Наёмник - Евгений Иванов

не уточнив у них зачем они пришли, — только приоткрыв дверь, Борис сделал три выстрела. Наповал убил сразу троих! Он не знал кто это был, не знал их цели, ничего у них не спрашивал. Рисковать он не мог, поэтому поступил так радикально. Кто бы это ни был, были они мертвы!

Трупы Боря внёс в квартиру и тут видимо, пока он заносил ещё второго мужчину, женщина выглянула из квартиры на эти странные шумные звуки, похожие на выстрелы. Увидев то, что какой-то мужчина вносит мёртвые тела к себе в квартиру, дама поняла: творится неладное. Как только Боря понял, что эту картину увидели, он вновь сделал выстрел. Четвёртый труп — незнакомая женщина, причём невинная, была мертва. Этот свидетель был совсем ему некстати; поэтому Борис принял такое решение. Иначе она вызвала бы полицию, и ему бы уже не скрыться.

Ребекка помогала с трупами, теперь уже с четырьмя. Они их оставили в ванной. Жестоко, но эффективно на их взгляд. Мёртвым комфорт не нужен: пояснил потом кто-то из них. Странно было Борису видеть свою подругу в деле. Тут она была каким-то помощником уже, а не просто наблюдателем. Боре не нравилось, что она участвует с ним в процессе, поэтому он попросил её пока отправиться в другую комнату. Ребекка согласилась с радостью на эту просьбу. Она была в явном смятении. Успев лишь помочь ему внести все тела в квартиру, в ванну Борис отнёс их уже сам.

Пора было отправляться на поезд, чтобы вернуться на родину. «Пророка» пока было не слышно, Борису это не нравилось; ему как никогда сейчас была нужна его помощь. Боря чувствовал, что его распознали и пытаются взять в кольцо. Вместе с Ребеккой, они вышли из квартиры, заперли её и отправились на вокзал.

— Верни себе имя нормальное, — заявил Борис, пока спускался с Ребеккой по лестнице.

— Какое ещё? — вопросила она.

— То, что дано при рождении. — ответил Боря, когда они уже вышли на улицу, на свежий воздух. Ребекка был больше псевдоним, а в паспорте она была записана как Виктория. Как-то к ней привязалась эта «кличка», и она вдруг стала просить всех звать себя Ребеккой. Так и стали делать, пока Борис не напомнил ей прямо сейчас, что ему не нравится её так звать.

Дошли до вокзала пешком, купили билет из Берна — где они сейчас были, — и до Санкт-Петербурга. «Валим!» — подумал Борис, осознавая ответственность за свои дела, желая дать им оценку на родине. Ему нужно было разобраться со всем, что произошло; с тем, что случилось. И важно было, для него, — понять, что за документы в его руках. Боря надеялся найти ответы на эти вопросы в устах «пророка». Впрочем, содержание файлов он знал, но важнее всего было то, для чего эта информация будет служить: ради каких целей. Борис понимал Василия (пророка), он доверял ему. Вместе они уже работали множество раз, и Борис видел к чему ведут результаты его работы с «пророком»: в жизни людей торжествует справедливость, правда восстанавливается, одно государство не просмеивает надругаться над другим, один человек не смеет надругаться над другим. Борис был уверен в Василии, а тот в свою очередь в нём.

Бориса не покидали мысли о той женщине, которая по воле случая оказалась в центре событий, когда трое оказались мёртвыми. Боря не хотел этой жертвы, как, впрочем, и тех трёх личностей, но поступить иначе он не мог. Ребекка перестала зваться ею, а отныне вновь решила, чтобы к ней обращались все по настоящему имени; оказалось, что ей самой так уютней. В поезде они ехали вдвоём. Виктория прижалась к Боре и сказала, с улыбкой: «Сваливаем». Бориса это слово развеселило. Он ещё крепче обнял свою подругу.

Глава 4

— Почему мы ещё не поженились? — спросила его Виктория. Борис не знал, что ответить, как и Виктория, впрочем.

— Думаешь стоит? — спросил Боря.

— А иначе мы навсегда чужие, — ответила Виктория. Борис молчал.

Через двадцать один час Боря и Виктория прибыли в Санкт-Петербург. На Сенатской площади в здании Сената и Синода, Бориса ждала встреча с «пророком». Борис на метро, — что оказалось очень утомительно — добрался с Викторией до гостиницы «Четыре сезона» в Адмиралтейском районе. Виктории не верилось, что им удалось добраться домой. Оставив её, Боря ушёл.

Он шёл по английской набережной, всматриваясь, как река Большая Нева омывает «стопы» берега. Увидев силуэт «Медного всадника» Петра первого, Боря направился к нему; за памятником был конституционный суд, само здание Сената и Синода — здесь Борю ждал пророк. В руках он нёс те самые, роковые, документы.

Войдя, наконец, в здание через главный вход президентской библиотеки, Боря и Василий встретились.

— Здравствуй, друг! — ясно, громко, и даже торжественно поприветствовал Борю Василий, также называемый «пророк».

— Здравствуй! — взаимно ответил Борис.

— Как добрался?

— Тяжело.

— Твоя Ребекка помогала тебе?

— Да.

— Это хорошо.

— Только теперь не Ребекка, а Виктория снова. — С улыбкой сказал Боря.

— И это хорошо! — Сказал Василий, и оба рассмеялись. Постепенно перешли к делу: Борис передал всё что хотел Василию, тот был весьма доволен. Оба вошли чрез белые коридоры, минуя громадные лестницы, — в корпус Лаваля. В этой комнате с ярко голубыми стенами нежного тона они и остановились. Оба много и долго говорили, будто им было важно даже не дело, а присутствие друг друга, видеть друг друга.

— Неужто люди так привыкли к смерти, что готовы даже жить в её присутствии? — спросил Василий.

— Что ты имеешь ввиду? — вежливо спросил полковник.

— Столько зла! Я в своей работе только и вижу зло — оно повсюду. Иногда мне страшно, что я не могу его миновать. В Женеве мне пришлось убить невинную женщину, и я до сих пор не знаю, кем были те трое, которых мне так же пришлось устранить. Понимаешь?

— Если бы не твоя миссия, куда больше бы людей пострадало, и