Неотразимый и сексуальный - Джилл Шелвис

Почему ей должно было быть больно? Разумеется, он ухаживал за ней ради пари. С чего бы богатому, искушенному и избалованному мужчине, такому, каким был Алан, заинтересоваться Бейли? По каким-либо иным причинам, кроме денег ее отца?

Но в конце концов судьба посмеялась над Аланом, не так ли? Богатства ее отца оказались иллюзией, и Алан повелся на эту иллюзию – попался на удочку, точно наивный ребенок.

Однако сделка состоялась. Алан женился на ней и простил отцу его долги. Он даже предоставил работу ее брату, когда Кенни не смог зарабатывать самостоятельно.

Ее избавили от подробностей, да и поводов догадаться у нее не возникало – в то время Бейли работала моделью и много путешествовала. Но Алан всегда был с ней ласков и добр. А после жизни с отцом, с его неустойчивым характером и мгновенными вспышками гнева, эта доброта и обходительность произвели на девушку сильное впечатление.

Слишком сильное впечатление.

Она бросила модельный бизнес и осталась в Штатах, чтобы быть рядом с мужем. Конечно, ее неприятно удивило то, что преданный супруг продолжал бесконечно разъезжать туда-сюда. Бейли начала искать себе занятие и нашла его в школе; оказалось, что преподавать – ее призвание.

Алан держал некоторую дистанцию все два года, что они были женаты. Да, хорошую дистанцию, и прятал многое в себе, в том числе почти все, что было связано с бизнесом. Но она говорила себе, что жене необязательно влезать в дела мужа.

Ее родители уж точно не слишком интересовались друг другом.

Кроме того, у нее была своя жизнь, она учила второклашек, и ей этого вполне хватало. Она была счастлива.

Или так ей казалось.

А потом Алан уехал на охоту. Сердечно обняв жену – что случалось нечасто – и глубоко заглянув ей в глаза, он сказал: «Когда меня не будет, бери все, что тебе понравится; я спрятал это очень надежно, моя драгоценная!»

Больше она не видела своего благоверного.

После его смерти, сидя в кабинете поверенного Алана, Бейли испытала глубокое потрясение, когда поняла, что ее отец был не единственным иллюзионистом.

Отнюдь. Когда огласили завещание Алана, выяснилось: он совершенно разорен. И, что еще хуже, по уши в долгах у своих инвесторов.

Исключительно плохая новость для Бейли: она покойница, если не рассчитается по долгам мужа.

Вскоре они явились к ней и потребовали денег. Угрожали расправой. Тогда Бейли наврала, что сумеет найти деньги, было бы время. Они отступили.

Итак, если она не принесет им добычу, они сдерут с нее шкуру. И Бейли не сомневалась в их намерениях, ведь в какой ужас привели ее негодяи, оказавшись в гостиной их с Аланом виллы на Бербанк-Хиллз. А она-то считала свой дом неприступной крепостью.

Ужасало то, что это вовсе не были незнакомцы с улицы. Она узнала старых друзей Алана, его «инвесторов», которыми командовал изысканно-вежливый, элегантный Стивен Стоунхелм.

Сначала Бейли не верилось, что Стивен, с кем она болтала и кого развлекала на бесчисленных светских мероприятиях, собирался расправиться с ней всерьез.

Оказалось, он не шутил. Глаза Стивена были холодны как лед, а в голосе чувствовалось и вовсе арктическое дыхание, когда он продиктовал ей свои условия. Если Бейли проговорится, особенно полиции, тогда ей и Кенни, а заодно ее ученикам придется попрощаться с жизнью, как Алану.

Право же, это так просто – отдай долг или умри.

Медленной, мучительной смертью.

Тем не менее денег у нее не было. Бейли позвонила Кенни, дрожа за его жизнь. Со дня смерти Алана брат переезжал с места на место, зарабатывая плотницким ремеслом, нигде подолгу не задерживаясь.

Бейли ни словом не обмолвилась о том, как он ей нужен, потому что Кенни, похоже, был вполне доволен своим новым положением – или отсутствием такового. Но теперь ей стало страшно – как бы далеко брат ни находился, все равно это было недостаточно далеко!

– Уезжай из города, – настаивал он, узнав, в какую беду попала сестра. – Уезжай из города и сиди где-нибудь, пока дело не рассосется. Я вернусь и…

– Нет. Как раз это я и хотела тебе сказать. – Ужас охватил ее при мысли о том, что брат окажется поблизости от убийц Алана. – Это ты должен держаться подальше отсюда. Умоляю, Кенни. Я не могу потерять еще и тебя.

– Бейли…

– Я уеду, – быстро пообещала она, понимая, что это единственный способ гарантировать отсутствие Кенни в Лос-Анджелесе. – Я уеду, если ты обещаешь соблюдать благоразумие.

– Держи меня в курсе, – потребовал он. – Пошли эсэмэску, если не сможешь позвонить. Дай мне знать, где ты.

– Со мной все будет в порядке.

– Обещай мне. Обещай мне, Бейл.

Она дала слово, и они с братом переписывались все это время по крайней мере через день.

Небольшое утешение.

Бейли позвонила на работу, чтобы нашли учительницу на подмену. Сказала, что схватила ужасный грипп и что ей нужна, по крайней мере, неделя отпуска. Она ни в коем случае не собиралась подвергать опасности своих маленьких учеников, которых полюбила, о которых заботилась, как о собственных детях.

И это оказалось хорошим решением, потому что сейчас у Бейли возникло ощущение, что за ней следят. Куда бы она ни пошла – везде чужой взгляд утыкался ей между лопаток, даже кожа зудела. Они следили за ней. Ждали, что она найдет для них деньги.

Значит, ей нужно поспешить.

Бейли думала очень долго, прикидывая и так, и этак. Если Алан спрятал где-то деньги – а при его скаредности он вполне мог это сделать, – то куда? Их дом у всех на виду, к тому же его уже выставили на продажу и каждый дюйм был осмотрен, вычищен и приведен в порядок. Наверняка деньги в одном из его курортных комплексов. Они все были проданы, кроме тех, что располагались на Мамонтовой горе, острове Каталина и в Кабо в Нижней Калифорнии.

Кенни согласился с сестрой. Очень вероятно, что деньги в одном из этих мест. Бейли решила начать с Мамонтовой просто потому, что оказалась в компании «Скай Хай Эйр» и Ноа летел как раз туда.

Она обмолвилась, что собирается в Аспен, – хотела сбить убийц со следа, и забралась в самолет Ноа.

Путешествие автостопом, так сказать.

Ноа смотрел вперед, деля внимание между линией горизонта и показаниями приборов, переключал тумблеры.

– Чем скорее мы окажемся на месте, – заметила она, – тем скорее вы от меня избавитесь.

– Откуда вы знаете мое имя?

– Я… Я его не знаю.

– Лгунья, – парировал он мягко. – Всего несколько минут назад вы назвали меня по имени.

Кажется, Ноа больше не боялся ни ее, ни мифического «оружия», которое по-прежнему утыкалось в его спину, потому что вдруг обернулся и посмотрел ей прямо в лицо.

И она ему это позволила.

Может быть, сказалась крайняя усталость или тот факт, что ее голова раскалывалась от тяжелых мыслей. Или в ее душе просто не оставалось места для нового страха – что Ноа приведет самолет к крушению.