Рассвет судьбы - Розанна Битнер

Том смотрел сейчас на одну из таких долин, простиравшуюся перед ним во всей своей красе. Он всей грудью вдохнул в себя воздух, напоенный сладким ароматом. Вот она, Калифорния! Оказывается, она еще красивее, чем он думал.

Возможно, здесь он начнет новую жизнь. Боль от утраты его возлюбленной Бесс постепенно затихает. Неужели с тех пор прошло уже десять лет? Техас и все, что связано с ним, должны остаться в прошлом.

Том поправил шляпу, продолжая любоваться великолепной панорамой. Как и его отец, Том внешне выглядел как индеец, но никогда не жил жизнью настоящих индейцев. От отца он унаследовал высокий рост и крепкое телосложение, и была в нем та мужественная красота, которая так привлекает к себе женщин. Его кожа приятного светло-кофейного оттенка, его блестящие длинные черные волосы, его широко поставленные глаза – все притягивало к себе взоры, но горечь и боль переполняли его душу, не давая ей раскрыться навстречу радостям жизни.

Но нельзя жить одним прошлым. Ему уже тридцать три года, а он все еще никак не может обосноваться на одном месте. Последние пять лет он жил с отцом, помогая семье встать на ноги после выселения из Техаса. Теперь пора устраиваться самому. Благодаря отцу он разбирался в лошадях и вполне мог работать на ранчо. Его взгляд заскользил по выгону с густой изумрудной травой, на которой паслись великолепные лошади. Они были золотыми, как калифорнийское солнце.

Ему нравились эти лошади. И ему нравилась Калифорния. Здесь можно было бы чертовски хорошо жить. Пока здесь живут в основном испанцы и мексиканцы, но, возможно, недалек тот день, когда сюда хлынут янки. Война с Мексикой еще не закончена, и Том знал, что землю, которую американцы не смогут купить у мексиканцев, они возьмут силой, как взяли силой землю его отца в Техасе.

Он направил своего коня к выгону. Возможно, на этом огромном ранчо для него найдется работа. Сколько здесь земли! Эти просторы напоминали ему Техас, но здесь было гораздо больше зелени.

Том спрыгнул с коня и снял куртку из оленьей кожи. Сейчас она ему не нужна. Ему захотелось раздеться до пояса и подставить кожу ласковым лучам солнца. Наверное, в нем заговорила индейская кровь, но все же человеку, который находится в незнакомом месте и ищет работу, лучше быть одетым.

Том опять вскочил в седло, расстегнул ворот голубой ситцевой рубашки, поправил шляпу и пустил коня рысью.

Калеб вбил последний гвоздь в крышку ящика с одеждой. Он сам делал эти ящики и выстилал их внутри оленьей кожей, обращая особое внимание на швы, чтобы в случае дождя одежда осталась сухой.

Ведь Сара потратила столько сил, чтобы сшить ее, а небрежная упаковка может все испортить.

Он был недоволен тем, что ради денег Саре приходилось заниматься шитьем. Он беспокоился о ней. Слишком часто на нее накатывалась слабость, а предсказания Белого Коня, которые он сделал два месяца назад, только усиливали тревогу Калеба.

Неужели всю жизнь ему придется терять тех, кого он больше всего любит? Ведь Саре, с ее слабым здоровьем, так трудно переносить тяготы здешней жизни. Да, в Техасе тоже были трудности, но только вначале. Там ему все же удалось обеспечить Саре жизнь, которую она заслуживает.

Сейчас жизнь превратилась опять в борьбу за существование. О себе он не думал, но мысль о том, что Саре приходилось так много работать, разрывала на части его душу. Он не мог отговорить жену; Сара настаивала на том, чтобы он отвозил одежду в форт Бент и продавал ее торговцам, направляющимся в Санта-Фе.

Калеб знал, что если бы он был белым, жизнь оказалась бы для них намного легче. Из-за его индейского происхождения их вынудили покинуть Техас, его индейскую кровь так ненавидел отец Сары, из-за нее их разлучили на долгие годы. И все же он никогда не стыдился того, что он индеец. Он гордился этим и хотел, чтобы его дети тоже гордились тем, что в их жилах течет индейская кровь.

Но один из его детей не разделял эту гордость. Воспоминания Джеймса о Техасе оставили в его душе глубокие шрамы. Калеб сердцем чувствовал, что Джеймс не рад тому, что его отец – индеец. Он никак не мог сблизиться со своим собственным сыном. Маленьким ребенком Джеймс был неразлучен с Кейлом, но сейчас их пути разошлись. Кейл, гордый своим индейским происхождением, все время проводил дни с шайенами, а Джеймс все больше замыкался в себе.

– Вот еще несколько вещичек, Калеб, – сказала Сара и стала помогать ему укладывать второй ящик.

Он посмотрел на нее.

– Ты сегодня красива как никогда, – искренне вырвалось у него.

Действительно, для него она всегда была прекрасна, как та цветущая юная девушка, которая когда-то заставляла его сердце биться быстрее. И сейчас его сердце ускоряет свой ритм, когда ночью ее округлые груди прижимаются к его обнаженному телу.

Он улыбнулся, увидев, как вспыхнули ее щеки.

– Удивительно, что я все еще кажусь красивой, – проговорила она.

Он обнял жену за плечи.

– Мы вернемся завтра.

Их губы слились в поцелуе. Всего несколько часов назад они занимались любовью, а он опять страстно желал ее.

– И мы с тобой продолжим то, чем занимались ночью, – добавил он, целуя ее шею.

– Калеб! – шутливо запротестовала она.

Он еще крепче сжал жену в объятиях, слегка отрывая ее ноги от пола, и Сара рассмеялась. Потом внимательно посмотрела на мужа.

– Пожалуйста, не слишком расстраивайся из-за того, что Джеймс недоволен тем, что ему приходится ехать вместе с тобой в форт.

Сара инстинктивно хотела сгладить острые углы между отцом и сыном. Калеб выдохнул и немного ослабил свои объятия.

– Теперь, когда Том уехал, я должен оставлять здесь Джеймса, чтобы в случае чего он смог защитить тебя и Линду. Кейл и Джеймс знают, что или оба, или кто-то один из них должен ехать со мной в форт. Смешно, но теперь, когда Кейл постоянно носится по округе с шайенами, Джеймс жалуется на то, что поблизости нет ни одного белого мальчика, с кем бы он мог играть.

Сара нежно прижалась к нему. Она понимала, какую боль причиняет Калебу то, что его сын, не скрываясь, стыдится своего происхождения.

– Нельзя заставить человека чувствовать то, что чувствуешь ты, Калеб, – попыталась она утешить мужа.

Как ей хотелось, чтобы отец с сыном нашли общий язык! Она молилась об этом каждый божий день.

– Он сейчас как раз в таком возрасте, когда начинают многое переосмысливать, ставить под сомнение… Он хочет постичь все сам, только сам. Не мешай ему в этом.

Калеб опять глубоко выдохнул.

– В настоящий момент я больше беспокоюсь о тебе, – он взглянул на повозку с ящиками, потом снова посмотрел на жену. – Мне не по себе от того, что тебе постоянно приходится шить одежду. Да, за нее дают хорошие деньги, но как только у меня будет табун лошадей…