Миф «Ледокола»: Накануне войны - Габриэль Городецкий

Это утверждение Суворова зиждется на еще более шатком основании, подкрепленном в книге «День-М» неуклюжими доводами. Он отмечает, что за 19 дней до начала агрессии Сталин принял принципиальное решение мобилизовать в ряды армии высший эшелон «номенклатуры». М + 19 (19 дней после мобилизации) было не случайным сроком, утверждает Суворов, а принципиальным положением. За девятнадцать дней до вторжения в Польшу Сталин призвал в армию 4000 работников высшего партийного эшелона. Затем Суворов делает «очевидный» вывод: «Сценарий повторяется. Если от даты нового постановления отсчитать 19 дней, то как раз попадем в 6 июля 1941 года. Эту дату я называл раньше. В этот день Красная Армия должна была нанести удар по Германии и Румынии.»35

В книге «День-М» Суворов утверждает, что Сталин не только несет ответственность за нападение Гитлера на Россию, но и является инициатором второй мировой войны. Еще в «Ледоколе» Суворов заявлял, что, не уверенный в том, что Англия и Франция будут воевать за Польшу, Сталин готовился к войне, созвав в середине августа Политбюро, на котором был решен вопрос о призыве в армию резервистов. Мобилизация насторожила Гитлера и вынудила его выступить против Польши. Суворов признает, что не видел протоколов Политбюро, но события нескольких последующих дней, по его мнению, подтверждают то, что сказал Сталин36. К июню 1941 года, по мере того, как мы приближались к «дню М», были уже мобилизованы 5 300 000 человек. По мнению Суворова, Сталин завершил подготовку к наступательной войне. Итак, перед читателем нарисована полная картина происходящего: «Тайная мобилизация началась 19 августа 1939 года. Поэтому День «М» — это не начало мобилизации, а только момент, когда тайная мобилизация вдруг громогласно объявляется и становится явной. День «М» — не начало мобилизации, а начало ее финального открытого этапа»37.

Несомненно, вдохновленный успехом и пренебрегая резкой критикой ученых в его адрес, Суворов в своей новой книге теряет контроль над фактами. В то время как написанная ранее книга сохраняла определенные композиционные и научные претензии, теперь для доказательства своей правоты он приводит несущественные и едва ли связанные между собой события и теории. Так, например, он бездоказательно утверждает, что знаменитый плакат «Родина-мать зовет» и не менее знаменитая песня «Священная война» были заказаны Сталиным в конце 1940 года в преддверии агрессивной войны38. Такие абсурдные утверждения часто сопровождаются эффектными сравнениями событий, имеющих между собой очень мало общего.

Разительным примером этого являются воспоминания Суворова о том, как, будучи молодым офицером, он получил новые сапоги накануне вторжения в Чехословакию в 1968 году. Он приводит слова одного старика, рассказавшего, что когда его дивизия развертывалась на границе в Карпатах в 1941 году, им также выдали по новой паре сапог. Правомерна ли такая аналогия? Конечно, нет. В 1941 году солдатам выдавали новые сапоги в ожидании немецкой агрессии, а в 1968 году снабдили новыми сапогами в совершенно иных обстоятельствах для вторжения в Чехословакию39.

Бремя доказательства

Навязывая свои аргументы, Суворов очень бесцеремонно обращается с важнейшими фактами, хотя, ничтоже сумняшеся, называет некоторых замечательных русских военных историков, как например, Анфилова, «коммунистическими фальсификаторами»40.

Аксиомой для Суворова, на которой зиждется вся его концепция, является уверенность в том, что Сталин готовил войну. Теория Суворова избегает сложных построений; он игнорирует запутанную международную обстановку кануна войны. Девиз Суворова, иллюстрирующий его концепцию, неотразим своей простотой: «Германский фашизм для Сталина — это инструмент. Германский фашизм — это Ледокол Революции. Германский фашизм может начать войну, а война приведет к революции. Пусть же Ледокол ломает Европу! Гитлер для Сталина — это очистительная гроза Европы. Гитлер может сделать то, что Сталину самому делать неудобно». Это положение основывается на выступлении Сталина, в котором он якобы раскрыл свои планы покончить с нацистской Германией за пять лет до прихода Гитлера к власти. В нем он поклялся разгромить фашизм, свергнуть капитализм, установить Советскую власть и освободить от рабства колонии. Суворов утверждает, что уже в 1927 году Сталин предвидел приход нацистов к власти и считал это положительным явлением: «Именно тот факт, что капиталистические правительства фашизируются, именно этот факт ведет к обострению внутреннего положения в капиталистических странах и к революционным выступлениям рабочих»41. Суворова не смущает то, что в своем выступлении Сталин вообще не упомянул Германию.

Концепция Суворова держится на бесконечных коротких цитатах, выхваченных из Сочинений Сталина. Большая часть приводимых Суворовым отрывков взяты из выступлений Сталина в 1927—28 гг., в последние, решающие годы его борьбы за власть. В 1927—28 гг. мощная коалиция бывших товарищей Сталина — Зиновьев, Каменев и Троцкий — обвинила его в забвении революционных принципов Ленина ради прагматизма, проявившегося в его теории «построения социализма в одной стране». Поэтому Сталину пришлось потратить много усилий, чтобы утвердиться в качестве наследника Ленина. И в это время Сталин столкнулся с внешнеполитическим кризисом, который грозил подорвать строительство «социализма в одной стране». Летом 1927 года отношения с Англией обострились до крайности, произошел разрыв отношений. Из Парижа был выдворен советский посол, а посол в Варшаве был убит. Германия вступила в Лигу Наций и подтвердила свои обязательства соблюдать Локарнские договоренности. В Москве создалось впечатление, что против Советского Союза замышляется новая интервенция. Поэтому в выступлениях Сталин балансировал между революционной позицией и умеренным подходом. В целом их содержание характеризовалось не стремлением к войне, а откровенно осторожным подходом и тревогой42.

Если бы Суворов продолжил цитату, то читатель смог бы сам убедиться, спускал ли Сталин в 1928 году на воду «ледокол» или был озабочен угрозой для России извне:

«Отсюда задачи коммунистических партий:

Во-первых, неустанная борьба с социал-демократизмом по всем линиям, и по линии экономической, и по линии политической, включая сюда разоблачение буржуазного пацифизма с задачей завоевания большинства рабочего класса на сторону коммунизма.

Во-вторых, создание единого фронта рабочих передовых стран и трудовых масс колоний для того, чтобы предотвратить опасность войны, или, когда война наступит, превратить империалистическую войну в войну гражданскую, разгромить фашизм, свергнуть капитализм, установить Советскую власть, освободить колонии от рабства, организовать всемерную защиту первой в мире Советской республики»43.

Для обоснования своей позиции Суворов выборочно приводит цитаты из политического отчета Сталина Центральному Комитету в декабре 1927 года. По словам Суворова, Сталин рассматривал возникновение ситуации, когда Германию можно было направить против Англии и ослабить, прежде чем Советский Союз выступит против нее: «Очень многое в деле нашего строительства зависит от того, удастся ли нам оттянуть войну с капиталистическим миром, которая неизбежна… до того момента, пока капиталисты не передерутся между собой»44. Начальная часть отрывка, который Суворов не приводит, рисует совершенно иную картину: «Отсюда задача — учесть противоречия в лагере империалистов, оттянуть войну, «откупившись» от капиталистов, и принять все меры к сохранению мирных отношений». Ситуация полностью отличается от той, которую стремится изобразить Суворов.

Наиболее вопиющим искажением текста является стремление Суворова доказать, что Сталин еще в 1927 году предвкушал выгоды, которые можно будет извлечь из войны между капиталистическими странами. Дело представляется так, что Сталин предвидел заключение «пакта Риббентропа — Молотова»: «Решительное сражение можно считать вполне назревшим, если все враждебные нам классовые силы достаточно обессилили себя борьбой, которая им не по силам». Здесь Сталин цитирует работу Ленина, в которой тот призывал массы в 1917 году сбросить Временное правительство:

«Решительное сражение, — говорит Ленин, — можно считать вполне назревшим, если: 1) все враждебные нам классовые силы достаточно запутались, достаточно передрались друг с другом, достаточно обессилили себя борьбой, которая им не по силам»; если «2) все колеблющиеся, шаткие, неустойчивые, промежуточные элементы, т. е. мелкая буржуазия, мелкобуржуазная демократия в отличие от буржуазии, достаточно разоблачили себя перед народом, достаточно опозорились своим практическим банкротством»45.