Полет к свободе - Мерседес Лэки

— Мой господин, то, что вы говорите… то, что вы говорите, — это измена, — медленно произнес Кирха, весь дрожа. Слова его сеньора обрушивались на него как удары. — Это измена нашему Императору…

Ралгха взглянул на него:

— Да, сынок. Теперь ты знаешь правду. Уже два года я сотрудничаю с повстанцами на Гхорах Кхаре, поставившими перед собой цель свергнуть Императора. Вот почему меня арестовали, хотя и не имели доказательств моей связи с повстанцами; вот почему мы должны идти сейчас к системе Фирекки. Там я встречусь с землянами… и сдам им свой корабль.

Бездна разверзлась перед Кирхой, и он рухнул в нее. От потрясения он едва мог говорить:

— С-с-сдать корабль? Мой господин, вы не можете этого сделать! Что будет с вами, со всей командой?

— Мы станем военнопленными. — Ралгха так плотно сжал губы, что под туго натянутой кожей обозначились кончики клыков. — Конечно, если они не убьют нас сразу же. Ну так как, Кирха? Ты по-прежнему намерен повиноваться мне, сынок?

— Вы мой господин и повелитель, а я — ваш слуга, и вы можете приказывать мне или убить меня, — заученно произнес Кирха, находя какое-то успокоение в этих ритуальных словах. — Я всегда буду подчиняться вашим приказаниям, мой господин. Но я не хочу быть военнопленным. Позвольте мне лучше убить себя. — Это был выход из тупика, в котором он очутился. Кирха с надеждой взглянул на командира. — Вы ведь позволите мне, лорд Ралгха?

Губы Ралгхи раздвинулись в некотором подобии улыбки.

— Возможно, я смогу найти для тебя другой выход, Кирха. Доверься мне, я сохраню твою честь, если смогу. Ты уже заплатил мне за это своей верной службой.

Он снова щелкнул переключателем, кабина лифта, дернувшись, пришла в движение.

— А теперь, сынок, займись-ка своими делами. Я скоро вернусь в рубку, чтобы выслушать полный доклад.

Все чувства Кирхи словно атрофировались; теперь его единственным спасением могла стать только работа.

— Как прикажете, мой господин, — машинально ответил он.

Как только двери лифта раскрылись, Ралгха вышел из него, оказавшись в огромном пусковом отсеке, где ровными рядами, как солдаты в строю, стояли истребители «Джалтхи» и «Дралтхи».

Двери лифта снова закрылись, Кирха смежил веки и привалился к стене.

«Как он мог? — спрашивал он себя. — Как мог мой господин звать меня за собой к бесчестью и сдаче в плен землянам! Я дал клятву ему, последнему из его храи, так же как и я — последний из моего. Я подчинюсь ему. Он, лорд Ралгха, мой господин, и я не предам его. Но я совсем не хочу сдаваться землянам. Я лучше умру… Я лучше умру…»

ГЛАВА ВТОРАЯ

— Поднимаю ставку до десяти, — сказал Хантер, взгромоздив ноги на стол и обмахиваясь картами, словно веером. Регуляторы температуры в пилотской кают-компании снова барахлили, и в помещении было жарко.

«А ведь вроде можно сейчас чувствовать себя как дома, — мелькнуло у него в голове. — Жара и духота, никакого ветерка и тот самый еле уловимый запах плесени и старых кроссовок. А они еще удивляются, почему я курю сигары. Это же прямо-таки наше ранчо…»

Системе охлаждения авианосца Конфедерации «Тигриный коготь», так же как и всем остальным системам, было уже более одиннадцати лет, и с каждым годом ее почтенный возраст становился все более ощутимым.

«Как, впрочем, и многих из нас, я полагаю» .

— Ну так что, приятель? — спросил он единственного оставшегося за столом игрока.

— Слишком жирно для меня, — ответил молодой рыжеволосый лейтенант. — Я пас. — Лейтенант Питер Янгблад, по прозвищу «Пума», бросил карты на стол с таким видом, словно его пытались втравить в какое-то темное дело.

Хантер радостно улыбнулся, не выпуская сигары изо рта, и потянулся к небольшой кучке фишек.

— Благодарю вас, благодарю. Вы все так добры, что взяли на себя финансирование моего увольнения. — Он выудил из кучки фишек маленький голубой пластиковый прямоугольник — карточку планетного шаттла и улыбнулся молодой японке, сидящей рядом с ним.

— Спасибо за карточку, Марико, — сказал он. — Я воспользуюсь ею сегодня же вечером, когда полечу на планету.

Марико вздохнула и тряхнула головой, отбрасывая назад длинные, до плеч, черные волосы.

— С удовольствием уступаю тебе свое место на шаттле, Хантер. Полковник Хэлсиен поменял наш график, и мне придется дежурить всю следующую неделю. Надеюсь, ты хорошо проведешь время на Фирекке.

— Спасибо тебе, голубушка, — поблагодарил Хантер, опуская карточку в карман. — Я тоже на это надеюсь.

Он собрал со стола карты и стал ловкими привычными движениями тасовать их.

— Ну, кто хочет сыграть еще разок семерную или пятерную втемную?

Айсмен покачал головой и сгреб со стола оставшиеся у него фишки.

— Ты и так уже выиграл большую часть моего недельного заработка, Хантер.

Лейтенант Янгблад, один из новых пилотов, прибывших для участия в этой операции с КЗК «Остин», того же класса, что и «Тигриный коготь», казалось, готов был плюнуть на стол.

— Нет, спасибо, капитан Сент-Джон, — коротко бросил он, стараясь во что бы то ни стало оставаться вежливым, и вышел из комнаты.

«Ну-ну. Эти янки очень уж тяжело переживают неудачи».

— Вот ведь заносчивый мальчишка, — сказал Хантер, когда за Янгблад ом с грохотом захлопнулась дверь.

— Просто он молод и не любит проигрывать, — сказал Айсмен со своей обычной едва заметной улыбкой. — Он чем-то напоминает мне тебя, Хантер, когда ты впервые появился на борту «Тигриного когтя».

— Удивительно, что ты помнишь те далекие времена, Айсмен, — задумчиво произнес Хантер.

— Удивительно? — Брови Айсмена поднялись высоко вверх. — Вряд ли кто-либо из нас мог забыть лейтенанта Иэна Сент-Джона по прозвищу «Хантер». — Он покачал головой с притворной грустью. — Да, я хорошо помню, как ты возвратился со своего первого боевого задания и клялся, что килратхам ни разу не удалось даже приблизиться к тебе, а потом все мы увидели пятна ожогов на корпусе твоего истребителя. Похоже, им удалось поджарить чуть ли не половину твоих двигателей.

Хантер рассмеялся:

— С тех пор я многому научился… Например, когда и как надо врать.

— Ты научился, но совершенно не изменился, — заметила Марико. — Ты мой друг, но очень часто у меня возникает ощущение, что я совсем не знаю тебя. Ты всегда такой жизнерадостный, всегда ищешь случая весело провести время. Иногда я задаю себе вопрос: имеет ли для тебя какое-нибудь значение все, что мы делаем, переживаешь ли ты за что-нибудь или за кого-нибудь всерьез.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — запротестовал Хантер. — Я каждую неделю рискую своей задницей, вылетая на задания и вступая в схватки с этими котами! Тебе этого мало?

— Ты летаешь не столько для того, чтобы сражаться с врагом, сколько для того, чтобы повысить количество адреналина в крови, — тихо заметил Айсмен. — Я не раз замечал это. В этом ты весь, Иэн, и не важно, согласен ты с этим или нет.

— Ну, хватит издеваться над бедным Хантером! Давайте лучше сыграем в карты. — Хантер положил на середину стола тщательно перетасованную колоду так, чтобы любой при желании мог проверить ее. Это была лишь дань старой традиции, на деле же ни у кого не возникало желания убедиться в том, что все сделано честно. Среди пилотов «Тигриного когтя» мошенничество не практиковалось, и уж, во всяком случае, Хантеру не было нужды жульничать при том везении, которое ему сопутствовало.

— Без меня, Иэн. Завтра в шесть ноль-ноль я вылетаю на патрулирование, так что мне пора на боковую, — сказал Айсмен, отодвигая от стола свой стул и поднимаясь на ноги. — Доброй ночи, Иэн, Марико.

— Доброй ночи, Айс. — Хантер улыбнулся. — Спасибо за твой вклад в мой запас фишек.

— Мы сквитаемся на следующей неделе, вот увидишь, — отпарировал Айсмен, уже направляясь к двери.

— Мечтать не вредно, приятель! — Хантер рассмеялся. В кают— компании вдруг стало тихо. Он взглянул на Марико.

— Итак, они не отпускают вас в увольнение, леди? Я удивлен, что Старик так поступает по отношению к тебе, если учесть, как здорово ты проявила себя в наших последних операциях.

Марико Танако по прозвищу «Спирит» улыбнулась и покачала головой:

— Это было сделано по моей просьбе, Хантер. Я сама так захотела. У меня сейчас не то настроение, чтобы наслаждаться отпуском на Фирекке.

К сожалению, он знал, в чем дело. «Все из-за ублюдков— котов. Сначала дорогого для нее человека перевели на отдаленную станцию, а теперь эти подонки пытаются захватить ее», — подумал Хантер, от всей души желая сделать или сказать что-нибудь такое, что могло бы как-то изменить ситуацию. Бедная маленькая Спирит, с такими спокойными, задумчивыми и грустными глазами, такими мягкими манерами…

«Ах, Марико, как же неласково обошлась с тобой жизнь. Сначала гибель отца, а теперь вот это. Ты здесь в эскадрилье для всех как младшая сестренка, в то же время ты — чертовски отличный пилот… Мне больно, смотреть, как ты страдаешь, девочка».