Попаданка - Нина Ахминеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прислонившись к косяку, с грустью осмотрела старую мебель. Той, как и у нас когда-то с мамой, было по минимуму: парочка открытых полок с нехитрой кухонной утварью, под ними жались друг к другу напольная тумба, плита и мойка, в дальнем углу скромно притулился видавший лучшие дни холодильник.
М-да, похоже, с деньгами реально туго.
Беспрестанно хмурясь, я вернулась в коридор и приоткрыла первую дверь слева. Здесь свет не горел. Сквозь занавешенное таким же, как и на кухне, узорчатым тюлем окно пробивались пока еще слабые лучи утреннего солнца, вполне позволявшие разглядеть обстановку.
Помещение оказалось малюсеньким. На полу лежал круглый явно вручную сплетенный из разноцветных нитей коврик. По одну сторону от окна важно возвышался высоченный старинный шкаф, ближе к двери расположился пузатый лакированный комод, на нем — ровной стопочкой какие-то вещи.
Повернулась к застеленной покрывалом металлической кровати с горкой из трех подушек. Рядом стояла тумбочка, покрытая белой ажурной салфеткой. Прищурившись, заметила на ней очки для зрения.
Чистенько и простенько. Почему-то мне кажется, что это — территория няни.
Не исследованными остались два помещения.
Пройдя в самый конец коридора, осторожно толкнула дверь. Тотчас ярко вспыхнул свет. Бегло оглядела чистую, но неказистую ванную комнату, совмещенную с санузлом, неодобрительно качнула головой. Здесь также требовался ремонт. А вот наличие стиральной машины обрадовало: хоть не руками стирают.
На выкрашенной темно-синей краской стене около длинной полки с неожиданно внушительным запасом разноцветных флакончиков и стопки чистых полотенец висело большое круглое зеркало.
Внезапно быстро-быстро застучало сердце. Как теперь выгляжу для меня по-прежнему тайна. Откровенно говоря, смотреть на свое отражение страшновато. Понимаю, что придется, но, пожалуй, прежде схожу за чистыми вещами.
Ну а потом пойду мыться, скорбеть об утраченном да знакомиться с новой внешностью. Где деве юной, как не под шум воды в ванной, поплакать над горькой судьбинушкой?
Когда плакала последний раз, уже и не помню. Возможно, стоит попробовать? Вдруг разревусь? Ситуация-то располагает.
Усмехнувшись собственным мыслям, я повернулась к входу в последнюю комнату. Подергав ручку, с удивлением обнаружила, что открыть дверь не получается. Попыталась снова. Однозначно заперто.
Опаньки. И как попасть внутрь?
Память услужливо подкинула фразу няни: «Госпожа, вы ведь из окошка вылезли?». Если это действительно так, то запереть дверь перед побегом вполне логично.
Но что теперь делать-то? Обойти дом и залезть снаружи?
Нахмурившись, я почесала затылок, затем предплечье: кожа от соленой морской воды нестерпимо зудела. Шастать в темноте по незнакомому двору, еще и пытаться залезть в окно откровенно не хотелось.
Стоп! Как же я забыла? Я ж теперь волшебница! Может, замок как-то расплавить?
Не-не, с деньгами негусто, а во мне вандал-пиромант просыпается. Так и дом недолго спалить. Придется идти на улицу.
Не отводя взора от дверного полотна, я начала уговаривать себя выйти во двор. И тут заметила, как прежде светлая дверь словно подернулась темной дымкой и вскоре стала чернильно-черной.
— Вот это да-а, — прошептала я изумленно.
Осторожно дотронулась до почерневшей двери. Не встретив сопротивления, рука беспрепятственно прошла куда-то внутрь. Вытянула конечность обратно. Повертев ею, удостоверилась, что она целая и невредимая.
Теперь коснулась двери босой ступней. Так же, как и рука, та с легкостью прошла через почерневшее дерево и целехонькой вернулась.
Да ладно? Я что, как привидение, способна проходить сквозь двери? Интересно, а на стены и заборы это распространяется? Если так, то удобно: ключи в принципе не нужны.
Внезапно откуда-то пришло понимание, что я действительно могу пройти, причем без какого-либо вреда. Пару мгновений подумав, набрала полную грудь воздуха и, инстинктивно зажмурившись, решительно шагнула в запертую черную дверь.
Из предосторожности пройдя больше, чем требуется, замерла. Ничего не происходило.
Почувствовав легкое дуновение прохладного ветерка, моментально распахнула глаза. Я стояла в полутемной комнате, а прямо предо мной красовалось открытое настежь окно.
Стремительно обернулась. Дверь на месте и по-прежнему закрыта.
Заметив торчащий в замке ключ, провернула его и потянула дверное полотно на себя. После полумрака комнаты тусклый свет в коридоре заставил сощуриться. Поморщившись, закрыла дверь и отошла.
Разум механически и безучастно отмечал малейшие детали: пушистый ковер на полу, приличные обои. Это помещение было гораздо уютнее и больше тех, что я уже видела, да и мебель здесь словно из какой-то другой, более обеспеченной жизни.
«Я могу ходить сквозь двери! Я могу ходить сквозь двери!» — меж тем все стучала и стучала в висках одна и та же мысль. Почему-то эта способность поразила меня куда больше, чем огонь на руках и выброс струй пламени над морем.
Взгляд скользнул по солидному четырехстворчатому шкафу, переместился на довольно широкую кровать и замер на большом мониторе. Расположившись в центре стола, тот явственно вещал о своей дороговизне.
Неторопливо сев в шикарное рабочее кресло, повернулась вместе с ним к столу. И заметила белеющий возле клавиатуры лист с написанными от руки строчками.
Буквы оказались знакомыми и с легкостью складывались в слова. Похоже, шансы на скорую адаптацию в этом мире стремительно растут.
Вчитавшись в текст, я окаменела. У меня в руках была предсмертная записка. Теперь я знала, что случилось с моей предшественницей. И нет, ее не доводили до самоубийства. Она банально сломалась.
Эта восемнадцатилетняя глупышка винила себя в том, что очень хотела брата, а в итоге мама умерла в родах; в том, что отец, желая, чтобы она вновь начала рисовать, поехал за красками и погиб в аварии. Господи, эта девочка прыгнула со скалы потому, что не хотела причинить вред брату!
— А ведь в итоге ты его фактически предала, — едва слышно произнесла я.
В памяти всплыли картинки из моей собственной жизни.
Мне шестнадцать, после случившегося инсульта маму разбил паралич, мы живем на жалкое пособие по инвалидности в крохотной убогой квартирке в Подмосковье. Ни родных, ни друзей, я одна, стиснув зубы, ухаживаю за не узнающей меня мамой, работаю где придется. Но
