Наемник Зимы - Людмила Астахова

– Расскажи что-нибудь о Хейте, – попросил Кохай.

Альс попытался припомнить какую-нибудь забавную историю для мальчишки, но быстро понял, насколько тщетны его усилия. Будь на то воля эльфа, то он бы в Хейт носа не сунул.

– Отвратительное место. Там никогда не знаешь, какая напасть поджидает тебя завтра.

– Ух ты! А у нас ничего никогда не происходит! Ну что это за жизнь? Как подумаю, что всю свою жизнь проведу на перевале и никогда не увижу ни Маргара, ни Игергарда, ни даже Минарда…

Альс слегка скривил рот, пряча невольную улыбку. Как и все мальчики на свете, Кохай мечтал о приключениях, дальних странах, огромных городах, где живут прекрасные женщины и золото льется рекой. Ничего удивительного и ничего странного в таком положении вещей Альс не видел.

– Вот Доринай… – начал было Кохай.

– Твой брат сейчас лежит в могиле и никогда не вернется в отчий дом, – резко оборвал его эльф. – А твой отец совершенно искренне ненавидит меня, считая, что это я задурил голову его сыну рассказами о дальних странах. И я даже представить себе не могу, по какой причине твой папаша до сих пор не надумал переломать мне все кости где-нибудь на полдороге к Тоштину. А еще твой отец дней на десять запрет тебя в кладовке, если узнает, что ты говорил со мной. Если тебе суждено увидеть все чудеса этого мира, то так тому и быть, малыш. Поверь мне на слово, Эрхэ не самое плохое место под небесами.

– Альс, ты хоть сам веришь в то, что говоришь? – спросил обиженно Кохай. – Я уже давно не в пеленках лежу, чтоб сказки мне рассказывать. Разве ты сам стал бы дожидаться, пока Файлак, злой бог Судьбы, укажет тебе путь? Нет ведь? Тоже мне, воспитатель выискался! Ты ведь знаешь, что здесь все одно и то же день за днем, год за годом. Кухня, двор, козы, пиво…

– Тебе скучно, засранец малолетний? – Возникший за спиной у парня Соог-старший отвесил отпрыску изрядный подзатыльник. – Марш на кухню, там тебе станет веселее!

Кохай со злостью швырнул ненавистный ему фартук и умчался переваривать разочарование и обиду. Мальчишка верно сказал, но только о том, что касалось отношений эльфа с судьбой. Альс с ней не слишком церемонился.

– Ты совершенно прав, обещая мальцу неприятности от моего имени, – мрачно проворчал Кампай Соог, рассматривая эльфа с таким напряжением, словно намеревался оторвать тому голову голыми руками. – Я еще посажу его на хлеб и воду, чтобы меньше воображал о себе.

Неожиданно орк выпучил глаза и, прошипев под нос ругательство, нырнул под стойку. Рука эльфа сама по себе ухватилась за рукоять меча, но, развернувшись, он решил, что оружие не понадобится. А понадобится исключительно терпение.

Посредине зала, в окружающем его полнейшем молчании, оказался самый отвратительный старикашка, которого Альсу только доводилось видеть в своей жизни, наполненной отвратительными личностями до отказа. Тощий, волосатый дед в грязной хламиде медленно вращался вокруг своей оси, выкрикивая что-то бессвязное, плюясь и подвывая от избытка чувств. От его лохмотьев исходили ядовитые волны зловония. И, к искреннему удивлению эльфа, ни одна живая душа даже не попыталась прервать это оригинальное, но неприятное зрелище. Еще два года назад вышибалы Кампая не дали бы такому созданию и шагу ступить в таверну. Здоровенные орки, замершие у дверей, испуганно пялились на деда, не сделав лишнего шага. А ведь в их прямые обязанности входило следить за порядком. То ли у старикашки голова закружилась, то ли ему просто надоело однообразие, но он внезапно остановился и вперил мутный взгляд прямиком в эльфа, отчего у того появилось предчувствие, что старикашка имеет желание высказаться по его, Альса, адресу.

– Ты умрешь! Э-э-э… Скоро и не скоро! Э-э-э… Один, совсем один умрешь! Солнце скатится в море, охотник, – отчетливо возопил блаженный, тыкая когтистым немытым пальцем в сторону эльфа. – Я вижу смерть твою!

Соседи Альса шарахнулись в стороны, словно предначертанная смерть могла оказаться заразной болезнью. Видимо, дедок пользовался определенным влиянием на умы местных обитателей.

– Ты слышал меня, эльф? – спросил оракул совершенно нормальным голосом, не заметив у жертвы явных признаков ужаса от предсказания скорой погибели.

На самом деле Альсу стало не страшно, а тошно. Он не любил пророков и пророчества, а нынешнее представление существенно теряло в его глазах из-за убожества исполнения и скудости замысла.

– Все рано или поздно умирают, старый пень, – равнодушно сказал эльф и, звучно потянув воздух носом, добавил: – Проваливай, от тебя воняет.

– Я видел твою смерть, – настаивал на своем упрямый дед.

– А ты уверен, что это была моя смерть, а не твоя? – медленно улыбнулся Альс самой мерзкой из крошечного арсенала своих кособоких улыбок.

У пророка глаза едва не вывалились из орбит, когда эльф спокойно подошел прямо к нему и взялся левой рукой за торчащий на шее острый кадык. Рука у эльфа, надо сказать, оказалась тверже стали двух его мечей.

– Молись, чтоб вышло так, как ты болтал, потому что, когда я вернусь сюда в следующий раз, то первым делом выдеру тебе язык, пророк чтоб тебя, – сказал Альс, швыряя деда к ногам вышибал.

Тишина за его спиной застыла в недоумении, как деревенская девка, проснувшаяся утром на сеновале и обнаружившая потерю девичества, когда он со злостью грохнул дверью. По прошествии короткого времени на заднем дворе шлепнулось визжащее тело. Вышибалы Кампая с небольшим опозданием вспомнили о своих обязанностях.

Руку пришлось долго отмывать колодезной водой, потому как на шее у доморощенного пророка застыла грязь трехлетней давности. Эльф ожесточенно тер ладонь, периодически поднося ее к носу, чтобы убедиться, что вонь исчезает. Она исчезала крайне медленно, и Альс успел за это время порядком замерзнуть. Снег к ночи только усилился, грозя перерасти в снежную бурю. Давным-давно сломанные и сросшиеся ребра мучительно ныли, настойчиво напоминая о трех сутках, проведенных безвылазно в седле. По-хорошему, надо было бы еще пару дней отлежаться, но Кампай дал понять, что не желает терпеть его присутствие более одной ночи. А жаль.

Альсу не нужно было оборачиваться, чтобы определить, кому принадлежит звук шагов за спиной.

– Кампай, ты никогда не обращал внимания на то, что людям свойственно какое-то особенное сродство с грязью? – спросил он, продолжая тереть руку об штаны. – Особенно это касается пророков. И вообще, что у вас тут происходит? Сплошное позорище.

Орк смущенно хрюкнул и проворчал:

– С меня бесплатный завтрак.

– Обойдусь, – буркнул эльф, но сменил гнев на милость и развернулся к хозяину «Приюта»: – Этот засранец отобьет охоту есть твою стряпню у кого угодно.