Варяжский меч - Андрей Максимушкин

Победа была встречена громкими криками, даже «убитые» воины смущенно улыбались. Дескать, мы сделали что могли.

— А я смотрю, что за шум, — прозвучал громкий задорный возглас, — а это старый Гремич отроков уму-разуму учит.

Расталкивая зевак, в круг вступил молодой человек с длинными светло-русыми усами на загорелом, чуть вытянутом лице. Был он выше среднего роста, жилистый, худощавый. На плечах воина темно-синий мятль с соболиным подбоем, голову украшала расшитая жемчугом шапка. На ногах пришельца были высокие сапоги, обтянутые дорогой тканью и украшенные каменьями. Из-за плеча выглядывала вычурная, узорчатого бронзового литья рукоять меча. На вид мужчине лет двадцать пять — тридцать, не больше, но глубоко посаженные светло-серые глаза светились умом и выдавали немалый жизненный опыт.

— Славер, ты?! — выпалил Гремич, разводя руками.

— Кто ж еще? — рассмеялся пришелец, заключая боярина в объятья. — Тесна дорожка, вот и встречаемся иногда.

— Поверить не могу! На твоем корабле тогда черно от норманнов было. А нас буря мористее отжимала.

— Так отбились. Почти целый хирд разметали. Тур, помнишь такого?

— Еще б не помнить, — старый боярин и княжич Славер, третий сын люблинского князя Всевлада, ударились в воспоминания, спеша поделиться друг с другом радостью встречи и рассказать, что случилось после их прошлого свидания. — Здоровый был воин, настоящий тур. На него доспех приходилось по особой мерке кроить.

— Почему был? Жив и в полном здравии. Он тогда обломком реи как ослопом от свеев отмахивался. Нас после боя только четверо на ногах осталось. Я, Тур, Вышата да Острей, еще Славиша был страшно порубленный, но живой. Его полоцкая бронь спасла.

Как догадался внимательно прислушивавшийся к разговору Рагнар, речь шла о недавнем морском походе на свейские земли. Корабли только три седмицы назад вернулись в Велиград. Поход оказался удачным, много добычи взяли, но и не все воины из-за моря вернулись. За удачу и добычу пришлось жизнями людей заплатить.

— Как доплыли-то?

— Обыкновенно. Ваши корабли да мой «Барс», — Славер говорил о своем втором корабле, — бурей от берега отжало. Мы на «Волке» во фьорде пересидели. Потом ночью ветер стих. Ну дюжина свеев полонных на корабле нашлась, к веслам привязали. Острей у руля встал, а мы кто на веслах, кто полоняников подгонял. Так и дошли до Руяна, а там уже до дому рукой подать.

— А что мы стоим? — лукаво улыбнулся Гремич. — Ты с дороги? Пошли в дом, жаркое уже поспеть должно.

— И то дело, — расцвел в широкой улыбке Славер.

Вслед за старшими в гридню повалили и их воины. Княжич с тремя десятками дружинников только несколько минут назад подъехал к гостиному двору. И привлеченный шумом, пошел посмотреть, что на заднем дворе творится. Ехал он в Ольшину в гости к князю Олегу. На расспросы Гремича уклончиво отвечал, что отец велел навестить, а то не виделись давно.

Встречу отметили за пиршественным столом зажаренной на вертеле свиньей, кашей и глотком меда из круговой братины. Ничего большего позволить себе люди не могли. Пока дело не сделано, не время пировать. Но и без того было весело — вспоминали дальние походы, шутили, рассказывали веселые истории из своей богатой на приключения жизни.

Знакомясь с людьми Гремича, Славер обратил внимание на необычное для варяга имя Рагнара.

— Вроде на норманна не похож, — удивленно поднял брови княжич.

— Батька в честь побратима назвал, — с вызовом в голосе ответил воин, глядя прямо в глаза Славера.

— Постой! — вмешался воин лет сорока с покрытыми причудливыми татуировками руками. — Ты, случаем, не из Барты?

— Да, вырос в Барте.

— Гостяты сын? То я смотрю: что-то знакомое, — татуированный наклонил голову набок, вглядываясь в черты лица Рагнара.

— Мне говорили, что мой отец Гостята, — молодой гридень начал терять терпение. Ему надоели эти бестактные расспросы.

— Точно! Такой же норовистый! — расхохотался собеседник. — Ну, как увидишь батьку, передавай привет от Трувора Большая Ложка.

Рагнар только было собрался поинтересоваться происхождением такого необычного прозвища, но его перебил Гремич.

— Рагнар не только лицом в отца пошел. Он и отвагой, и сноровкой весь в Гостяту. Мы позавчера в засаду попали, так Рагнар первым стрелков заметил и первым в схватку вступил.

— Я и не думал, просто, как стрелы посыпались, я и схватился за топор, — смущенно пробормотал гридень, чувствуя, как от похвалы старшого на щеках багровеет предательский румянец.

— Так и надо. Кто долго думает — мало живет, — веско произнес Славер и, почесав в затылке, добавил: — Мы проезжали мимо этого места. Видели следы схватки. Саксы на землях Олега шалят?

— Осмелели! Как у себя дома, — бросил Стемир и смолк, почувствовав на плече тяжелую руку Гремича.

— Так кто говорил, что в Англии выгодно железом торговать? — хитро прищурившись, поинтересовался боярин, глядя прямо на Славера.

Разговор сразу же перешел на цены, торговые дела, да куда лучше набегами ходить. Спорили, что лучше везти в Бирку этой осенью: оружие и брони или украшения и меха. Славер поделился своими задумками на следующее лето плыть в Новгород и Ладогу за восточными товарами, потом идти прямо на Англию и Гавр. Затем плыть в Иберию, загрузиться пряностями и привезти товар в Люблин. За лето должны обернуться. Только желательно ватагу собрать большую, с хорошей дружиной. Путь долгий, опасный, менее чем с двумя дюжинами кораблей лучше и не рисковать.

На следующее утро, подкрепившись яичницей с сыром, дружинники отправились в дальнейший путь. Ехали вместе, одним отрядом, решив, что, раз дорога свела, нечего разъединяться.

Через час пути начал накрапывать дождик. Велибор и Хват быстро соорудили над головой ехавшего на носилках промеж двух коней Стрижа нечто вроде шалашика из пары веток и рогожи. Благодаря заботе волхва раненому уже было лучше, но плечо по-прежнему болело и в теле чувствовался жар.

— Через месяц плясать будешь, — добродушно улыбнулся священник, давая Стрижу чашу с отваром ивовой коры, — нагноения нет, и ладно. Лихорадок травами отгоним.

Впрочем, дождь шел недолго. А когда отряд проезжал мимо торфяного болота, на небе выглянуло солнце, тучи ушли. С дороги хорошо видны длинный мыс, вдававшийся в глубь топи и старая ель на самом конце мыса. Нижние ветви дерева украшены множеством разноцветных лоскутков. Таким образом местные жители задабривали болотника и ичетиков, чтоб не мешали клюкву собирать, да в трясину чтоб не утянули.

Еще через поприще дорога вышла к берегу Ельца. Ехать стало веселей. Чаще встречались села и выселки. Люди предпочитали селиться поближе к городу, жить под защитой княжеской дружины, а при опасности укрываться за надежной крепостной стеной. Всегда так, у княжьего дома все одно безопаснее. И вот на горизонте показалась сама Ольшина. Город был построен почти четыре столетия назад, когда роды древан только пришли в эти места с Дуная. С тех пор Ольшина несколько раз перестраивалась и дважды расширяла свои пределы, обрастая новыми стенами.

Этим летом князь Олег решил расчистить и углубить оборонительный ров. Подъезжая к городу, дружинники видели, как две сотни человек работали у полуночного участка стены. Извлеченный изо рва грунт отвозился к берегу и высыпался с обрыва. Впоследствии Рагнар узнал, что таким образом готовили основание для опоры моста. Неугомонный князь собирался соединить оба берега Ельца широким пролетом на пяти опорах, благо река в этом месте была всего в сорок саженей шириной.

Сама городская стена оказалась достаточно прочной и в ремонте пока не нуждалась. Высокий вал, укрепленный столбами и обложенный снаружи глиной. Поверху прочные стены из толстых бревен. Через каждые двести шагов к небу вздымались башни с двумя рядами бойниц. Наметанный глаз воина определил высоту стен и вала в девять саженей, это до уровня бойниц, а сверху еще боевую галерею, заборолы закрывала прочная крыша из теса. Настоящая твердыня, крепкое гнездо народа древан.

К надвратной башне вел легкий мостик, перекинутый через ров. Почти ничем не закрепленный мост двое воинов могли в считаные мгновения обрушить в ров, преграждая таким образом путь врагу. Ворота сейчас открыты. Спокойно выждав, пока по мосту проедет вереница телег, загруженных мешками с товаром местного скупщика, Славер первым направил своего коня к воротам. Остальные двинулись следом.

— Князь в городе? — поинтересовался люблинский у городских стражников.

— Князь-то в городе, в детинце, а ты кем будешь? — вопросил один из стражей, выделявшийся среди своих товарищей шлемом искусной отделки и копьем с окованным железом древком.