Страда - Лев Маляков

НА СВАДЬБЕ

С посвистами, вскрикамиРюмками звенит —Свадьба многоликаяКатится в зенит.

Половицы охаютНа особый лад.Каблучищи грохаютНевпопад.

Вздрагивают бровушкиУ девчат крылом…

Лишь осталась вдовушкаЗа столом.

Опустила синие,Затаив тоску.Бабий август инеемПрикипел к виску.

Думы тучей вислоюНакатились вновь:Где-то там под ВислоюСгинула любовь.

Ей на долю выпало:Все одна, одна…Не могла, да выпилаГорькую до дна.

Потому и сдобреныПамятью-слезойСвадьбы наши добрые,Словно май грозой.

«Хребты на сутулые плечи…»

Але Темирхановой

Хребты на сутулые плечи,Как бурку, накинули ночь.Ручьи на гортанном наречьиВедут бесконечные речи,Как лучше друг другу помочь?Как в каменном мире дремучемПробиться сквозь тяжесть громад?И, яростно пенясь, по кручамНесутся к утесам могучим,А те, как могилы, молчат.И жутко бывает, не скрою,Услышать, как дышит гранит,Как борются волны с горою,Огромной, суровой, немою,И думать:А кто ж победит?

1952

«Над поляной зорянкой звенела…»

Над поляной зорянкой звенелаБелокрылая песня твоя.Поманила кого-то несмелоВ заозерные наши края.

Я не знаю, кому назначалаЗоревой лебединый привет,По кому так тепло заскучалаВ восемнадцать девчоночьих лет.

Ты во мне потревожила юность,Оставаясь сама в стороне.Расплескалась апрельская лунностьПо июльской ежастой стерне.

Зеленеют пожухлые травы,А цветов — хоть девчонок зови!..Журавли надо мною картаво,Будто в мае, поют о любви!

ПОЛОВОДЬЕ

Я опять удираю из домаВ отчий дом, где морянит весна,Чтоб взглянуть на родных и знакомых,На хмельных от воды и вина.

Там, на зыбких мшаринниках, море —Разливанная вешняя гладь,По утрам краснокрылые зори…Там житуха теперь — благодать!

Мужики в эту пору — министры,Всяк себе — до поры — господин,Ловки на руку, на ногу быстры,Хлебосольные все, как один.

На досуге, бывает, повадкиВыпирают наружу торчком:Тянет на ночь Данила к солдаткеНа лучок с «новгородским сучком».

До потемок с придыхом да звономПантелеевы колют дрова:Пролежать — никакого резона,Коль неделя далась дарова.

За одворком байненку подмыло,А хозяин с дружком обнялись:«Половодье постыло, да мило —Дело б делать, так нет — веселись…»

Чтоб обнять и родных и знакомых,Захмелеть от воды и вина,Что ни год — удираю из домаВ те края, где морянит весна.

ЛИПА

Закипая ядренойВеселой листвой,Ты вовсю хорошелаНад тихой Псковой.

В половодье смирялаСтроптивость воды,Отводила корнями обрывОт беды.

Ох, и грузно же былоВ июльскую звеньИз суглинка водицу тянутьДолгий день!

А мальчишекВ зеленой охапке качать!А влюбленных с темна до светлаПривечать!

А стоять у обрыва,Как зорька светла!..Для кого ж ты, сердяга,Была не мила?..

У Псковы я опятьВечерами брожуИ на корни витые взглянутьЗахожу.

Им трудиться не тридцать,А триста бы лет,Да какому-то злыднюТы застила свет.

К нашим бедам — глуха,А к удачам — легка,Ободрала коруЧья-то злая рука.

Сникли, съежились листьяУ суши в когтях…И добро б человекуПотребность в лаптях!

«В проводах голосит февраль…»

Светлой памяти Екатерины Осиповны, матери моей

В проводах голосит февраль.За Псковою — снега, снега.Перепутались близь и даль,Не могилы стоят — стога.

Лишь одной на снегу темнеть,Горькой ласкою греть меня.Отрыдала, застыла медь,Как последняя искра дня.

Отзвенела, чтоб в сердце моемЛютовать ледяной тоской.Расцветай, расцветай, окоем,Над плескучей Псковой-рекой.

Ты прости, родная, меня,Что я редко бываю тут:Укатали горки коня —Больно век на заботы крут.

А без них — уж таков ваш род —Я прожить не смогу и дня:И чем больше тревог-забот,Тем светлей на душе у меня!

БАЛАЛАЙКА

Балалайка, балалайка,Памятные дни!Сыпани запевку-байку,Эх, сыпани!

Мы с трехструнки неказистойЗачинали путь:Выходили гулким свистомДевок пугануть.

За спиной взметая крыльяКуцых пиджаков,Мы восьмерили в кадрили,Злили чужаков.

Балалайка подливалаМаслица в огонь,Балалайка подмывала —Только тронь!

От нее, неосторожной,Песню я унес.С песней этой в космос можно,Можно — под откос.

Балалайка, балалайка,Памятные дни!Сыпани запевку-байку,Эх, сыпани!

«Весна! А ты и не заметил…»

Весна!А ты и не заметил,Как прокатился гром впервые,Как дождик,Яростен и светел,Отплясывая на рассвете,Омыл просторы ветровые;Как, буйствуя,Кипели зори,Пожаром полыхали в лужах,Как человека гнуло горе,Как радость оживала в душах;Разливы ржи,Садов цветеньеТы потому и не заметил,Что за своею серой теньюНе видишь ничего на свете.

«Я ищу, все ищу…»

Я ищу,Все ищу свой заглавный стих.Он, как шорох в лесу, притих,Схоронился, как старый хитрец русак, —Я шукаю и этак и так;Может, ветром завихрил в поля, в поля,На проселках порошей пыля,Или в озере дремлет ленивым линем,Или вдребезги лужи копытит конем,Иль на зорях,Которыми кличет меня,Переспелой росой звеня?А скорее всего —У той, у той,Что заходится маетой,Что не в силах домучить июньский сон, —Затаился мой стих, как стон…Где б он ни был,Его я найду,Найду,И коль не на радость —Себе на беду.

ЗЕРНО

Приглядись:В невеличке росинкеУмещается дня разбег,Обновленный июньской синькой,С облаками, как первый снег.

Даже видно: комбайны по хлебуРазбрелись — муравьям под стать.Чудо:В капельке тонет небо,Хоть кидайся его спасать!

Вот бы этак зерно отражало,Что ему отдала страда.Пусть бы радостьЗвездой дрожалаИ темнела, как омут, беда.

На граненых крутых бочинах,Чтобы вспыхивала заря,Непогодье, жарынь, кручина —Все, что выдюжено не зря.

Я хочу, чтоб зерно лучило,Словно солнышко, ясный свет,Чтобы каждый в нем видел силу,Без которой и жизни нет!