Поколение селфи. Кто такие миллениалы и как найти с ними общий язык - Джин Твендж

Некоторые считают, что это поколение вполне заслуживает именно такого названия – поколение «Зачем?».

В 2008 году автор книг «Переезд Душ» и «Потеряно при переезде» Кристиан Смит проводил собеседования с молодыми людьми в возрасте от 18 до 23 лет и выяснил, что большинство юных американцев поддерживают идею «морального индивидуализма», считая нормы нравственности делом личного выбора каждого. «У меня нет другого способа выяснить, насколько нравственно то, что я делаю, кроме как прислушаться к своим внутренним ощущениям. Оттуда и приходят все мои решения. Из меня, из глубины меня», – сказал один из них. «Думаю, что это личная система убеждений. Не думаю, что это что-то вроде социальных норм или чего-то такого. Я думаю, это просто… зависит от каждого человека, от его убеждений и от того, что он считает правильным или неправильным», – сказал другой молодой человек.

Смит заключает, что большинство взрослых молодых людей, похоже, не имеют представления о наличии каких-то иных источников моральных суждений, кроме самих себя. «Наоборот… мир состоит из множества индивидуумов, и каждый из них сам решает вопрос о том, что морально приемлемо, а что нет. Нравственность – вопрос личного мнения каждого. Все должны быть терпимыми друг к другу, заниматься собственными делами и по возможности ладить между собой», – пишет Смит.

По данным исследовательского центра Пью, только 2 % от общего числа миллениалов служили в армии, по сравнению с 6 % в поколении X и 13 % бэби-бумеров. Опросы, проведенные Министерством обороны среди молодежи в возрасте 18–24 лет, показывают, что количество допускающих возможность поступления на военную службу снижается: в период между 1986-м и 2010 годом оно упало с 26 % до 18 %. Частично это объясняется тем, что все большее количество молодых людей вообще отказываются рассматривать для себя подобный вариант. В 2012 году две трети (67 %) опрошенных в ходе общенационального выборочного исследования студентов сказали, что они «категорически против» службы в армии, в 1976 году доля ответивших так же составляла 57 %. Это не умаляет вклада миллениалы, которые служат в армии; можно утверждать, что они резко отличаются от большинства представителей своего поколения.

К достоинствам индивидуалистского мировоззрения можно отнести меньшую предвзятость и склонность к предрассудкам.

Аманда, двадцати двух лет, говорит, что один из главных уроков, полученных ей в скаутском отряде – «Отличаться – нормально». Эти слова снова и снова заклинанием звучат в ушах всего поколения селфи. А существует ли хоть какое-то нехорошее отличие? Существует: человек с предрассудками.

Именно это следует из нашего анализа свежих данных общенационального опроса General Social Survey[11].

Таким образом, поколение селфи – самое толерантное в истории Америки: единственный объект их нетерпимости – те, кто проявляет нетерпимость к окружающим.

Безразличие к мнению окружающих может также служить объяснением очевидной деградации хороших манер и вежливости. Миллениалы не верят в то, что есть единственный правильный способ поведения, а большинство из них никогда не училось правилам этикета. В этом не было бы большой проблемы, если бы речь шла о ношения белых туфель после Дня труда[12] или о порядке пользования столовыми приборами. Но бо́льшая часть правил хорошего тона создавалась ради того, чего подчас очень не хватает в современной жизни: уважения к комфорту окружающих. «Общество становится все более ожесточенным и эгоцентричным, и нам это надоело!» – говорит создательница курсов Polite Child (Вежливый ребенок) Коринн Грегори. Университетская преподавательница рассказывала мне, что ее студентам бывает трудно «вести себя подобающе», то есть не сквернословить и переходить на более формальную речь в необходимых случаях. Они разговаривают со старшими по возрасту и общественному положению точно так же, как со своими друзьями.

Дело не ограничивается хорошими манерами: сегодня можно наблюдать общую тенденцию к отказу от всевозможных социальных норм. Преподаватель бизнес-школы Джон Тринкаус замечает, что все меньшее количество людей сбрасывают скорость у школ или соблюдают ограничение на количество товара в тележке для обслуживания в экспресс-кассах супермаркетов. Многие объезжают светофоры через парковку.

Скандальные истории в мире бизнеса вроде историй с WorldCom и Enron[13] продемонстрировали, что многие не считают для себя проблемой нарушить закон или солгать ради возможности получить побольше денег. Весьма показателен в этом отношении и пример ипотечного кризиса конца 2000-х, который не помешал банкам богатеть на фоне того, как обычные американцы теряли работу и лишались заложенного имущества.

Считается, что авторство слогана «не верь властям» принадлежит бэби-бумерам 1960-х. Однако миллениал не только не доверяет властям – он просто полностью игнорирует их.

Преподаватель педагогики Морин Стаут рассказывает историю о своем студенте, который никак не мог сдать реферат: «После долгих отговорок и препирательств он все-таки его написал. Он считал, что волен делать ровно то, что считает нужным, и никак не хотел считаться с тем, что я, как преподаватель, имею право давать конкретные учебные задания своим ученикам. Проблема была только в этом». Бывший журналист Питер Сакс рассказывает об отчаянии, в которое его приводили ученики муниципального колледжа, в котором он преподавал: им, судя по всему, не нравилась «сама идея того, что мои знания и опыт важны и имеют для них хоть какое-то значение». Его исправления в ученических сочинениях постоянно воспринимались в штыки с периодическими жалобами на то, что «это только вы так считаете».

Я сразу же обратила внимание на эту фразу, поскольку постоянно слышу ее от собственных студентов. Я встречалась с такими претензиями, когда исправляла некорректную пунктуацию или ставила союз между частями предложения, а уж такие вещи точно не определяются личным мнением. Подобные проблемы возникали даже в тестах с выбором из вариантов ответа.

На одном из семинаров я решила провести разбор правильных ответов на экзаменационные вопросы – я подумала, что таким образом студенты смогут уточнить свое понимание предмета и лучше освоить материал. Почти сразу же некоторые студенты стали спорить со мной, утверждая, что именно их собственные варианты ответов являются правильными. Поскольку ошибки в шкале ответов явно не было, я была вынуждена снова объяснять правильные ответы, но они продолжали стоять на своем. Это был худший из всех моих семинаров.

Похоже, что в этом я не одинока. 61 % участников недавнего опроса университетских преподавателей подтвердили, что «студенты проявляли словесное неуважение или не признавали авторитет преподавателя на занятиях». Шестьдесят пять процентов сообщили, что студенты могут «закатывать глаза, бросать осуждающие взгляды или как-то еще выражать свое неодобрение по отношению к преподавателю во время занятий». Многим студентам случалось нечаянно получить звонок на мобильный во время занятий, но теперь стало принято отвечать на него и вступать в беседу. Шестьдесят один процент преподавателей подтвердили, что сталкивались с этим. Им еще повезло: 24 % сообщили, что получали «враждебные или угрожающие послания (электронные или обычные письма, смс-сообщения) от студентов», а 29 % сказали, что «студенты повышали голос или кричали на них».

Новые взгляды на образовательный процесс подчас сознательно допускают недостаточность авторитета и полномочий преподавателя.

Когда преподаватель муниципального колледжа Сакс пожаловался коллеге на неуважительное отношение со стороны учеников, она посоветовала ему использовать менее формальные подходы, которые использовала сама. Представляясь на первом занятии, она всегда делала такое объявление: «Кое-какой опыт есть у меня, а кое-какой – у вас. Моя задача в том, чтобы помогать процессу обмена опытом. И, пожалуйста, зовите меня просто Бет».

Смысл сказанного: «Все присутствующие равны между собой. Наверное, я лучше образована и имею многолетний практический опыт, но это не значит, что я знаю больше вашего». Именно это во многом служит причиной падения авторитетов и того, что можно оспаривать мнения или действия руководителя. Подобные вещи могут быть полезны для свободного обмена мнениями и для вовлечения в учебный процесс, но у них есть и очевидно отрицательные последствия. Эту новую демократию в образовании и на работе подпитывают неформальная манера одеваться и обращаться друг к другу. Когда-то начальники были «мистером Смитом» или «миссис Джонс», но теперь они стали просто «Майком» или «Линдой». «Мистер» и «миссис» звучат слишком сухо, формально и старомодно. На фоне общения по имени тени властных полномочий все в большей степени становятся достоянием прошлого. Возможно, это сближает людей между собой, но вместе с тем и создает почву для дальнейших проявлений неуважения и конфликтов.