Миф о «переодетых энкавэдэшниках» - Олег Росов

Оперативно-войсковые группы оказались наиболее оптимальной формой комбинированного взаимодействия оперативных сотрудников и ВВ НКВД. Одако, им для успешной работы не хватало третьего компонента — надлежащего агентурного обеспечения. ОВГ нуждались в надёжных разведданных, позволяющих установить точное местонахождение банд, численность их личного состава и руководства, наличие вооружения, возможные пути для отступления.

На необходимость приобретения агентурных позиций в среде подполья указывал и народный комиссар внутренних дел СССР Л.П.Берия, требуя от руководства НКВД и НКГБ УССР немедленно «разработать специальные мероприятия по активному розыску и безотлагательному изъятию всех лиц, причастных к террористической деятельности ОУН; наладить специальную агентурно-осведомительную работу по предотвращению террористических актов со стороны оуновцев, не оставляя не вскрытым и безнаказанным ни одного террористического акта против советских граждан».[30]

Поэтому, учитывая особую важность создания в рядах ОУН агентурного аппарата, Политбюро ЦК КП(б)У на своём заседании 26 февраля 1945 г. постановило: «Исходя из того, что ликвидация крупных банд создала благоприятные условия для более широкой и лучшей постановки агентурной работы, являющейся сейчас решающим фактором в борьбе с ОУН, ЦК КП(б)У обязывает Наркома Внутренних Дел тов. Рясного, Наркома Госбезопасности тов. Савченко, начальников областных и районных органов НКВД и НКГБ, первых секретарей обкомов и райкомов КП(б)У еще больше расширить сеть нашей агентуры, обратив особое внимание на улучшение ее качества.

Шире и смелее практиковать засылку агентуры в оуновское подполье и бандформирования УПА.

Усилить работу по воспитанию агентуры, обучая ее правилам конспирации и методам работы по выявлению и вскрытию участников и организаций ОУН».[31]

Нынешние «дослидныки вызвольного руху», да и сами бандеровские «комбатанты» сегодня настойчиво внушают массам, что «сексоты НКВС» набирались исключительно из местного населения — председателей сельсоветов, колхозных активистов, комсомольцев и прочих «сталінських посіпак» и «зрадників українського народу». За это, мол, их и убивали «повстанцы». В частности, В. Кук, последний «главнокомандующий» УПА, в уже цитированном нами интервью говорил: «Если… это — агент, и выдаёт других людей, ясно, что вы его застрелите, потому что он ваш враг». Остальные убийства мирных граждан, как мы поминим, Васыль Степанович списал на действия «лжебандеровцев» — отделов НКВД».

На самом деле, вопрос с агентурой не так прост, как пытаются представить бандеровцы и их подпевалы. Часть оперативных источников действительно набиралась из местных жителей, но полученные от них сведения не удовлетворяли потребности оперативной работы ОВГ. Крестьяне могли сообщить о появлении в сёлах незнакомцев; о том, кто из их односельчан подозревается в связях с «хлопцами» из леса; в каких хатах могут находиться бандеровские схроны с оружием и боеприпасами. Оперативников же, как мы помним, интересовало совсем другое — состав банд, главари, вооружение, связи и и места базирования.

Поэтому, другим своим решением Политбюро указывало, что прежде всего к агентурной работе следует привлекать самих участников оуновских организаций. Внимание агентуры предлагалось направить «на выявление организующих оуновских центров, местонахождения банд и их замыслов».[32]

Дело в том, что, занимая в целом непримиримую позицию по отношению к националистическим бандформированиям, правительства УССР и СССР, вместе с тем, неоднократно предоставляли участникам подполья шанс сохранить свою жизнь и свободу. Первое обращение Президиума Верховного Совета и СНК УССР «До учасників так званих «УПА» та «УНРА» вышло 14 февраля 1944 г. В нём говорилось: «Іменем Уряду Української Радянської Соціалістичної Республіки ми гарантуємо всім учасникам так званої «УПА» чи «УНРА», … які щиро і повністю зречуться всякої боротьби та ворожих виступів проти Червоної Армії і Радянської Влади, цілковите прощення їхньої тяжкої помилки, їхніх минулих провин перед Батьківщиною».[33]27 ноября 1944 г. Президиум Верховного Совета, СНК УССР и ЦК КП(б)У выпускает обращение «До населення західних областей УРСР», в котором снова гарантировалось полное прощение всем, кто «покине націоналістичні банди і повернеться до мирної праці».[34]19 мая 1945 г. ЦК КП(б)У, Президиум Верховного Совета и СНК УССР опубликовали ещё одно обращение «До робітників, селян і інтелигенції західних областей України» с предложением «учасникам націоналістичних банд … покаятися і чесною працею спокутувати свою провину перед українським народом. Не бажаючи даремно проливати кров, … Уряд Радянської України простить їм їх участь у бандитських групах».[35]

Эти обращения транслировались по радио, были опубликованы во всех областных и районних газетах западных областей Украины, отпечатаны массовым тиражом в виде листовок и плакатов, которые распространялись по сёлам, вывешивались в общественных местах, на базарних площадях и перекрёстках дорог. Помимо этого, листовки с текстом обращений разбрасывались с самолётов над лесными массивами в местах вероятного базирования националистических банд.

Любопытна реакция местного населения на подобные правительственные инициативы. Так, при обсуждении обращения «До учасників так званих «УПА» та «УНРА» рабочий лесозавода г. Ровно Литвинов заявил: «Против советской власти не устояли немцы, а Германия сильное государство. Что сделает кучка националистов, если они только мирным жителям головы рубят».[36] В Ново-Ярычевском районе Львовской области председатель сельсовета с. Ременево Кокотко, указывая на имеющуюся у него пачку отпечатанного обращения, заявил крестьянам: «Я сейчас не боюсь никого. Пусть меня встретят хоть 20, хоть 50 бандеровцев. Подойдут бандиты, а я им скажу: хотите жить по человечески-читайте!»[37] Крестьянин Гаврилишин с. Розгадовцы Зборовского района Тернопольской области сказал: «Страна Советов является самой сильной страной в мире и несмотря на то, что она может беспощадно расправиться с бандитами, она этого не делает, а хочет разъяснить введенным в заблуждение… участникам бандбоёвок неправоту их действий и дать возможность порвать связь с бандитами и тем самым сберечь себе жизни и работать на благо родины и семи». В селе Старый Тараж Кременецкого района Тернопольской области крестьянин Казмирук сказал, что «…бандиты наносят большой вред крестьянам и нашему народному хазяйству. Необходимо предупредить бандитов и тех, кто им помогает, что если они не покаятся и не прийдут с повинной — их ждёт народная кара, а мы поможем органам советской власти привести её в исполнение».[38]

Подобные шаги правительства с одной стороны, и настроения местного населения — с другой, возымели своё действие, и «хлопцы» массово повалили из леса сдаваться «совітам». После первого обращения, в начале 1944 г., возле Кременца разбежался курень (батальон) УПА из мобилизованных крестьян. В феврале 1945 г. в Вижницком районе Черновицкой области в полном составе сдался курень «Перебийноса» (400 человек).[39] В некоторых районах явка с повинной приобрела массовый характер. В Пониковецком районе Львовской области с 17 по 26 января 1945 г. явилось с повинной 930 человек, в Злочевском районе Львовской области с 24 по 31 января 1945 г. — 581 человек, в Галичском районе Станиславской области с 25 по 31 января — 458 человек.[40] Довольно часто, явке с повинной активно способствовали сами односельчане или близкие родственники «повстанцев». Так, председатель сельсовета с. Коршув Волынской области Мулер вывел с повинной бандита по кличке «Рожок», который, в свою очередь, после проведенной с ним беседы вывел из подполья ещё 21 человека.[41] Жительница с. Обгов Вербского района Ровненской области Рой Агафья вывела из подполья трёх своих братьев, участников боёвки «Хужего».[42] По данным Управления по борьбе с бандитизмом МВД УССР только за первый год явилось с повинной 29 204 участника националистического подполья.[43] За период с февраля 1944 г. по июль 1946 г. этой возможностью воспользовалось 52 452 человека.[44]

Всего же за весь период противостояния Советской власти и националистического подполья на Западной Украине амнистией воспользовалось свыше 77 тыс. участников подполья и их активных пособников.[45]

Если ещё учесть количество задержанных при проведении операций (напомним, за первый год их было 50387 человек), то чекистам было кого привлекать к негласному сотрудничеству. Хотя, опять же, основная масса задержанных, или явившихся с повинной, для органов безопасности никакого интереса не представляла. Это были те же простые селяне, «отмобилизованные» в УПА путём террора под угрозой смерти семье или близким родственникам. Поэтому таких «вояк» после соответствующей проверки отпускали (естественно, под наблюдение). К примеру, по данным справки УББ МВД УССР от 16 июля 1946 г., из числа задержанных за период с февраля 1944 г. по июль 1946 г. 125 267 человек было арестовано лишь 29 362 человек, а остальных призывали в военкоматы, или распускали по домам.[46]