Котэрра - Елена Хаецкая

— Давайте цепляйтесь за плечи! — едва отдышавшись, приказал он.

— Что? Совесть проснулась? — мстительно спросила Катюша.

Спасатель помолчал и вдруг усмехнулся.

— Скажите спасибо вашему коту, — проворчал он. — Узнал, что я за вами не вернусь, и пригрозил начать голодовку…

— Как пригрозил?

— По-кошачьи! — огрызнулся спасатель. — Ну, не тяните время, цепляйтесь! До оползня всего пятнадцать минут…

Юлия Андреева

Кот-поводырь

Случилось так, что один человек ослеп. Не помню, что у него такое стряслось, но, по мнению врачей, зрение он потерял раз и навсегда.

Человек вышел из больницы, ну что делать, трудно, конечно, но надо же как-то жить. Он научился ходить, ощупывая дорогу перед собой тоненькой палочкой, он помнил, что она белая, но уже не видел этого. Человек изучал мир звуков, столь мало понимаемый им прежде, и открывал удивительнейшие вещи, его пальцы сделались более чувствительными, так как ему потребовалось узнавать предметы на ощупь. Он выяснил, например, что у яблока кожица гладкая и прохладная, а у персика шершавая, по звуку он пытался определять, какая из ступенек скоро сломается, а по запаху — когда приготовится его еда.

Человек учился читать книги для слепых и, самое главное, он взял себе специально выученную собаку-поводыря. Ну вот тут-то и возникли первые неприятности. Дело в том, что у этого человека был кот, и кот этот был самым близким другом, который, можно догадаться, терпеть не мог собак.

Да и собаки не жаловали кота, одна из них даже попыталась поймать обленившегося за зиму Морфиуса. Так что слепому пришлось спасать испуганного приятеля от собачьих клыков.

После этого случая человек отказался от собак-поводырей, и они остались вдвоем с котом.

— Знаешь что, киска, — сказал слепой, гладя мягкую шерстку животного. — Раз уж из-за тебя мне пришлось остаться без поводыря, может быть, ты соблаговолишь выводить меня на прогулки?

Кот поднял на человека удивленную морду и не мигая посмотрел в круглые непроницаемые стекляшки очков. Этот взгляд говорил: «А ты, чай, приятель в своем уме? Того и гляди, предложишь мне носить тебе тапочки или бегать за газетой. Мы, коты, себя уважаем».

И, поскольку этот его взгляд остался незамеченным, кот положил голову на лапы и задумался.

«В сущности, поводырь — не слуга, в этом звании нет ничего позорящего кошачий род, да и прогулки под луной бывают такими завораживающе прекрасными…».

На следующий вечер человек и кот отправились гулять. Для начала кот решил показать крышу их дома, для чего выбрал наикратчайший путь — по веткам клена.

Конечно, прогулка не была идеальной, хотя бы с точки зрения кота, на которого надели бархатную шлейку, потому что слепой не слышал тихой кошачьей поступи и мог запросто потерять проводника.

Всю дорогу слепой старался нащупать более толстые ветки, иногда ударяясь о них головой. Кот подбадривал его, мяукая впереди, так что, когда они оказались на крыше, человек возблагодарил Бога, что не может видеть, на какую высоту они с котом забрались, и испугаться.

После жаркого дня и изнурительного подъема приятная ночная прохлада показалась им обоим настоящим раем. Молча кот любовался луной, наполняясь ею от усов до хвоста, молча человек воспринимал магию ночи и подставлял лицо свету луны, словно купаясь в нем.

Луна смотрела на странную парочку и думала о своем.

Неожиданно человек поднялся в полный рост и подошел к краю крыши.

— Стой, кому говорю! — заволновался кот. — Я собирался показать тебе крышу, а не научить летать, я кот, а не ворона, и крыльев у меня нет, а ты, как двухнедельный котенок, стоишь прямо перед обрывом и вот-вот сиганешь вниз. Имей в виду, я тебя оттуда достать не сумею.

— Не придется, — ответил человек на чисто кошачьем и повернул голову в сторону своего пушистого приятеля. Луна смотрела на них уже с заметным интересом.

— Ты умеешь говорить? — изумился и испугался кот.

— Научился, — человек огляделся и взял кота в руки.

— Но этого не может быть! — запротестовал кот и попытался вырваться. — Ты не можешь видеть, тебе попросту нечем видеть!

— Теперь есть чем, — усмехнулся человек и откинул с лица волосы. Сначала кот не увидел ничего, а потом почувствовал на себе напряженный и все понимающий взгляд, идущий из центра лба слепого. От этого взгляда кота аж передернуло, невидимый глаз в центре лба знал о сожранной им, котом, сметане, о разоренном голубином гнезде, о производителе луж на лестнице, о…

— Я не сержусь, — успокоил его человек. — Ведь ты, мой проводник, мой друг, привел меня на крышу и благодаря тебе я снова вижу.

Вместе они спустились в квартиру и поделили между собой кофе и сливки.

— Теперь ты человек или кот? — спросил Морфиус, похлебывая из миски. — Что ты вообще чувствуешь?

— Трудно сказать: образы, звуки, запахи, я чувствую в себе луну и, кажется, знаю, откуда мы все.

— Немало, — протянул кот. — Архиважно знать, откуда мы. Потому что тогда «куда мы?» является вторым вопросом, а «где мы?» расположено как раз посередине между «откуда мы» и «куда мы».

— А куда мы пойдем в следующий раз? — оживился человек.

— В подвал, там развелось целое стадо мышей! — с удовольствием промурлыкал кот и улегся в мягком кресле напротив окна.

— Ты что, хочешь, чтобы мы их ели?

— Нет. Я хочу, чтобы ты поймал для меня парочку, а потом я поведу тебя дальше.

— Дальше хорошо, но обязательно ли ловить мышей? — поморщился слепой.

— Необязательно, но для полного просветления желательно, хотя можешь не ловить, но тогда ты будешь должен мне телячью вырезку и пузырек валерьянки с запахом весенней кошки, — резюмировал кот. — Ведь послезавтра мы отправимся на спевку на крышу филармонии и я хочу быть в голосе, а пою я только на сытый желудок…

Андрей Балабуха

Фелинистический диптих

I. Почему надо всегда разговаривать с кошками

Ну а пока что идите и гладьте —Гладьте сухих и черных кошек.

Толковать с кошками я любил всегда, с детства и по сей день. Вот, например, наверху слева мы обсуждаем детали меню с очаровательной сиамской петербурженкой Басей, а справа меня посвящает в подробности шведской любви знойная уроженка Готланда, при всей разговорчивости посчитавшая за благо не представляться… Однако до двадцати с лишком лет я полагал подобные беседы лишь не лишенным приятности времяпрепровождением. И только в 1967 году понял… Но не стоит забегать вперед.

Стоял солнечный, теплый, почти жаркий день — такие редко, но выдаются все-таки в Петербурге в конце октября. Я только что освободился из рядов Советской армии, пусть даже наградившей меня инвалидностью, но об этом как-то не думалось, еще не устроился на работу, еще не женился, а потому гулял по городу — свободный, радостный и неизменно (после армейских харчей) голодный.

И вот, шагая по Садовой, вдруг вспомнил, что неподалеку от Никольских рядов есть некая затрапезная на вид, но известная знатокам весьма неплохой кухней шашлычная с достаточно гуманными ценами. И хотя идти оставалось еще два квартала, подсознание, воображение и желудок совместными усилиями заставили меня ощутить восхитительный аромат скворчащего во фритюре чебурека. Я прибавил шагу.

Но тут углядел в окне первого этажа гордо возлежащую на форточке кошку. Заурядной, полосатой — египетской — масти, но царственно изящную и спокойную. Я замер на полушаге.

— Кис!

Никакого ответа.

— Кис-кис!

Ни шерстинка на ухе не дрогнула.

— Да ты же красавица, в такую с первого взгляда влюбиться можно…

Кошка чуть скосила на меня янтарные очи и грациозно свесила лапку. Похоже, для поцелуя. Однако воспользоваться дозволением я не успел.

В полутора десятках шагов впереди, как раз там, где оказался бы я, не остановись для вышеописанного разговора, раздался звонкий взрыв, по асфальту и стене дома хлестнули осколки — один долетел почти до меня. Стеклянный. Кто-то закричал.

Кошка растворилась в комнате — беззвучно, но быстрее звука. Я же ошалело уставился сперва вперед, на тротуар (но никаких жертв не усмотрел), а потом медленно стал карабкаться взглядом по стене, пока на четвертом этаже не встретился глазами с не менее обалделым мужиком, наполовину высунувшимся из окна. В нем явно боролись два чувства — неизъяснимое облегчение, что никого не угробил, и мучительная скорбь по стеклу, которое он собирался вставить в раму. Разрешилось это душевное единоборство потоком такого мата, что даже я, человек по этой части высокообразованный (о чем как-нибудь расскажу отдельно — тоже забавная история), заслушался. И не только я — кошка вернулась на форточку и тоже с нескрываемым любопытством впивала каждый звук.