Последний человек из Атлантиды (Журнальный вариант) - Александр Беляев

— Вот так внук!

— Какой внук?! — с недоумением спросила Сель

— Адиширна, внук он мне…

— Я и не знала!… Отчего же ты не говорила мне об этом?

— Мы люди маленькие, кому интересно наше родство. А только нельзя не похвалиться. Ведь этакие способности дали ему боги!… Не всякому и жрецу впорусделать такое… А так рабом и умрет… Что делать!… Одному на роду написано царствовать, а другому быть рабом. Каждому свое…

— Я и не знала, — сказала еще раз в задумчивости Сель. — Да… Одному царствовать, а другому быть рабом. Но боги или люди создали это разделение?…

Ца взмахнула руками.

Не дав ей ответить, Сель быстро заговорила:

— Слушай, Ца, ты ведь меня любишь? Ну конечно! Я знаю. Не целуй край моего плаща… Так слушай, Ца: сиди вот здесь, на этом золотом льве, — не бойся, он не проснется и не тронет тебя. Сиди смирно и дожидайся меня. Я скоро вернусь… Я одна!…

Прежде чем Ца успела открыть рот, Сель уже бежала вниз по золотистой дорожке.

На второй террасе были видны люди в коротких одеждах рабов. Некоторые из них имели только повязку у бедер. Они возились около фонтанов.

Около группы склоненных рабов стоял стройный юноша в черной короткой рубахе, перетянутой широким кожаным поясом. Руки выше локтей и широкая грудь его были открыты. Густые вьющиеся волосы стянуты узким ремешком. Несмотря на этот простой костюм, юноша был прекрасен, как молодой бог.

Это был раб Адиширна-Гуанч, гениальный художник, скульптор и ювелир.

Сель подбежала к нему сзади и в смущении остановилась.

Рабы прервали работу и подняли голову, Адиширна повернулся и замер от удивления…

— Ты?!

— Я пришла посмотреть на работы, — сказала она. — Что ты тут делаешь?…

Чтобы скрыть смущение и радость, художник с жаром принялся объяснять:

— А вот посмотри. Струи фонтанов сделаны из бриллиантов. Мы сейчас оживим их!

Наклонившись к колодцу в земле, он крикнул на берберском наречии:

— Ширан, дай свет!

Фонтан осветился лучом света, идущим из-под земли. Свет переливался цветами радуги, скользил внутри бриллиантовых струй фонтана, и эго создавать иллюзию струящейся воды.

Сель была по-детски восхищена.

— Да ты колдун, — сказала она, смеясь, и поправила красную розу на своей груди.

— Покажи, что здесь есть еще интересного.

— Вот там пруд…

— Идем! — повелительно сказала она.

Сель и Адиширна отделились от рабов и подошли к уединенному пруду.

— Вода в нем сделана из горного хрусталя! Адиширна наклонился к земле, повернул скрытый рычаг, и пруд осветился голубым светом.

Еще один поворот рычага, и в хрустальной глубине медленно поплыли золотые рыбки, шевеля плавниками и хвостиками.

— Колдун, колдун! — И, по-детски восхищенная, Сель хлопала в ладоши.

— Здесь нет колдовства, — сказал художник, и румянец удовольствия покрыл его смуглые щеки — Законы механики, не больше! Все эти птицы, — и он махнул рукою по направлению веток с сидящими птицами, — могут петь и махать крыльями. Желаешь посмотреть?

— Нет, не надо… — сказала Сель и задумалась.

— Скажи мне, Адиширна, как пришла тебе в голову мысль создать этот волшебный сад?

— Как пришла мне в голову эта мысль? — медленно проговорил художник, опуская голову.

Он что-то обдумывал и, казалось, колебался. Потом, решительным движением вскинув голову, он взглянул прямо в глаза Сель.

— Вот как… Для меня этот сад — символ.

— Что же он означает? — спросила Сель, несколько смущенная пристальным взглядом художника, но не опуская глаз.

— Посмотри на этот сад! — с воодушевлением начал художник. — Ты видишь в нем роскошные плоды, но не можешь насладиться их вкусом. Ты видишь диковинные цветы, но не можешь сорвать их. А если захочешь сделать это, они только больно уколют руки.

— Здесь все чарует глаза, и ничего не доступно для обладания… Жизнь — это тот же золотой сад…

Вздохнув, художник опустил голову и замолчал. Молчала и Сель.

Потом, подойдя к нему ближе, она спросила взволнованным, тихим голосом:

— Ты… ты хотел бы обладать всеми цветами мира?

— Только одним! — воскликнул художник, вновь окинув ее горячим взглядом.

— Каким же? — спросила Сель.

— Этот цветок — ты! — страстно воскликнул юноша.

— Но ты забыл, что сад, в котором растет этот цветок, для тебя запретный, — лукаво смеясь, возразила Сель и, повернувшись, побежала к ждущей ее Ца.

Жрецы решили устранить неугодного им царя. Происходит праздник Солнца, на котором внезапно появившийся старик, пророк и прорицатель, предсказывает гибель Атлантиды. Акса-Гуам — сын одного из жрецов — любит рабыню Ату, которую за непокорность сослали работать на рудники. Акса-Гуам мечтает поднять восстание рабов. Жрецы же хотят использовать это восстание в своих целях и одновременно пытаются убедить брата царя — слабовольного и нерешительного — захватить власть. Отец Акса-Гуама пытается донести царю о заговоре, но по дороге его убивают. Акса-Гуам окончательно решает возглавить восстание.

В СТАРЫХ ШАХТАХ

Адиришна вмешался в толпу рабов.

Акса-Гуам кончил речь.

Он говорил о тяжких страданиях рабов, об их жизни, похожей на вечную каторгу, и призывал их восстать, сбросить цепи, убить царя, захватить власть в свои руки и стать свободными, — какими они и были когда-то.

Яркие лучи луны обливали людской муравейник. Полуголые рабы заполняли громадную котловину заброшенных старых шахт. Рабы облепили своими телами кучи щебня, сидели на утесах, деревьях, камнях…

Адиширна внимательно оглядел толпу и сразу почувствовал: в ней нет единства.

Одни из рабов жадно слушали Акса-Гуама, полуоткрыв рот и кивая утвердительно головами, другие стояли неподвижно и смотрели на него недоверчиво и враждебно.

— Смерть или свобода!… — крикнул Акса-Гуам и сошел с утеса.

Его место занял раб по прозванию «Злой». Он имел светлую окраску кожи. Светлые глаза его смотрели насмешливо. Злая улыбка кривила рот.

— Акса-Гуам, жреческий сынок, говорил нам о наших страданиях. Спасибо ему, что он просветил нас, — без него мы и не знали бы об этом!

В толпе послышался смех.

— Но откуда у него вдруг появилась такая любовь к рабам? Не вместе ли с любовью к одной из наших девушек? — и он покосился на Ату, стоявшую рядом с Акса-Гуамом. — А что, — обратился он прямо к Акса-Гуаму, — если твоя любовь пройдет или Ата бросит тебя? Тогда ты воспылаешь к рабам такой же ненавистью? Вы, рабы, — продолжал он, обращаясь к толпе, — хотите стать свободными. С чего вы начинаете? С того, что выбираете себе нового царька: Акса-Гуама. А что если он подведет нас под плети, а потом сбежит на свой Священный Холм?… Только сами рабы могут освободить себя от рабства! Восстание — не дело влюбленных в расшитых золоти одеждах. Вот мое мнение! — И он сошел со скалы.