Трагедия Игрек. Рассказы - Эллери Куин

— Конрад, помогите мне отнести Джеки наверх.

Испуганный Конрад, успевший протрезветь, поднял сына и вынес его из комнаты. Доктор Мерриэм последовал за ним, на ходу открывая саквояж.

Барбара Хэттер опустилась на колени и начала массировать вялые руки Марты. Миссис Хэттер молчала — морщины на ее лице казались высеченными в камне.

В комнату с сонным видом, завернувшись в кимоно, вплыла Джилл Хэттер.

— Что, черт возьми, случилось на этот раз? — зевнув, осведомилась она. — Я видела, как старый костоправ шел наверх с Конни, который нес мальчишку… — Ее глаза расширились при виде неподвижного щенка, расплескавшегося эгнога и лежащей в обмороке Марты. — В чем дело?.. — Когда никто не удостоил ее ответом, она опустилась на стул, уставясь на мертвенно-бледное лицо невестки.

В столовую вошла высокая крепкая женщина средних лет в крахмальном белом фартуке. Это была мисс Смит, сиделка Луизы, которая, как она позже сказала инспектору Тамму, читала в своей спальне наверху. Мисс Смит с первого взгляда оценила ситуацию, и на ее честном лице мелькнуло нечто вроде страха. Она перевела взгляд с миссис Хэттер, стоящей неподвижно, как монумент, на Луизу, дрожащую всем телом рядом с капитаном Триветтом, потом со вздохом отодвинула Барбару, встала на колени и начала с профессиональной резкостью приводить в чувство Марту.

Никто не произнес ни слова. Как по команде, все повернулись к старой леди. Но лицо миссис Хэттер было непроницаемым — обняв дрожащие плечи Луизы, она наблюдала за проворными движениями мисс Смит. На лестнице послышались тяжелые шаги доктора Мерриэма. Он медленно вошел, поставил саквояж, посмотрел на начавшую приходить в себя Марту, кивнул и обратился к старухе:

— Джеки вне опасности — благодаря вам, миссис Хэттер. Удивительное присутствие духа! Он проглотил недостаточно большую дозу, чтобы умереть, но рвота, несомненно, предотвратила серьезное осложнение. А теперь с ним все будет в порядке.

Миссис Хэттер величаво кивнула, с холодным интересом разглядывая врача, в чьем голосе почувствовала нечто смертоносное. Но доктор Мерриэм отвернулся, обследовал мертвого щенка, понюхал жидкость на полу, набрал немного во флакон, закрыл его пробкой и спрятал в саквояж, потом поднялся и что-то шепнул на ухо миссис Смит. Сиделка кивнула и вышла из комнаты — остальные услышали, как она поднимается в детскую, где Джеки стонал на своей кровати.

Склонившись над Мартой, доктор Мерриэм помог ей встать, и кроткая маленькая женщина со странным, отнюдь не кротким выражением лица вышла из столовой и последовала за мисс Смит в детскую.

Проходя мимо мужа, она не сказала ни слова. Конрад подошел к стулу и сел. Словно ожидая этого, старая миссис Хэттер постучала по столу. Все вздрогнули, кроме Луизы, которая теснее прижалась к матери.

— Теперь мы можем в этом разобраться, — заговорила старая леди. — Доктор Мерриэм, что такого было в эгноге, из-за чего отравился щенок?

— Стрихнин, — ответил врач.

— Яд? Так я и думала. — Миссис Хэттер окинула домочадцев злобным взглядом, — казалось, она выросла на несколько дюймов. — Я доберусь до сути дела, вы, неблагодарные свиньи!

Барбара со вздохом положила точеные пальцы на спинку стула и прислонилась к ней.

— Эгног предназначался Луизе, — продолжала ее мать. — Она пьет стакан этого напитка каждый день в одно и то же время, в одном и том же месте. Вам всем это известно. Кто-то из вас добавил яд в напиток после того, как миссис Арбакл поставила его на стол, и до того, как этот юный шалопай вошел сюда и схватил стакан, прекрасно зная, что он приготовлен для Луизы!

— Пожалуйста, мама… — начала Барбара.

— Заткнись! Жадность Джеки спасла жизнь Луизе, едва не погубив его самого. Бедняжка Луиза спасена, но факт остается фактом — кто-то пытался ее отравить. — Миссис Хэттер прижала слепую глухонемую женщину к груди. Луиза издавала невнятные хнычущие звуки. — Ну-ну, дорогая, — успокаивающим тоном произнесла старая леди, как будто дочь могла ее слышать, и погладила Луизу по голове. Потом ее голос стал пронзительным: — Кто отравил эгног?

— Не будь мелодраматичной, мама, — фыркнула Джилл.

— Ты говоришь чепуху, — неуверенно начал Конрад. — Кому из нас могло понадобиться…

— Кому? Всем вам! Вы все ненавидите мою бедную больную Лу… — Ее руки обвились вокруг Луизы. — Ну? Отвечайте! Кто это сделал?

— Миссис Хэттер… — заговорил доктор Мерриэм.

Гнев на лице старухи сменило подозрение.

— Когда мне понадобится ваше мнение, доктор, я спрошу его. Не вмешивайтесь!

— Боюсь, это невозможно, — холодно отозвался врач.

Старая леди прищурилась:

— Что вы имеете в виду?

— То, — ответил доктор Мерриэм, — что долг для меня прежде всего. Это уголовное преступление, миссис Хэттер, и у меня нет выбора. — Он направился в угол комнаты, где на тумбочке стоял телефон.

Лицо старухи стало пурпурным, как недавно у Джеки. Оттолкнув Луизу, она метнулась вперед, схватила доктора Мерриэма за плечо и начала его трясти.

— Вы этого не сделаете! — кричала она. — Не суйте нос в чужие дела, Мерриэм! Неужели вам мало огласки?

Не обращая внимания на проклятия, сыпавшиеся на его седую голову, врач спокойно снял трубку и позвонил в Главное полицейское управление.

АКТ ПЕРВЫЙ

Убийство выдает себя без слов, хоть и молчит.[14]

Сцена 1

Вначале, думал инспектор Тамм, Бог создал небо и землю, отлично при этом поработав, особенно когда дошел до реки Гудзон в округе Уэстчестер, в нескольких милях от Нью-Йорка.

Славный инспектор едва ли пребывал в религиозном или эстетическом настроении, поскольку нес на своих широких плечах тяжкое бремя официальной ответственности, но, даже будучи поглощенным сугубо земными делами, он не мог оставаться равнодушным к красотам пейзажа.

Автомобиль, казалось, взбирался по узкой извилистой дороге к небу. Впереди маячили сказочные видения зубчатых стен, крепостных валов и шпилей, обрамленных зеленой листвой и увенчанных бело-голубыми облаками. Далеко внизу мерцала голубая лента Гудзона, усеянная белыми точками суденышек. Инспектор жадно набирал в легкие воздух, напоенный ароматами хвои и цветов, яркое солнце Согревало его, а прохладный апрельский ветерок ерошил седые волосы. Несмотря на все преступления, такой вид заставляет человека радоваться жизни, думал Тамм. Это был его шестой визит в «Гамлет» — невероятную резиденцию мистера Друри Лейна, которая с каждым разом нравилась ему все больше и больше.

Остановившись у знакомого мостика — аванпоста поместья Друри Лейна, — инспектор весело махнул рукой часовому — румяному старичку, расплывшемуся в улыбке.

— Привет! — крикнул Тамм. — Надеюсь, мистер Лейн дома в это прекрасное воскресенье?

— Да, сэр, — пискнул смотритель моста. — Проезжайте, инспектор. Мистер Друри говорит, что вы всегда желанный гость. — Приковыляв к мосту, он открыл скрипучие ворота и указал на маленькую деревянную эстакаду.

Инспектор удовлетворенно вздохнул и нажал на акселератор. Территория была хорошо ему знакома — аккуратная гравиевая дорога, зеленая роща и внезапно открывшееся пространство перед замком. Сам замок служил кульминацией не только цепочки крутых утесов, возвышавшихся на сотни футов над Гудзоном, но и вдохновения мистера Друри Лейна.

Его замысел был осмеян критиками, архитектура подверглась уничижительному фырканью молодых людей, недавно окончивших Массачусетский технологический институт, на чьих чертежных досках красовались проекты бетонных крепостей со стальными шпилями высотой в милю. Самого автора именовали старомодным чудаком, ходячим анахронизмом и напыщенным фигляром — последнее определение было дано театральным критиком новой школы, для которого любой драматург ранее Юджина О'Нила[15] и любой актер ранее Лесли Хауарда[16] был «ничтожеством», «архаизмом» и «венским шницелем».

И тем не менее поместье существовало — с его обширными ухоженными садами, аккуратными тисами, елизаветинской деревней, состоящей из островерхих коттеджей и мощеных аллей, рвом с водой, подъемным мостом и, главное, самим замком. Это был кусочек доброй старой Англии XVI века — идеальная декорация для джентльмена на покое, живущего среди реликтов своего прошлого — прошлого, которое было посвящено увековечению бессмертных драм и принесло упомянутому джентльмену огромное состояние, великую славу и столь же безмерное счастье.

Таким было жилище мистера Друри Лейна — покинувшего свой трон императора актеров. И как бы ни относились к нему нью-йоркские сверхрациональные олухи, думал инспектор Тамм, когда другой старик распахнул перед ним железную дверь в высокой каменной стене, окружающей поместье, здесь царили красота, мир и покой, столь желанные после суетливой атмосферы города.