Новый мозг - Дэниел Пинк

Левое полушарие сводит информацию к частным ответам, правое образует из нее гештальт, левое сосредоточено на категориях, правое – на взаимосвязях, левое способно улавливать детали, но только правое может создать цельную картину.

Все это опять возвращает нас к сканам мозга.

Неподалеку от центральной части мозга разместились две миндалевидные структуры, которые служат для мозга своего рода министерством внутренней безопасности[23]. Они называются мозжечковыми миндалинами, или амигдалами, и играют решающую роль при обработке эмоций – прежде всего страха. Поскольку одна амигдала локализована в левом полушарии, а другая в правом, они неустанно отслеживают возможные угрозы. Неудивительно, что, когда я лежал в аппарате для МРТ и рассматривал гримасничающих людей и страшные сцены, мои амигдалы подавали сигналы тревоги. Но вот какая из амигдал – правая или левая – включала сирену, в значительной степени зависело от снимков, которые я рассматривал.

Впоследствии на сканах мозга было видно: когда я смотрел на фотографии лиц, активизировались обе амигдалы, но правая была намного активней, чем левая; когда я смотрел на снимки со страшными сценами, левая амигдала была активнее правой. Как выяснилось, это полностью соответствует тому, что известно о двух полушариях мозга.

Почему же левая амигдала активнее реагировала при сигналах о ситуациях, чем о лицах? Да потому что для корректной обработки информации о каждой ситуации необходимо быстрое пошаговое осмысление, в котором преуспевает левое полушарие. Поразмышляйте над снимком с пистолетом, и у вас развернется логическая цепочка: «Это пистолет. Пистолет опасен. Человек направил пистолет на меня. Это угрожающая ситуация». В этот момент моя левая амигдала, образно говоря, вскакивает со стула, разбивает стекло и нажимает на кнопку тревоги. Когда же я рассматривал лица, левая амигдала, напротив, вела себя относительно спокойно (проявляла умеренную активность). Дело в том, что правое полушарие, как подтверждали бесчисленные исследования, специализируется и на распознавании образов, и на интерпретации эмоций. Эта способность основана не на последовательном, аналитическом рассуждении (мы ведь не смотрим сначала на глаза, потом на нос, потом на зубы и так далее), а на умении интерпретировать части лица одновременно и синтезировать различные детали в единый образ.

Есть и другие причины, объясняющие несходство реакций. Человек понимает, что наставленный на него пистолет представляет собой угрозу, и при этом опирается на какие-то известные ему вещи. Согласно Ахмаду Харири – нейробиологу, возглавлявшему то направление проекта Института здоровья, в котором участвовал я, – реакция на подобные изображения, «по всей вероятности, вырабатывается благодаря опыту и социальным взаимодействиям, а следовательно, связана если и не исключительно, то преимущественно с реакциями участков левого мозгового полушария»[24]. Если бы я показал этот снимок человеку, который никогда не видел пистолета и поэтому не знает, что он опасен, то наиболее вероятной реакцией был бы не страх, а недоумение. А вот если бы я показал снимок лица белой женщины человеку, который никогда не видел белой женщины или вообще никого, кроме жителей своей деревни, то он, скорей всего, понял бы выражение лица на снимке. Профессор Калифорнийского университета Пол Экман разработал эту серию снимков (она называется «Система кодировки лицевой активности»), и мы познакомимся с ним в главе 7. За тридцать пять лет исследовательской работы, в ходе которой он тестировал снимки на самых разных испытуемых – от университетских студентов до представителей отдаленных племен Новой Гвинеи, – он пришел именно к такому выводу: «Ни разу не бывало, чтобы большинство представителей двух различных культур приписывали различные эмоции одному и тому же выражению лица»[25].

Итак, оказалось, что мой мозг не только стандартно выглядит, он и функционирует стандартно. Обе части работают слаженно – и при этом каждая выполняет свою работу. Левое полушарие отвечает за логику, последовательность, язык и анализ, правое обеспечивает синтез, эмоциональную выразительность, контекст и целостный образ.

Все люди делятся на две группы, – утверждает старая шутка, – на тех, кто уверен, что все на свете делится на две группы, и на всех остальных. По-видимому, для человеческих существ естественно видеть мир через пары противопоставлений. Восток и запад. Марс и Венера. Логика и эмоция. Левое и правое. Но в большинстве систем мы не можем остановить свой выбор на какой-то одной из составляющих – более того, такой выбор может быть опасен. К примеру, логика без эмоций – это мертвенное существование в духе Спока[26]. Эмоция без логики – слезливый, истеричный мир, где часы никогда не идут точно, а автобусы никогда не приходят вовремя. В конечном счете инь всегда нуждается в ян.

Все это оказывается особенно верным, если речь заходит о работе полушарий мозга. Они составляют ансамбль, две половины оркестра, и если музыканты одной из них вдруг упакуют инструменты и уйдут домой, то остальные сыграют что-то чудовищное. МакМанус пишет:

«Как бы ни было заманчиво порассуждать о правом и левом полушарии в отдельности, на самом деле полушария – две части единого мозга, предназначенные для стройной и слаженной работы в составе цельного мозга. Левое полушарие умеет совершать логические операции, а правое обладает знаниями о мире. Сложим их вместе – и получим мощную мыслительную машину. Будем использовать по отдельности – и получим нелепый или бессмысленный результат»[27].

Иными словами, наше здоровье, счастье и успех зависят об работы обоих полушарий.

Однако различия в функционировании правого и левого полушарий служат яркой метафорой для описания того, как разные люди и организации устраивают свою жизнь. Есть люди, которым больше свойственно логическое, последовательное, компьютерное мышление, и они обычно становятся юристами, бухгалтерами и инженерами. Другие больше тяготеют к мышлению холистическому, интуитивному и нелинейному, и они становятся изобретателями, артистами и воспитателями. Кроме того, эти личностные склонности лежат в основе тех принципов, в соответствии с которыми строятся и живут семьи, институции и сообщества.

Первый вид мышления мы назовем Л-ориентированным. Способ обработки информации и подход к жизни, свойственные левому полушарию мозга, выражаются в последовательности, грамотности, функциональности, текстуальности и аналитике. Такое мышление господствует в Информационном веке и имеет символическое воплощение в виде программиста, которого ценят в прагматичных конторах и награждают наивысшими баллами в школах и институтах. Такой деятель управляем левополушарными процессами и ориентирован на левополушарные результаты. Противоположный стиль мышления мы назовем П-ориентированным. Способ обработки информации и подход к жизни, свойственные правому полушарию мозга, выражаются в одновременности, метафоричности, эстетике, контексте и синтезе. Такое мышление недооценивается в Информационном веке и имеет символические воплощения в виде художника и медсестры, которые проходят по низшему разряду в организациях и получают неважные оценки в школах и институтах. Такой деятель управляем правополушарными процессами и ориентирован на правополушарные результаты[28].

Разумеется, для того чтобы жизнь была полноценной, а общество – эффективным и справедливым, необходимы оба подхода. Однако уже то, что я чувствую обязанность подчеркивать это очевидное обстоятельство, лишний раз доказывает, насколько сильна над нами власть упрощенного, бинарного мышления. Многие, вопреки всем научным данным, обожествляют правое полушарие, но все-таки противоположная крайность остается более сильной. В целом наша культура склонна ценить Л-ориентированное мышление выше, чем его напарника, относиться к нему серьезнее, а противоположный тип мышления считать не лишенным пользы, но все-таки второстепенным.

Но сейчас положение дел меняется и, меняясь, обещает придать нашей жизни совершенно иные очертания. Мышление в формате левого полушария привычно воспринимается в положении за рулем, а мышление в формате правого – на пассажирском сиденье. Сегодня же П-ориентированное мышление – это объект, который неожиданно выхватывает руль, жмет на газ и принимает решение, куда ехать и каким маршрутом. Л-ориентированные способности (те, что измеряются SAT’ами[29] и высоко ценятся в деловом мире) по-прежнему нужны, но их одних уже недостаточно. А П-ориентированные способности, которыми так часто пренебрегали или упускали из виду (художественные склонности, эмпатия, умение мыслить перспективно и искать в жизни высший смысл), с течением времени все больше будут определять, кто вырвется вперед, а кто будет плестись в хвосте. Эти перемены пугают и вдохновляют одновременно, и в следующей главе я объясню, какие причины вызвали их.