Тантрический квест: встреча с абсолютной любовью. Жизнь, Любовь, Смех: Превращая жизнь в праздник. Любовь, свобода, одиночество: Новый взгляд на отношения - Раджниш (Ошо) Бхагаван Шри

Эти женские достоинства, которые делают тантризм уникальным и удивительно современным, можно кратко определить как глубокую, гармоничную и мирную силу в противоположность насилию.

Спонтанность и открытость – в противоположность искусственному нравственному порядку, лицемерию, пуританству. Отсутствие двойственности, которое восстанавливает полноту человеческого бытия и позволяет найти божественное внутри себя. Либерализм, толерантность, непосредственное восприятие природы в целом, свободное от мыслей, – в противоположность тщетным спекуляциям религиозных сект и интеллектуалов. Любовь – в противоположность сексуальной эксплуатации. Уважение к природе – в противоположность бешеному истощению ее ресурсов. Абсолютная свобода от догм, духовенства, государства, кастовой системы и социальных, религиозных, диетических и сексуальных табу классического индуизма, происходящих из арийской ведической религии. Все эти ценности проистекают из безусловного уважения к свободе каждого человека, которую тантризм предлагает открыть заново, не зацикливаясь на внешнем, иллюзорном поиске.

Значительная часть общества сегодня осознает, что мы должны вернуться к этим ценностям, иначе нас ждет хаос и разрушение. Тантрический путь открыт для всего богатства человеческой природы, которое он принимает без каких-либо ограничений. Это, пожалуй, единственный духовный путь, который не исключает ничего и никого и соответствует глубоким устремлениям современных женщин и мужчин. У тех, кто осознает в себе женскую силу и женское начало, источник красоты и постоянного развития, больше нет оснований вести войну между полами. Это осознание позволило им выйти за пределы постоянной двойственности, которая препятствует любому глубинному прогрессу.

Все семь тысяч лет[1] непрерывной тантрической традиции ей было свойственно невероятное умение прятаться от «чужеземцев». Эта осторожность существовала всегда. В Северной Индии тантризм распространен повсеместно, но чем ближе ты к учению, тем более скрытым оно кажется.

Много раз у меня возникало ощущение, что я нахожусь в шаге от места встреч, едва ли не сталкиваюсь с учителем или адептом, который мог бы указать мне верное направление. Но неизменно устанавливался «тантрический фильтр», и я оказывался один, непонятно где, неспособный понять, в какой момент стал жертвой дезинформации или шутки – вариантов тысячелетней системы защиты. В конце концов, разве я сам не был всего лишь новым типом захватчика? Почему эти двери должны быть открыты?

Выживание шиваистского тантризма не зависит от Запада. Его учителя все еще не реагируют ни на желание Запада импортировать его, ни на западное любопытство, ни на соблазн заработать. Тантризм не боится никаких политических сил, никаких исторических изменений. Это пламя всегда вспыхивает снова; эти учения вновь появляются, даже после самых темных периодов.

Одна из трудностей при встрече с учителем связана с тем, что традиционно тантризм развивается в сельской местности, в лесах, в уединенных местах. Большие собрания проводятся редко. Адепты обосновались в деревнях, и непосвященные, даже если они думают, что знают учителя, обычно боятся передавать эту информацию. Классический индуизм способствовал широкому распространению убеждения, что тантрические мудрецы обладают властью над всевозможными злыми силами и занимаются демоническими практиками. Как может быть иначе, если в мистицизме так высоко ценится женщина? Если в нем не признаются никакие касты или какие-либо социальные, диетические или моральные табу, которые соблюдают индусы?

Преодолев тысячи километров на автобусе, на джипе, пешком или на спине пони, после сотен банкнот, отданных за еду, жилье и информацию, я пришел к выводу, что шиваистский тантризм всегда будет ускользать от меня и я должен отказаться от попыток встретиться с одним из его учителей. Кроме того, как найти человека, чьего имени ты не знаешь? В шиваистском тантризме запрещено произносить или писать имя своего учителя. Иногда я оказывался перед заброшенной хижиной, пустой пещерой или деревенским идиотом, которого мне выдавали за мудреца и который вполне мог им быть. Гораздо позже я понял, что внешность простака – это одна из любимых масок тантристов.

Затем в четвертом путешествии после нескольких бесплодных попыток я решил отказаться от поисков, забыть о карте издательства «Бартоломью», покрытой красными окружностями и таинственными маршрутами. Я больше не мог приставать к верующим, которые на рассвете уходили, чтобы оставить подношение или букет цветов у черного каменного лингама (фаллоса) Шивы, символизирующего разрушение иллюзии, воздвигнутого на пьедестале в виде вульвы, или йони, эмблемы таинственной космической силы. Я больше не мог ходить по крутым тропам обнаженных аскетов, измазанных пеплом, и рисковать быть насаженным на железные трезубцы, знак Шивы и символ тонких каналов в телах йогов. У меня больше не было денег, чтобы платить «информаторам», мои ноги покрылись волдырями, и я уже достаточно натерпелся, чтобы снова очутиться вечером на поляне или под молодой луной, где должен был состояться тантрический ритуал. Когда я задавал какие-либо вопросы о тантризме, почти всегда ответ был: «Что?», как будто речь шла о последних достижениях в физике.

Гималайские маршруты и тропы от Манали до Сонамарга больше не имели для меня секретов. Последний шиваистский учитель предположительно жил на вершине горы Кайлас, в том самом месте, где возродился Шива, чтобы передать тайные учения людям Кали-Юги, или темного века, начало которого я не видел (около 3600 года до н. э.) и конец которого не увижу (около 2440 года н. э.). Тем не менее мудрецы говорят, что тантризм точно соответствует потребностям, способностям и надеждам людей этого периода.

Однажды автобус остановился. Сошли две женщины, одна из них несла за ноги петуха. Деревни нигде не было видно. Даже не думая, я крикнул водителю, чтобы он снова открыл дверь. Я больше ни на минуту не хотел оставаться в этом автобусе, со всеми его дребезжащими болтами, когда под контролем водителя-сикха он с головокружительной скоростью несся вниз по склонам гималайских предгорий. Как только автобус уехал, я обнаружил, что нахожусь в приятной тишине. Женщины поднимались по тропинке и болтали, петух выражал протест. Я последовал за ними. Там, наверху, должна была находиться деревня.

Через полчаса я добрался до нее. На большом плато было разбросано около тридцати земляных домиков. Неподалеку извивалась река. Это казалось мне идеальным местом, где можно отдохнуть и забыть о тантризме. Ко мне подошел подросток, и я сразу понял, что должен довериться ему.

– Привет, сагиб, меня зовут Рам. Могу я помочь тебе?

Я попросил его подыскать мне жилье на несколько недель. Он нашел дом на краю деревни, рядом с великолепным баньяном, под которым я обнаружил несколько знаков Шивы: его лингам, прочно закрепленный в йони его Шакти, быка Нанди, его любимое средство передвижения, и несколько гирлянд цветов, а также несколько пирожных. Одно из них было украшено тонким слоем чистого серебра, дрожащего на ветерке. Одна деревенская женщина нанесла мне визит. Домик меня вполне устраивал. Кровать чарпой, деревянный ящик, перевязанный веревкой, маленький очаг на плотно утрамбованном земляном полу, уголок для стирки. Двадцать квадратных метров совершенства. С меня попросили тридцать рупий в месяц, и, как только сделка была завершена, мне принесли одеяло, кувшин питьевой воды, охапку дров, миску йогурта, четыре картофелины, лук, чайный пакетик, кастрюлю, немного масла, несколько спичек, соль и чайник. Это было сделано с тактичной деловитостью, которую вы найдете по всей Индии, как только покинете проторенные пути.

Пока все деревенские дети один за другим приходили, чтобы просунуть голову в дверной проем, Рам помог мне разжечь огонь и зачарованно наблюдал, как я открываю рюкзак. Я положил спальный мешок на чарпой, а многочисленные книги и блокнот – рядом с кроватью. Я предложил ему жестяную коробку индийского сыра, и он повел меня в деревню, с гордостью представив меня врачу и его жене, а также другим жителям, которые смотрели на меня с удивлением. Что может здесь искать этот чужестранец?