Никто, кроме нас - Владимир Васильев

— Вот это номер. — Саня в задумчивости почесал макушку. — Неужели это дом строителей коридора?

— Да ну, — усомнился Шулейко. — Глупость какая! Корабли допотопные, радио… Если это пресловутые исполины, то они основательно измельчали и впали в натуральную дикость.

— Так! — скомандовал Саня решительно. — К планете пока не пойдем! Вписываемся в стационар и ставим камуфляж! Раз-два, начали!

— Верное решение, — послышалось со спины. Саня обернулся — посреди рубки стояли Абсолют и один из его ребят. Когда они только успели войти?

— Рад, что вы оценили, — буркнул Веселов вполголоса. И громче: — Вася, что там?

Шулейко, сноровисто обсчитывающий стационарную орбиту вокруг Тахира-четыре, невнятно ответил:

— Щазз… Пару секунд…

От компа он, разумеется, не оторвался.

В первый поиск Саня цинично назначил себя и двоих хорошо знакомых ребят из другой смены — Ваньку Танасевича и Сергея Забирана. Экипировались тщательно, по полной программе, под неусыпным надзором эберхартерского старшины и лично Абсолюта. Двое азанни, одетые в смешные волоконные сбруи с карманами и кобурами, терпеливо дожидались в кессоне.

Аппаратуру модуля вылизали и перепроверили раза четыре. Сам модуль, обтекаемый и полупрозрачный, как линза, лежал в стартовом пазе.

Чем-то модуль напоминал призрака — не то сгусток тумана видишь, не то еще нечто бесформенно-расплывчатое.

— Готов, — выдохнул первым Забирай. — Аппаратура в норме.

— У меня аналогично, — присоединился Танасевич.

У Сани тоже все работало штатно, и основной комплект, и дубляж. Вопросительно взглянув в лицо Абсолюту и уловив молчаливое благословение, бригадир чуть-чуть громче, нежели следовало, скомандовал:

— Начинаем! Группа — по местам!

С чмоканьем расслоилась перепонка. Азанни у стены кессона как по команде повернули головы.

— По местам! — повторил Саня, и птички перепорхнули на верхнюю выпуклость модуля, где располагалась пилотская кабина. Людям пришлось обойти «летающую тарелку», чтобы попасть в грузопассажирский отсек.

Мир сузился до тесного помещения с тремя креслами и множеством экранов перед ними. Первым делом — пристегнуться: по сравнению с азанни самый оголтелый лихач-человек казался образцовым и добропорядочным пилотом. Однако в исполнении азанни самые рискованные маневры лихачеством отнюдь не являлись: птички жили несколько в ином ритме и за единицу времени успевали осмыслить и совершить почти втрое больше, чем самые шустрые из людей. Плюс дополнительные органы чувств и уникальный орган равновесия — все, свойственное расе, изначально способной к свободному полету. Мир азанни существовал в объеме, в то время как люди и остальные галакты обитали в основном на плоскости. Именно поэтому лучших пилотов, чем азанни, галактика не знала.

— Модуль готов, — прощебетал премьер-пилот на неплохом интере. — Запрашиваю разрешение на старт.

— Разрешаю старт! — не без волнения скомандовал Саня.

Мгновенный, едва уловимый перепад тяготения, и плоский кораблик вылетел из стартового паза, как прожаренный хлебец из тостера. Кораблик был незрим и бестелесен, словно сгусток пустоты. Он ничего не отражал, поглощал все виды излучений и ничего не излучал сам. Его словно не существовало в материальном мире. Тахир-четыре, голубоватый с желтизной по краям полумесяц, нависал над прозрачной обшивкой. Экраны показывали его сразу с нескольких ракурсов — с датчиков рейдера, с высеянных глазков. Два естественных спутника Тахира-четыре виднелись чуть в стороне — пара небольших серпиков. Тот, что побольше, — желтый, будто селентинская груша, тот, что поменьше, — серо-стальной, как полированная обшивка грузовоза.

В атмосферу вошли на силовой тяге, чтоб не оставлять после себя предательского инверсионного хвоста. Танасевич беспрерывно шевелил пальцами, словно повелевал невидимой клавиатурой: монтировал карту прямо в полете. Очертания материков и архипелагов проступали и застывали на полупрозрачном голографическом макете над его руками.

Две алые дуги, расположенные на диаметрально противоположных сторонах шара, отмечали места, где воображаемая ось нуль-коридора пронзала Тахир-четыре в момент противостояния. Места первоначальных поисков.

— Точка входа, — прокомментировал Забирай, изучая развертку. — Нагорье, хребты и узкие долины. Средняя высота над уровнем моря — четыре с половиной килоуна. Точка выхода — побережье одного из материков, шельф. Глубина океана в указанном месте — до двухсот ун. Куда сначала, командир?

Саня задумался. Действительно, куда? Нагорье и хребты ему не нравились: захоронение, которое они искали, очень древнее, явно старше по геологическим меркам, чем оные хребты. Если там за последние миллионы лет почва вставала дыбом и из него перли выдавливаемые наружу пласты породы… Хрен чего они там разыщут в ближайшее время. Придется сидеть и сканировать, день за днем, ун за уном. А вот над побережьем и шельфом можно совершить скользящий заход и скорее всего списать сразу здоровенный шмат территории как бесперспективный. Если, разумеется, ничего не найдется. К тому же над побережьем сейчас день.

— Давай к побережью, — велел Саня.

Пилоты немедленно бросили кораблик в плавный вираж, ложась на новый курс. Линия терминатора величаво отползала из поля зрения, а серпик постепенно становился выпуклой полусферой. Она росла, разбухала, вытесняла с экранов постепенно тускнеющие звезды, пока не заняла собою все экраны, кроме угловых, панорамных.

— Входим в плотные слои, — бесстрастно сообщил пилот. — Гашу скорость.

— Ага, — сказал Саня. Больше ему нечего было сказать, по крайней мере пока.

— У них над Северным полюсом дыра в озоновом слое, — заметил Танасевич. — Допрыгались. Фреон, поди…

— Ты скажи, у кого такой дыры не было… — проворчал Забирай, не отрываясь от модели.

— У а'йешей, например, не было. — Танасевич был невозмутим, как статуя. — У перевертышей, говорят, тоже.

— Хе-хе… У а'йешей на материнской атмосфера метановая — откуда там озоновый слой? Да и атмосферой ее назвать… На Марсе — и то плотнее.

— Ты спрашивал, я ответил, — пожал плечами Танасевич. — О! Глядите — бот. Атмосферный. Аборигены!

Один из экранов высвечивал изображение обтекаемого сигарообразного механизма с крыльями и вертикальным стабилизатором в хвостовой части. Вдоль корпуса шел частый ряд темных пятен, скорее всего иллюминаторов. На головной части «сигары» возвышался слабо выраженный горб.

— Далеко?

— Четыреста двадцать килоун. И он ниже нас. Модуль тем временем снизился; от поверхности Тахира-четыре его отделяли неполных пятнадцать килоун. Чуть больше семи километров. Незримой и невидимой для радаров (а у аборигенов наверняка имелись радары) тенью он рассекал воздух и стремительно терял высоту. Вскоре пилот-азанни выдал очередную реплику:

— Заходим на цель. А побережье — явно курорт.

«Курорт, — подумал Саня. — Это плохо. Значит, народу тут — туча. Гостиницы, рестораны, боулинги и бильярды. Или во что там играют местные разумные? На полоске у воды толкутся тысячи и тысячи бездельников. Дьявол! Может, следовало лететь в горы?»

— Лучше всего для начала пройти на бреющем, все как следует заснять, а потом уйти под воду и спокойно исследовать шельф, — предложил пилот.

— Давай! — не раздумывая, согласился Саня.

Так и сделали. Второй пилот от скуки и непонятного озорства сжег пузатый аэростат, что болтался на длинном поводке над шпилем одного из зданий. Саня хотел отчитать его, но раздумал. Побережье и впрямь выглядело обычным курортом — шоссе вдоль океана, по обе стороны от шоссе — постройки, много бассейнов и зелени. Пляж пестрел цветными пятнами — видать, зонтиками и навесами для защиты от солнца. И тянулось все это великолепие вдоль океана килоунами, без конца и края. Впрочем, — искателей интересовал достаточно небольшой отрезок — килоун в двести.

— Хватит, пожалуй, — сказал Саня пилоту, сверяясь с картой. — Давай под воду.

— Даю, — прощебетал азанни, бросая модуль в очередной головоломный вираж. — Компенсаторы включите…

Переход из воздушной среды в более плотную водную без компенсатора пережил бы разве что а'йеш.

Неожиданный и беспричинный всплеск унах в трехстах от берега вряд ли кто-либо заметил, кроме случившихся поблизости рыб.

— Думаешь, — спросил Абсолют, — мы не ошиблись, пустив его по следу?

— Думаю, нет, — твердо ответил Шулейко. — У этого парня сверхъестественный нюх на сокрытое.

Оба покосились на экраны, куда в данный момент транслировались красоты подводного мира.

— Начнем с того, что генератор обнаружил именно он, — принялся развивать свои мысли Шулейко. — Не я, не бригадир наш покойный — он. И на Табаске опять же: дважды вышел точно к складам местных гидов, в первые же сутки. Убежище нам отыскал — чуть ли не единственное в округе. Да и в прежних поисках… В общем, это феномен какой-то, а не человек, искатель по призванию. Вот увидите, недели не пройдет, а он и на Тахире что-нибудь такое обязательно отыщет.