Пращуры русичей - Сергей Жоголь

Старый варяг вошёл в предбанник и протянул полотенце:

– Не могу к вашим баням привыкнуть: пар да копоть. Сидишь, словно рак в кипятке. Что за радость?

– А ты не сиди, – обернув тело мохнатой тканью, княжич достал гребень и принялся расчёсывать волосы.

«Мужик, а прихорашивается, точно девка», – зачерпнув в пригоршню воды, Лейв омыл лицо и добавил вслух:

– Так я и не сижу, да только меня и тут в жар кидает. Пойду я, что ли? Вон дел-то сколько.

Княжич стиснул зубы. Все, кто жил при его доме: прислуга и челядь, редко осмеливались перечить молодому хозяину. Лейв отличался от прочих. Наставник Лучезара, погубивший когда-то юного Словена, пользовался у приёмыша рядом привилегий. Бывший дружинник осунулся, постарел. Теперь он мало походил на того бывалого воина, который поучал когда-то сыновей Гостомысла. Поверх рубахи жилетка из овечьей шкуры, волосы стянуты ремешком, борода лопатой – пожилой варяг более походил на городского ремесленника: горшечника или скорняка.

– Останься! – сухо произнёс Лучезар и указал Лейву на лавку у входа. – А, если жарко, дверь отвори.

Варяг скинул накидку и уселся в углу.

– Ну, говори. Что тут, да как? Не передумал князь насчёт варяжских княжичей?

– Да, нет, не передумал. Ты бы к нему наведался. Дары преподнес, как полагается, а не нежился в банях.

– Вот, ещё! – фыркнул Лучезар. – Подождёт.

– Ну, как знаешь, – Лейв пожал плечами. – Плоскиня подводы с товаром во двор пригнал. Куда оружия-то столько? Или ты оружейную лавку открыть решил?

– А, если и так, то что?

– Ну-ну. А людишки эти, что в последнее время до тебя являлись: иноземцы? Кто такие? Ты их в лавку свою посадишь, торговать?

Лучезар насупил брови:

– Ты иноземцев тех разместил, как велено?

– Да, разместил, разместил, – Лейв вздохнул. – Удумал ты что-то и не говоришь. Так?

Лучезар усмехнулся:

– Времена нынче неспокойные. Оружие да люди верные всегда пригодятся. Вот преставится старый князь, что тогда?

Лейв нахмурился:

– Верно я, значит, подумал, что решил ты, княжич, дружиной собственной обзавестись. Иноземной. А может оно и правильно, слышал я, что Вадим, в Новгород возвращается.

– Вадим? – Лучезар сдвинул брови. – Дальний родич князя?

– Он самый.

Лучезар задумался. Через открытую дверь в баню проникал прохладный воздух, тело княжича покрылось мурашками. О Вадиме – воеводе болгарского царя, ходило множество слухов: знатного рода (родичи Вадима в своё время в этих землях княжили, ещё до того, как предок Гостомысла власть к рукам прибрал), умелый воин и вождь. «Многие на его сторону встанут, когда княжье место опустеет. Наверняка и дружина у Вадима немалая, – рассуждал Лучезар, покусывая ус. – А может, оно и к лучшему. Вот приплывут призванные Гостомыслом варяги… Чем больше народу на гору лезет, тем больше с неё и сваливается». Когда псы грызутся из-за куска мяса, разрывая друг другу глотки, волк выжидает.

– Ну, что ж. Вадим, так Вадим. Мы подождём, – Лучезар улыбался.

Лейв смотрел на воспитанника с недобрым предчувствием.

3

– Почему не пришёл вчера? – в голосе старика прозвучали стальные нотки. – Твой корабль…

– Мне нездоровилось. Да и разве я мог предстать перед князем в драной одёже, покрытой коркой соли.

Гостомысл сжал кулаки: мало кто решался перебить его на полуслове. Князь сидел в высоком кресле, и хмуро глядел на стоявшего напротив приёмыша. Одетый в дорогой кафтан и сафьяновые сапоги Лучезар раздражал старика одним своим видом. Старик не носил дорогих нарядов, он невольно опустил взгляд на свою простую рубаху: «Только глупцы судят о человеке по внешнему виду. Уважения можно добиться лишь славными делами, – рассуждал Гостомысл. – Дерзкий мальчишка совсем отбился от рук. Ну, да ладно. Кто широко шагает…». Князь поднялся, подошёл к окну и распахнул ставни. Свежий воздух наполнил грудь, сердце забилось ровней, гнев отступил. Лучезар глядел исподлобья, оценивая каждое движение собеседника.

– Твои оправдания нелепы, – наконец произнёс старик. – Но, довольно. Расскажи, что ты узнал?

Лучезар распрямился. Он кратко рассказал о трудностях пути и стал подробно описывать все торговые сделки. Чем дольше Гостомысл слушал приёмыша, тем он больше хмурился.

– Моё плавание можно назвать удачным, – заявил княжич. – Хотя многие наши товары и упали в цене: за бочку мёда на датских рынках дают лишь горсть соли, франкские купцы вовсе перестали брать овчины и шкуры, а за хороший меч требуют, чуть ли не целый воз соболей.

– Если оружие так дорого, значит, на западе война назревает? – встрепенулся князь.

– В землях балтов спокойно. Князья прекратили усобицы, поэтому многие воины остались не у дел.

Гостомысл принялся тереть висок. Ему уже доносили, что в Новгородские земли хлынули чужаки, которые не горят желанием сеять или пахать. Они нанимаются на службу, или просто сколачивают шайки и грабят на дорогах торговые караваны. «Надо бы послать ратников, прочесать леса и…», – голос приёмыша прервал размышления:

– …сукно и шелка охотно меняют на меха, неплохо расходится воск, а за моржовые зубы, те, что возят повольники с севера, франкские торговцы готовы платить даже золотом.

Князь снова уселся:

– То, что ты умело ведёшь торговые дела, это, хорошо, но для меня важно знать, ждать ли нам очередного прихода варяжских кораблей.

Лучезар вздрогнул и невольно отпрянул.

– Северяне рвутся на запад, к франкам, – ответил он небрежно.

Струйка пота стекла по виску. «Старик что-то заподозрил? Может кто-то донёс?». Лучезар исподлобья глядел на князя. Тот отрешённо рассматривал дымящую в лампадке лучину. Княжич облегчённо вздохнул, но следующая фраза заставила сердце приёмыша биться чаще.

– Ты ничего не слышал о варяге по прозвищу Кривой Рог?

Княжич застыл, по спине побежали мурашки. Лучезар сделал глубокий вздох, выдохнул. Ему ли не знать Ингельда Ольсена – датского ярла9 носящего это прозвище. Своенравный воитель не признал власть собственного короля, нашёл единомышленников, подчинил соседей и провозгласил себя конунгом. Зная, что без решительных действий власть ему не удержать, Ингельд решил предпринять поход на восток. И именно Лучезар обещал ему помощь в этом деле.

«Кто же мог донести? – мысли путались. – Плоскиня? Кто-то из челяди? Нет. Он один ходил навстречу с Ольсеном». Гостомысл по прежнему смотрел на тухнущий огонёк. «Старик ничего не знает о договоре с конунгом». Лучезар потёр висок, сморщился и добавил небрежно:

– Кривой Рог? Кто это? Какой-нибудь норманский ярл?

Лучезар знал, что рискует. Он – один из немногих знал, что датский флот под командой конунга Ингельда уже вошёл в воды Ладоги и плывёт в сторону Новгорода.

– Он дан. Недавно в городе поймали лазутчика, который задавал странные вопросы, – со стороны могло показаться, что князь разговаривает с самим собой. – Возможно, нам снова предстоит взяться за мечи.

Лучезар вздохнул с облегчением: «Он ничего не знает».

– Один лазутчик – это ещё не набег.

– Согласен, но и расслабляться нельзя. Я стар, а чтобы защитить город, нужна сильная рука.

Княжич встрепенулся:

– Я бы мог взять оборону города на себя. Если ты отдашь мне дружину…

– Тебе? – князь словно очнулся ото сна.

Лучезар побледнел: «Он по-прежнему не видит во мне лишь приблудного мальчишку».

– Выбор назвал меня сыном, я член твоего рода, и меня воспитали как воина. Я могу возглавить войско.

– Замолчи! Знай своё место и не никогда, слышишь меня, никогда не заводи больше этот разговор! Чтобы прогнать варягов, нужен муж княжьего рода. Тот кого признает вече, поддержат вожди и дружина. Это тебе не крылья птицам ломать.

Лучезар заскрежетал зубами:

– Ты говоришь о Вадиме?

– Вадим? Этот прислужник болгарского царя? – Гостомысл рассмеялся и хлопнул ладонями по подлокотникам кресла. – Это место займёт человек, в жилах которого течёт моя кровь. Так решили боги. Уходи, мне нужно побыть одному.

Лучезар до боли стиснул кулаки и вышел из комнаты.

4

Он влетел в ворота, едва не столкнувшись с замечтавшейся девкой-челядинкой, несущей вёдра с водой. Пышногрудая «красотка» – рябая служанка с пухлыми щеками и вздёрнутым носом, отскочила и, оступившись, шлёпнулась на землю. Коромысло отлетело, вёдра загремели, вода разлилась, образовав огромную лужу. Увидевшие это мальчишки, сидевшие на заборе, рассмеялись, но, княжичу было не до смеха:

– Куда прёшь, дурёха?!

Девка, которая хорошо знала нрав хозяина, ойкнула, вскочила и, на ходу отряхивая мокрую юбку, кланяясь, попятилась назад. Готовый снова заорать Лучезар, сдержался: «Потом решу, как её наказать». Челядинка исчезла за углом, рассерженный мужчина прикрикнул на мальчишек. Тех словно ветром сдуло. Княжич вошел в дом, Лейв встретил хозяина в сенях: