Летный по-пешему - Владимир Дроздов

Тут из-за бугра на летчиков вдруг покатились какието огромные ослепительно яркие шары. В первую минуту, когда шары только показались над гребнем, Леонид было подумал: желтые фары фашистских танков! И, схватив Виталия за руку, оттащил его в сторону от грейдера. Однако шары неслись по степи сами по себе. Они догорали, гасли, не долетев до летчиков. Затем к огненным шарам прибавились осветительные ракеты. Эти взлетали вверх и на несколько минут повисали в воздухе, освещая местность призрачным лунным светом.

Леонид не то читал, не то от кого-то слышал, что фашисты по ночам часто устраивают подобные фейерверки - боятся. Но одно дело читать или слышать и совсем другое - видеть. Здесь немцы словно стреляли ракетами в них обоих. Летчики с трудом подавляли в себе желание вскочить, отбежать подальше. Они залегли в бурьяне, сняли и спрятали в карманы комбинезона свои летные очки, чтобы блеск их не выдал.

Потом по полю стали шарить лучи прожектора. Леонид понимал, что нельзя убегать от них так, как пытаются спастись зайцы под фарами автомашин. А все же хотелось вырваться из этого светового плена. Будто бы он на своем "ишачке" попал в перекрестье лучей и надо сделать крутой боевой разворот или скользнуть на крыло, чтобы обмануть прожектористов, - так просто! Однако на земле-в двухмерном пространстве-этого не сделаешь.

Нет, не может быть, чтобы вся вакханалия огней была затеяна из-за двух человек, чтобы это их так искали. Нелепые мысли только проносились в мозгу и тут же отвергались. Летчики по-прежнему неподвижно лежали в бурьяне.

Всему приходит конец - фейерверк прервался так же внезапно, как и возник. Сразу вслед за ним по грейдеру началось шествие машин. Вовсю светя фарами, они мчались одна за другой - танки, бензовозы, грузовые машины. Опять летчики высвечивались, не могли пошевельнуться. Но никто не обращал на них внимания. "Драпают, не до нас им!" - успокаивал себя Леонид. Еще по прежним полетам он понял: фашистские войска откатываются вдоль дорог - при нанесении на карту получались такие длинные языки или стрелы, А наши наступали по параллельным дорогам, иногда даже обгоняя отступающих. "Слоеный пирог" - вспомнилось Леониду чье-то образное выражение. И сейчас они движутся наискосок, пересекают один из путей отхода врагов. Но, значит, скоро выйдут на трассу наступления наших подвижных войск? А ведь была минута - Леонид уже хотел подпаливать бурьян, чтобы сжечь карты и документы.

Но вот прошла последняя автомашина. Леонид и Виталий еще с минуту полежали. Потом поднялись, побрели к грейдеру. Они остановились у пересохшей канавы, когда из-за бугра блеснули фары. Леонид толкнул Виталия и сам тоже свалился в канаву. Бесполезно было гадать, успели ли их заметить. Все равно в таком случае достаточно одной автоматной очереди на двоих. Но машина с грохотом пронеслась мимо, лишь обдав их бензиновой гарью.

Не сговариваясь, они вскочили, перебежали грейдер и вторую канаву, отбежали несколько шагов в сторону...

Снова фары! Летчики упали в бурьян. "Факельщики", - догадался Леонид. О командах фашистов, оставляющих после себя зону пустынь, он читал в газетах.

Минут через пять он скомандовал Виталию подъем, и они потащились по степи без дороги. Идти было труднее, чем в начале пути. Бурьян мешал путался между ног. А ветер, наоборот, толкал в спину. Виталий то и дело терял свои калоши, и Леониду приходилось искать их ощупью, чтобы стажер не промочил унты в грязи.

Ветер все усиливался. Казалось, вот-вот пойдет снег - начнется настоящий зимний буран. Леонид вспомнил одну из своих любимых песен: ".. .в той степи глухой заа-мерзал ямщик". И воображение уже рисовало такую же участь и им. Но вместо снега полил дождь. Он налетал порывами, стихал и снова словно тысячью хлыстов сек летчиков.

Леонид перестал сверяться по компасу и карте-зажечь спичку под этаким дождем было невозможно. Он сетовал на интендантов - не обеспечивают карманными фонарями. Вспоминал, как Старик посмеивался: "Станете бегать по ночам на свиданья, батареек вам не напасешься". Невольно Леонид удивился: "Вспоминаю, словно давно это было - в другой жизни..."

Виталий окончательно завяз в упругом, пружинящем бурьяне - упал. Леонид кинулся помочь ему, и Виталий пробормотал смущенно:

- Летать рожденный - не может ползать.

- Что ж, давай руку - полетим.

- А знаете, как нам в летной школе показывали боевые порядки истребителей?

- Нет, не знаю.

- На строевых занятиях! Мы становились звеньями во фронт, потом начинали движение и по командам на ходу перестраивались то в левый, то в правый пеленг, то снова возвращались к боевому порядку фронт. Так нас тренировали перед полетами в строю. Получалось, что мы на земле действовали, как должны будем действовать в воздухе, - пешие по-летному.

- Ну а здесь у нас с тобой наоборот получается: летные по-пешему.

И рожденные летать все же поползли дальше.

Неожиданно в полной тьме они едва не наткнулись на какое-то жилье. Прямо перед ними темнел не то дом, не то сарай. Подальше белело несколько стоявших в ряд мазанок.

Виталий обрадовался: вот он сейчас войдет в первую же хату, спросит, что за селение и как пройти к хуторам Свободному или Ново-Донскому.

- С ума сошел! Убьют, если там фашисты.

- Не могу больше идти.

- Ну сядь отдохни вон у сарая.

Летчики сделали несколько шагов, и то, что казалось сараем, на глазах превратилось в стог. Виталий тотчас присел под него с подветренной стороны - хоть от дождя защитился. Леонид достал свой НЗ, разделил его пополам с Виталием. После еды захотелось пить. С другой стороны стога по сену текли ручейки - Леонид напился. А когда вернулся, Виталий уже спал. Леонид понимал: ему все равно не заснуть - мокрые ноги начинали отчаянно мерзнуть, как только он останавливался.

И, держа пистолет в правой руке, готовясь при случае выстрелить, он пошел к домам. Надо было определиться. Ведь последние часы они двигались по степи, угадывая дорогу лишь благодаря ветру. А он мог незаметно изменить направление.

Леонид остановился шагах в двадцати от белевшей впереди мазанки. Говорят, сомневаясь-воздерживайся!

Он это вовремя вспомнил. Неожиданно блеснула полоса света - дверь мазанки открылась и тут же закрылась.

Кто-то вышел из хаты и пошел по улице, подсвечивая себе карманным фонариком. Неужто здесь немцы? У наших ведь нет карманных фонариков.

Захлопали двери в других домах. Замелькали по улице узкие пучки света, послышались команды... Слов он не различал из-за ветра. Да и темнота не только скрывала Леонида - мешала толком разобраться: свои или чужие поднимаются по тревоге. Тут колонна автомашин, светя желтыми (немецкими) фарами, стала вытягиваться из поселка. И Леонид понял, что идет она в сторону все той же станции Атаман. Ночью наши наступать нс станут, да еще с горящими фарами... Значит, и здесь фашисты бегут. Да, вероятно, сейчас летчики как раз и вышли на такой путь отхода.