Первая исповедница - Терри Гудкайнд

– Простите, Магда, – сказал он. – Мне действительно жаль. Прошу, поверьте: это не меняет нашего к вам отношения.

Магда подняла отрезанные каштановые волосы и уставилась на них. Ей самой волосы были не важны. Важно было другое – о женщине судили по их большей или меньшей длине, а не по тому, что она собой представляет. Магда знала, что без длинных волос ее положение в обществе будет не таково, чтобы Совет ее выслушивал.

Поделать тут ничего было нельзя.

Главным же для нее было то, что теперь те, чьи нужды она представляла в Совете, лишились голоса. А значит, у некоторых существ не стало заступника, и они скорее всего вымрут, исчезнут.

Вот что означали для нее отрезанные волосы, отныне она лишилась положения, необходимого, чтобы помогать тем, кого она не только уважала, но и любила.

Магда через плечо передала отрезанные волосы старейшине Кэделу.

– Поместите их там, где люди смогут их видеть – и поймут, что порядок восстановлен, обычаи соблюдены.

– Как пожелаете, госпожа Сирус.

Теперь, указав ей на ее место в этом мире, шесть членов Совета наконец оставили ее одну в темной комнате наедине с мрачными мыслями.

Глава 5

Теплый летний ветер, поднимающийся вдоль высоченной внешней стены Цитадели и расходящийся по крепостному валу, ерошил подстриженные волосы Магды, забрасывая пряди на лицо. Проходя по безлюдному валу, она подняла руки и убрала волосы назад. Было непривычно, в диковинку ощущать, что они лишь едва касаются плеч, а не спускаются до пояса.

Многие, в особенности женщины, придавали важное значение длине женских волос, поскольку, хоть и не всегда, длина волос служила весьма точным мерилом положения в обществе и, соответственно, важности персоны. Заискивание перед правильным человеком могло принести выгоду. Перейти дорогу не тому человеку иногда означало попасть в беду. Длина волос была важным признаком.

Положение жены Первого волшебника предписывало носить волосы длиннее, чем у большинства женщин. Это вело также к тому, что многие женщины с более короткими волосами заискивали перед ней. Магда никогда не воспринимала такое раболепие всерьез, но всегда старалась быть любезной в ответ. Она понимала, что внимание большинства привлекает не она сама, а ее положение в обществе.

Для Магды, родившейся в простой семье, длинные волосы были просто возможностью открывать двери, добиваться приема и быть услышанной по важным для нее делам. Она пеклась о Барахе, а не о длине волос, которые могла отрастить его жена. Хотя в конце концов ей понравилось, как она выглядит с длинными волосами, Магда не особенно ценила то, что не стоило ей труда.

Поскольку длинные волосы стали неотъемлемой частью ее жизни за тот год, что Барах ухаживал за ней, и за два следующих, с тех пор как она стала его женой, ей казалось, что ей их будет не хватать.

Оказалось, что, в общем, нет. Ей не хватало только его.

Казалось, что с их роскошной свадьбы прошла целая вечность. Она была тогда так молода! Хотя она и теперь еще полагала, что молода.

Лишившись длинных волос, она ощущала себя так, словно огромная тяжесть упала с плеч, и не только в буквальном смысле. Ее больше ничего не обязывало жить так, как того от нее ожидали другие. Она вновь стала самой собой, настоящей, а не той, кого определяла и выделяла искусственная печать важности.

Она чувствовала, что это до некоторой степени избавление от ее положения, от необходимости вести себя сообразно (с точки зрения остальных) занимаемому месту. Теперь у нее не было ни места, ни положения в обществе. В каком-то смысле она вырвалась из уз своего положения. Но теперь все это утратило значение по причинам гораздо более важным, чем длина ее волос.

Барах дал ей новую жизнь, и причина была в том, чтó они значили друг для друга. Без него ее жизнь кончилась. Ее положение сейчас не играло никакой роли.

Подойдя к нужному месту, к месту, навеки врезавшемуся в ее память, Магда свернула в проем в массивной зубчатой внешней стене Цитадели и очень осторожно приблизилась к краю. У самых ее башмаков, выглядывающих из-под юбок, темный камень стены обрывался вниз на тысячу футов. От подножия стены Цитадели скала уходила еще дальше вниз к уступам и валунам. Под ногами вдоль скалы плыли клочки перистых облаков. Стоять здесь было страшно до головокружения.

На гребне этой стены Магда чувствовала себя маленькой и незначительной. Иногда ветер становился таким сильным, что угрожал подхватить ее и поднять. Ей казалось, что он мог бы даже унести ее, точно опавший лист.

Внизу, на холмах, рассеянных у подножия горы, раскинулся прекрасный город Эйдиндрил. Город окружали зеленые поля, а за ними начинались дремучие леса. Монолитная Цитадель Волшебника на вершине горы охраняла главный город Срединных земель, сияя как драгоценный камень на этом зеленом ковре.

Магда видела внизу людей – они вели лошадей и повозки, возвращаясь с полей. По всей долине из труб поднимался дым – женщины готовили ужин для своих семей. По замысловатому лабиринту улиц не спеша продвигались толпы людей, идущих на рынок, в лавки или занятых своими делами.

Хотя она видела движение, но не слышала ни стука копыт, ни грохота повозок, ни криков уличных торговцев. Мир на вершине Цитадели, такой далекий, был нем, если бы не крики птиц, кружившихся над головой, да свист ветра над крепостным валом и вокруг башен.

Цитадель всегда представлялась Магде безмолвной. Хотя в этой гигантской каменной крепости жили и работали, занимались своими делами, создавали семьи, рождались и умирали сотни людей; Цитадель взирала на все это в задумчивом молчании. Угрюмое присутствие этого места стоически стерегло смену жизней и столетий.

Массивные зубцы, между которыми она сейчас стояла, были свидетелями кончины ее мужа. Именно здесь он стоял в последние драгоценные минуты своей жизни.

У нее промелькнула мысль, что не нужно следовать за ним, но шепот из глубин сознания подавил эти сомнения. Что ей оставалось?

Магда окинула взглядом мир, простершийся далеко внизу, понимая, что, стоя на этом самом месте, он наверняка видел именно это. Она попробовала представить, с какими мыслями он боролся в последние мгновения жизни.

Она гадала, думал ли он о ней в те последние минуты или какие-то страшные, тяжкие мысли полностью поглотили его.

Магда не сомневалась, что он был опечален, нет – убит горем из-за того, что покидает ее, что его жизнь вот-вот завершится. Наверняка это было мукой.

Барах любил жизнь. Магда не могла представить себе, что он мог покончить с собой без веской причины.

Тем не менее он это сделал. Теперь только это и имело значение. Все переменилось, и пути назад уже не было.

Ее мир изменился.

Ее мир распался.

В то же время ей было стыдно из-за того, что она так сосредотачивалась на своем маленьком мирке, своей жизни, своей утрате. Бушевала война, и мир рухнул для великого множества людей. Жены тех, кого Барах отправил в Храм Ветров, все еще ждали в молчаливом страдании, надеясь, что их любимые вернутся. Магда знала, что этого не будет. Барах сказал ей об этом. И все равно они цеплялись за надежду, что эти люди еще могут возвратиться. Другие, жены ушедших на войну, выли от горя и тоски, получив страшную весть о том, что их мужья уже не вернутся. В коридорах Цитадели нередко раздавался безнадежный плач женщин и детей, брошенных на произвол судьбы.

Как и Барах, Магда ненавидела войну и ужасную дань, которую та собирала со всех. Столькие уже лишились жизни. Стольких это еще ожидало. А войне все не видно было конца. Почему их не могли оставить в покое? Почему всегда должен найтись тот, кто жаждет завоеваний и господства?

Столько других женщин потеряли своих мужей, отцов, братьев, сыновей! Она не была одинока в своем горе. Магда ощутила тяжкий стыд – нельзя так жалеть себя, когда так же страдают другие.

И все же она не могла противиться шепоту своего горя.

Магда чувствовала, что глубоко виновата перед всеми, кого покидает. Она выступала в Совете от имени тех, у кого там не было представителей. За последние несколько лет она постепенно стала совестью Совета, напоминая ему об обязанности защищать каждого, кто не способен защититься сам. Мерцающие в ночи, например, – она видела их всего несколько дней назад – нуждались в том, чтобы кто-то высказался против вторжения людей в места их обитания, иначе их хрупкие жизни угаснут навсегда.

Благодаря своему положению она могла часто выступать перед Советом, напоминать его членам об их долге перед всеми обитателями Срединных земель. Порой достаточно было объяснить им положение дел, и они принимали справедливое решение. Иногда для этого приходилось стыдить их. Иногда они спрашивали ее совета.

Но, лишившись своего положения, Магда лишилась возможности выступать перед Советом. Брак с высокопоставленным лицом давал высокое положение и ей. Это было несправедливо, но уж так устроен мир.