Приключения Киры. В поисках любви - Алексей Чесноков

– Какая же я дура, – мысленно ругала себя Кира, – потянуло на приключения. Никогда не садись в машину к незнакомцу, ты же сама всегда всех учила.

Прошло еще несколько минут томительного ожидания. Затем упитанный блюститель порядка появился снова.

– Предъявите ваши документы, – подмигнул он Кире.

– Я паспорт оставила дома, – пролепетала она в ответ.

– Ну, вот. А документы на машину не в порядке, – весело сказал он, с трудом залезая в машину и садясь за руль, – Тебе лапуля, придется проехать с нами, для выяснения.

И тут Кира почувствовала сильнейший запах перегара, и с ужасом поняла, что полный сотрудник милиции пьян.

– Почему я должна куда-то ехать, – пролепетала напуганная девушка.

– Я же сказал понятно, документов нет. Да и пьяные вы. Разберемся, если будешь лапочкой, все будет хорошо.

Его громадная лапа потянулась к ее груди, Кира ударила по ней сумкой. Милиционер довольно хрюкнул.

– Это ты зря. Я ведь при исполнении, а ты меня сумкой. Приедем, протокольчик составим. Вот так-то, лапуля.

В отделении милиции толстяк в расползающемся на нем милицейском мундире, больно держа Киру за руку чуть выше локтя, провел ее по коридорам и остановился перед решеткой.

– Тарасюк, отпирай обезьянник, еще одну путану словили! – заорал он. Пожилой заспанный сержант загремел ключами. Кира, удивленная тем, что ее сумку не проверяли, достала из нее свой старенький мобильный телефон. И…конечно, как всегда не во время, он оказался разряженным. Сколько раз уже она хотела купить новый! Теперь вот ждала первой получки на новой работе. За решеткой вместе с Кирой коротали время на лавках три молодые девчонки. Одна из них, плотного телосложения, полненькая, в короткой юбке и черных колготках с крупной сеткой на толстых, как сосиски, ногах, с черными как смоль крашенными волосами и в «боевой раскраске», как сказали бы подруги Киры, радостно приветствовала её.

– Здорово, подруга. Ты с какой точки? Закурить есть?

– Я не курю, – ответила Кира убитым голосом. Из-за такого поворота событий хмель полностью выветрился у неё из головы, но осталась головная боль. Теперь она перебирала в плохо соображающей голове все возможные варианты спасения.

– Ты че такая опущенная? Сутер сдал на субботник? Подумаешь делов, отработаешь, обслужишь все отделение в лучшем виде, в первый раз что-ли, – и брюнетка захохотала отвратительным лающим смехом.

Может она индивидуалка, и кинула свою крышу? – произнесла вторая девушка. Она, словно специально подобранная на контрасте была худой, как из Бухенвальде, в белых колготках на тощих ногах, с жидкими, грязными, светлыми волосами на голове. В другой ситуации этот контраст вероятно позабавил бы Киру, но сейчас ей было не до смеха.

– По ходу, бабло скрысить решила, умная Маша, – продолжала издеваться худышка, – тогда отработаешь с двумя отделениями и ротой ОМОНа.

И она затряслась в приступе свистящего смеха – у неё не было двух передних зубов.

– Бабло побеждает зло, поняла? – последнее слово толстушка произнесла с ударением на первом слоге. От смеха у неё потекла тушь и образовались круги под глазами.

– Слышь, ты, короче, дай закурить, – повторила она свою просьбу уже менее дружелюбно.

– У меня нет сигарет, – ответила Кира.

– Слышь, Чума, ты чё, повелась, что у ентой фифы нет курева? – возмутилась девушка из Бухенвальде, – Вот я щас пошмонаю её чемодан.

И она потянулась к сумке Киры. Тогда Кира решила взять инициативу в свои руки. Она подошла к решетке и заорала что было сил: «Тарасюк!»

Это произвело такой эффект, что третья девушка до этого сидевшая на лавке без движения, обхватив колени руками и глядя в одну точку, повернулась к Кире и сказала на ломанном русском: «Зачем кричать?» При её европейской внешности этот сильный акцент удивил Киру. Но еще больше шокировало ее то, что изменив позу, девушка открыла запястье левой руки с тремя свежими, едва начавшими заживать шрамами от глубоких порезов в том месте, где обычно пытаются перерезать себе вены. На крик появился добродушный пожилой сержант.

– И что вам не спится, девки. Чего орете? – спросил он.

– Мне нужно в туалет и позвонить, – сказала Кира.

– Может тебе ищо чё нужно? – ухмыльнулся Тарасюк.

На шум появился знакомый Кире полный милиционер.

– А, лапуля, молодец, а то я уж про тебя забыл, – круглое лицо расплылось в улыбке, – пройдем на дознание.

Они поднялись на второй этаж, зашли в кабинет, милиционер закрыл дверь на ключ. Они сели за стол напротив друг друга.

– Ну, рассказывай, как ты дошла до жизни такой, – развалившись в кресле милиционер вытирал пот со лба салфетками, которые достал из ящика стола.

– Будем молчать? Рассказывай, давно в Москве, на какой точке работаешь, кто мамка, кто крышует.

– Я живу в Москве уже десять лет, – начала Кира, и ей показалась, что звучит не её, а какой-то чужой голос, и она слышит его со стороны.

– Почему нет паспорта?

– Дома оставила, – произнес все тот же чужой голос.

– Лапуля, придумай что-нибудь поинтереснее, – милиционер встал, открыл сейф в углу комнаты, достал оттуда бутылку водки и стакан.

– Сейчас, лапа, мы будем играть с тобой в веселую игру. Я буду Якубович, Леонид Аркадьич. Я задаю вопросы, ты отвечаешь. Если отвечаешь неправильно, выпиваешь стакан водки. Ну, поехали. Сто очков на барабане, первый вопрос, кто твоя мама. Есть такая буква в этом слове?

– Я же говорю, я работаю в компании «Инпосервис», можете туда позвонить.

– Знаем мы ваш сервис. Нет такой буквы в этом слове, ответ не правильный, – развеселился милиционер.

Он налил полстакана водки и поставил перед Кирой: Пей!

– Я не буду пить, – тихо сказала она.

– Нет, будешь, шлюха! Я здесь командую, будешь делать все что я скажу! Сейчас я тебе объявлю рекламную паузу.

Милиционер вскочил, обхватил своей ручищей Кирину голову, разжал пальцами рот и принялся вливать туда водку. Получалось у него довольно ловко, чувствовалось, что опыт есть. Чем больше Кира сопротивлялась, тем больше зверел, возбуждался её мучитель. Водка попала Кире в горло, она поперхнулась, закашляла, слезы потекли из глаз. Почувствовав, что сопротивление жертвы ослабевает, милиционер положил девушку животом на стол, задрал юбку, сдвинул в сторону трусики, другой рукой расстегивая ширинку своих брюк.

– Стой, стой, погоди, я всё сделаю сама, – закричала Кира.

– Чего бормочешь, шлюха? – выдавил тяжело дышащий, запыхавшийся толстяк.

– Я все сделаю сама, как надо, только дай выпить по человечески, – взмолилась Кира.

– Что, образумилась, шлюха? Есть такая буква, – мучитель отпустил Киру. Она поправила юбку, налила полный стакан водки.