Грязь на девятой могиле - Даринда Джонс

Честно говоря, одержимым мистер Петтигрю не казался ни капельки. Впрочем, мне-то почем знать? Может быть, демонам хватает смекалки, чтобы сообразить, как вести себя в мире людей. Но тот, что сидел внутри мистера Пи, казался спящим. Он лежал, обернувшись вокруг сердца бывалого детектива. Позвоночник чудовища выпирал и едва заметно двигался, словно потихоньку растягивался. А я-то думала, что не бывает гадов страшнее солитеров.

Я подошла к клиентам Куки и максимально вежливо объяснила, что любой посетитель гриль-бара «У костра» независимо от обстоятельств получит свой заказ, как положено. Потом пошла узнать, как дела у самой Куки. Но для начала еще раз выглянула на улицу. В потустороннем мире (именно так я окрестила для себя второе измерение) клубились и вихрились тучи. Надвигалась гроза. Такая же, как в ту ночь, когда я очнулась в переулке. Суровая и неумолимая. Но высматривала я вовсе не погоду.

Как бы жалко это ни звучало, я ждала одного конкретного посетителя – высокого, опасного и стопроцентно смертоносного, который, как и потусторонняя гроза, воплощал в себе все суровое и неумолимое. Каждое утро он приходил на завтрак. Каждый день – на обед. А по вечерам, видимо, и на ужин. Когда вечером я заскакивала в кафе (благодаря полнейшему отсутствию личной жизни, разумеется), он всегда был там. Может быть, он из тех, кто любит есть три раза в день в одном и том же месте.

На самом деле добросовестных клиентов у нас было несколько, и среди них имелась группа таких красавцев, что смотреть больно. Но только одного из них я боялась и каждый раз при его появлении пускала слюни. Звали его Рейес Фэрроу. А знала я это лишь потому, что однажды он расплатился с Куки кредиткой, и я подсмотрела на ней имя. Некоторые источают агрессию, двуличие и неуверенность в себе. Из мистера Рейеса Фэрроу так и сочились уверенность, секс и сила. Хотя в основном, конечно, секс.

И все же, впервые его увидев, я испытала вовсе не восхищение. Едва он появился, я сразу поняла, что этот мужчина – нечто опасное и могущественное, и человеческого в нем не больше, чем в корзинке с фруктами. Пришлось изо всех сил бороться с желанием скрестить пальцы и сказать: «По-моему, приятель, ты ошибся адресом. Тебе на шоссе 666 и оттуда прямиком на Адскую улицу. А это чуточку южнее».

Слава богу, удалось сдержаться. Потому что, как только мой взгляд прошел путь от стройных бедер до широких плеч и остановился на лице, меня сразила наповал необычайная красота этого мужчины. В тот момент мой рот мог озвучить только одно: «По-моему, приятель, ты ошибся адресом. Тебе на Говард-стрит, дом 1707. В паре кварталов отсюда. Ключи под камнем. Наличие одежды необязательно».

Слава богу, тут я тоже сдержалась. Как правило, своим адресом налево и направо я не разбрасываюсь. Однако была в этом мужчине какая-то неотразимая мужественность, нечто совершенно дикое и непостижимое. Каждый раз, когда он находился поблизости, внутри меня все скручивалось в узел. Изо всех сил я держалась на расстоянии. В основном потому, что он был окутан пламенем и клубящейся тьмой. Из-за них мне постоянно было не по себе. Из-за них я не подходила слишком близко, потому что боялась сгореть заживо.

Впрочем, держаться на расстоянии было не так уж трудно. Он никогда не садился за столик в моем секторе. Никогда. Наверное, оно и к лучшему, но у меня явно начинали развиваться комплексы.

Этим утром он почему-то не пришел, и я окончательно расстроилась. Значит, надо чуточку поиздеваться над Куки. Это всегда поднимает мне настроение.

Заметив через раздаточное окошко Кевина, одного из наших помощников, я спросила, не подменит ли он меня на пять минут. Пережевывая обалденный банановый блин Суми, Кевин махнул и снова уставился в экран телефона.

Подхватив по пути куртку, я нашла Куки в переулке за кафе, почти на том самом месте, где очнулась месяц назад. Гриль-бар «У костра» находился на углу Бикман-авеню в старом кирпичном здании с витиеватой темной отделкой, элементы которой на радость туристам складывались в потрясающие арки и узоры. И вообще от здания так и веяло чем-то викторианским.

По соседству расположился антикварный магазин, а сразу за ним – химчистка, где у входа стоял белый курьерский фургон. Куки рассеянно смотрела, как мужчины разгружают коробки.

- Ну, приветики, - сказала я, подойдя ближе.

Куки улыбнулась, взяла меня под руку и прижала к себе. На холоде наше дыхание превращалось в белесый туман. Дрожа, мы обнялись, и я стала осматриваться по сторонам, выискивая источник беспокойства, которое ощутила, едва вышла на улицу. Воздух рябил от какого-то мощного эмоционального всплеска. И всплеск этот был вызван чьей-то болью.

Поначалу я решила, что боль исходит от Куки, но, слава богу, ошиблась. Ее клиенты однозначно не держали зла, а значит, и сам инцидент яйца выеденного не стоит. Зато теперь мне стало любопытно, где же находится источник этой непонятной боли.

- Что-то стряслось, солнышко? – спросила Куки.

Я повернулась к ней. Ближе Куки у меня никого нет.

- Вообще-то, я о тебе беспокоюсь.

- Если я больше ничего не выкину, - рассмеялась она, - день можно считать удачным.

- Согласна. Тем более есть во всем этом и кое-что положительное. Учитывая, как ты обслужила своего клиента, по-моему, тебя ждет многообещающая карьера на углу. У тебя настоящий талант, барышня. А всем нам приходится жить с тем, чем наградил нас Господь.

Напрочь проигнорировав мои слова, Куки смерила меня взглядом ярко-синих глаз:

- Ну и?

Как будто неуместные шуточки ниже пояса для нее в порядке вещей. Странно, блин. Я поддела носком ботинка камешек. Между прочим, ботинки стали моим первым приобретением на первую же зарплату, в связи с чем я познала очередную истину о себе несчастной: к ботинкам у меня слабость.

- Все путем, - уклончиво ответила я и пожала плечами. Куки подозрительно сощурилась, и пришлось добавить: - Честное слово! Жизнь прекрасна. И все-таки тебе стоит рассмотреть вариант продавать себя за деньги. Я могла бы стать твоим сутенером. Блин! Да я была бы обалденной сутенершей!

Куки мне не поверила. Про «жизнь прекрасна», не про сутенершу. Но все же развивать тему не стала. Ну или притворилась, что не хочет ее развивать. От подруги так и несло беспокойством и переживаниями. Уж я-то знаю! Точнее чувствую. Куки искренне переживала за меня и всеми фибрами души желала мне благополучия и счастья. И я ей за это благодарна. По-настоящему. Но временами я чувствую и кое-что еще – обман. Она меня обманывала, и эта ложь змеей проскальзывала в наши разговоры. Словно чего-то опасаясь, Куки в мгновение ока меняла тему, но все равно я ощущала, что ей на самом деле на меня не наплевать.