Ратибор. Идите сюда, собаки! - Александр Фомичев

друже, мы! — уточнил между тем Ратибор. — Я вижу, куда ты клонишь! На себя одного повесить его убийство не выйдет, и не пытайся даже, обормот! Совсем ку-ку уже!..

— А может, стоит? Ежели сдамся волчарам серым, глядишь, они и угомонятся да войны избежать удастся?.. Не с руки нам воевать сейчас, тем более с Варградом…

— Это что ещё за ересь я слышу, Яромир⁈ — возмущённо воскликнул князь. — Хочешь, чтобы тебя варги на кол посадили⁈ А так и будет, уверен! Так что даже и не думай!..

— Вот-вот, — одобрительно проворчал Ратибор. — А то ишь чего замыслил! Не-ет, так дело не пойдёт! Вместе вляпались, вместе и разгребать будем! Как всегда, впрочем!

— Маковкой, что ль, где шибанулся? — Мирослав притворно-участливо посмотрел на Яромира. — Так ты к Добролюбу сходи, он тебе мозги, что набекрень съехали, мигом на место поставит!

— А это хорошая идея, Мирка, — ехидно пробасил рыжебородый витязь. — Только знахаря надо сюда пригласить, в зал, да немедля! Пущай Добролюб ощупает нашего дубоголового приятеля повнимательнее: в носу да ушах у него пошуршит или ещё где, не за трапезой будет сказано!.. Осмотрит, так сказать, все места проблемные; под язык обязательно заглянуть надо: кажись, у него там бородавка внушительная образовалась, ибо если подобные глупости чесать — и не такое вскочить может…

— Ну ладно, ладно, чего накинулись?.. — буркнул не без облегчения Яромир. — Ерунду сморозил, признаю! Проехали…

— Изяслав, кстати, сам нас дяде мог и сдать, если Кулбах его прижал крепко, — вернулся к обсуждаемой теме Святослав. — Не Изя же, в конце концов, Ждана в землицу сырую закопал!.. Сказал, поди, что на тот момент, не хотел с нами отношения портить… В общем, отмажется, уверен!

— Да в этом-то как раз сомнений нет! — фыркнул себе в бороду Ратибор.

В этот миг в дверь тихонько постучали, и в трапезную просунулась веснушчатая физиономия Емельяна.

— Можно? — робко вопросил княжий племянник.

— Заходи!.. — прокряхтел Святослав. — Что случилось?

— Да весточка тут прилетела с голубкой сизой из Орёлграда, от Изяслава.

— О, помянешь лихо, оно само и объявится!.. И чего пишет? Наверняка ведь прочитал уже!

— Думаю, дядя, тебе лучше самому ознакомиться…

— Чего, всё так плохо?

— Да как сказать!.. Ну, не очень хорошо, на мой взгляд. Но вам виднее… — Емельян прошёл к столу, протянул князю изрядно уже мятую бумажку, а сам плюхнулся на лавку и под удивлёнными взорами приятелей налил себе полную кружку кваса, даже не посмотрев на стоящие рядом расписные кувшинчики с медовухой и вином.

— А ты чего, Емеля, такой трезвый в последнее время? Случилось что? Не захворал ли? — участливо поинтересовался Мирослав. — Может, и к тебе тоже Добролюба пригласить? Пусть пощупает головушку твою белобрысенькую да обе булки; кажись, где-то там что-то заклинило…

— Можно я буду называть тебя Чесночком, Мирослав? Или Луковкой? Ибо язык у тебя такой же острый!.. А вообще, жизнь свою решил я круто изменить в лучшую сторону! Брошу пить, буду по службе двигаться и займу должность главного писаря Мирграда и первого советника государя! Цель вполне достижимая, коли не особо бедокурить под парами хмельными постоянно…

— Понятно. Ну а теперь вещай уж, что на самом деле произошло? — едко хмыкнул Мирослав.

— То же, что я и сказал… Ну и в Караиме, — Емельян быстро покосился на Ратибора, облокотившегося на свою могучую длань и делающего вид, что с интересом внимает его рассказу, — один рыжий медведь пригрозил мне, что будет бросать в канаву с нечистотами каждый раз, когда нетрезвым заприметит. А он слово своё держит, ты же знаешь, Чесночок. У меня теперь два пути: либо переезжать куда-нибудь, желательно в другой град, если вообще не на край света, либо бросить употреблять… — Емельян тяжело вздохнул.

— Ах-ха-ха, — не выдержал Мирослав, громко рассмеявшись. — Теперь всё прояснилось!

— В общем, я выбрал второй вариант. Нравится мне тут, и искать новый дом желания нет совершенно!..

— Ты меня благодарить ещё будешь, дуралей, вот увидишь, — довольно хмыкнул Ратибор, ехидно глядя на княжьего племянника.

— Сильно сомневаюсь…

— А вот и посмотрим! Вспомни потом мои слова!

— Да уж не забуду!..

— Так-так, — Святослав тем временем хмуро пробежался глазами по письмецу. — Ясно… В общем, в двух словах, — князь окинул угрюмым взором сидящих за столом друзей, — Изя — нам не помощник в разгорающейся нашей сваре с Варградом! Пишет, что против Кулбаха ни на каких условиях пойти не может. Дядя как-никак, пусть и троюродный. Правда, и помогать ему не станет! В общем, Орёлград придерживается нейтралитета в нашем противостоянии с серыми разбойниками…

— Значит, орлы будут парить над нами, с небес наблюдая за тем, как медведи с волками друг другу глотки грызть будут, — задумчиво проворчал Ратибор. — Так это, может, не так уж и плохо? На сторону Варграда не встали, уже хорошо! Главное, чтобы сверху не гадили! Птичий помёт моя грива лохматая страсть как не любит!..

— И не говори… Не только твоя! А с кабанами что? — Яромир выжидательно уставился на государя.

— Скоро узнаем, — молвил устало Святослав, опять отхлебнув из жбана с вином. — Как воротились сегодня, первым делом письмецо в Борград отправил. Посмотрим, что ответят. Как-никак должок за ними имеется!

— На тамошнего князя Огвальда я бы особо не рассчитывал, — протянул невесело Ратибор. — Старичок себе на уме, без совести и принципов. Показателен был тот миг, как он в жгучих сомнениях терзался, отдавать или нет приказ о выводе своих ратников в спину половцам, а ты говоришь… Но вообще, на себя полагаться надо; нечего помощи на стороне искать! Сами сдюжим!

— А кто мне ответит, почему варги только обозы наши трогают, а не напали сразу на Мирград, пока дядя был в отъезде? — подал голос Емельян, допив квас и переключив своё внимание на внушительную говяжью голяшку. — Разве это был не идеальный момент, чтобы размазать нас, аки масло по хлебушку?..

— Хороший вопрос. Думаю, причина в том, что наши силы примерно равны, Емеля, — пробурчал задумчиво Яромир. — У Мирграда сейчас, после двух недавних рубок с хазарами и половцами, около двенадцати, ну тринадцати тысяч максимум бойцов осталось. Так и у Варграда ненамного больше! Потому лоб