как угадать, что нужно ей?

Ты б сам не мог

Друзьям фимнафки иль Далилы

Задать загадку потрудней

На трех- иль семидневный срок.

Разве могла б иначе фимнафка

С брачным другом твоим,

Столь в сравненье с тобою ничтожным,

Столь поспешно возлечь;

И, вслед за нею, Далила,

Брачный обет презрев, у супруга

Снять с головы роковую жатву?